Там она неожиданно обнаружила, что ее работа исчезла. Сорочка Томазы куда-то пропала. Она в отчаянии огляделась по сторонам. «Столько тяжелого дорогого шелка!» — пронеслось у нее в голове. Они решат, что это она украла его.

— Я потеряла свою работу, — со слезами в голосе сказала она.

— Это Томаза взяла ее, отозвалась донья Эльвира. — Она хотела показать ее донье Марии Лопес. Она в таком восторге от этой сорочки, что заявила, будто станет носить ее при дворе с туфлями, чулками и драгоценностями. И ни с чем больше.

Все дружно рассмеялись и вернулись каждая к своему занятию. Клара взяла в руки забытую кем-то книгу и начала читать вслух тихим, временами запинающимся голосом.

Неожиданно кто-то взял ее за локоть.

— Ее величество хочет вас видеть, — сказала донья Мария, — если у вас есть время.

На подобный вызов существовал только один ответ. Клара положила книгу на стол и вскочила на ноги. Она присела перед доньей Марией в реверансе и направилась вслед за ней в шатер королевы.

— Наша возлюбленная Томаза принесла нам шелк, вышивку на котором, как она утверждает, сделала ты, Клара.

Ее величество обращала свою речь к фигуре с опущенной головой и замершей в глубоком реверансе, потому что Клара никак не могла заставить себя встать прямо. Она на мгновение подняла глаза, заметила поданный королевой знак и выпрямилась.

— Да, ваше величество, — пробормотала она.

— Это не только очаровательная вышивка, но она и выполнена очень искусно, — сказала королева. — Кому же в голову пришла эта идея?

— Мне, ваше величество, — Клара снова присела в реверансе.

— Ну, раз так, мне было бы приятно, если бы ты приложила свою фантазию к тому платью, над которым вы с благородной Томазой работали. Думаю, у нас здесь найдутся серебряные и золотые нити. Донья Мария проследит, чтобы у вас было все необходимое.

Лорду Пере Бойлю и наместнику Кардоны предоставили капитанскую каюту в соответствии с их рангом; там же повесили гамаки для Юсуфа, слуги наместника и человека лорда Пера, который выжил, но по своему состоянию был скорее пациентом, чем возможным помощником. Где собирался спать сам капитан, Юсуф не знал, да его это и не интересовало. На судне было еще пять лордов со своей прислугой, они заняли оставшиеся три каюты. Одного из них, благородного Рамона де Рюисека отправили для того, чтобы он собрал небольшой флот галер и вернулся с ними обратно. Предполагалось, что он разделит самую маленькую каюту с капитаном, но было достаточно одного взгляда на то, как болезненно морщилось его бледное лицо, когда он со своим слугой поднимались на борт, чтобы понять — каюту оставят ему одному. Он и вправду был очень болен.

Заболевших рыцарей разместили между палубами, в гамаках.

Так что компания, оставившая гавань Альгеро в надежде поймать попутный ветер в Валенсию, представляла собой довольно мрачное зрелище.

Наместник был слишком слаб, даже чтобы просто поддерживать разговор. Юсуф наполнил большую кружку травяным отваром, их единственным на этот момент оружием против лихорадки, подсластил его маленьким кусочком сахара из своих драгоценных запасов и проинструктировал слугу наместника, чтобы тот убедил своего хозяина выпить отвар, как бы тот ни возражал. Он оставил каюту, чтобы проверить состояние остальных своих пациентов. За исключением Рамона де Рюисека, другие благородные лорды шли на поправку, и при них были их слуги.

Между палубами расположилось почти двадцать пять рыцарей. Большинство из них уже спали в своих гамаках. До посадки на судно он знал только нескольких из них, поэтому неторопливо осматривал каждого, чтобы определить, кто из них в наиболее тяжелом состоянии. Когда осмотр был закончен, он достал из туники свою книжку и поднялся на верхнюю палубу.

Там он обнаружил закутанного в плащ лорда Пере Бойля, который разговаривал с кем-то, сидевшим к мальчику спиной.

— В каюте все в порядке, парень, — сказал лорд Пере. — Мне стало просто невыносимо постоянно находиться в компании больных, считая и меня самого.

Его собеседник обернулся.

— А вот и наш нелюбопытный паж, — произнес он с ленивой усмешкой. — Рад видеть тебя на галере.

— Сеньор Геральт, — ответил Юсуф. — Вы заболели?

— Похоже, у дона Геральта де Робо есть свои причины отправиться с нами в путешествие, — сказал лорд Пере.

— Это так. А ты, Юсуф, почему направляешься в Валенсию? Это твоя родина?

— Меня отправил его величество, — сказал мальчик. — Нет, это не моя родина. Я не был в Валенсии со времен…

— С каких времен? — быстро спросил лорд Пере.

— Со времен войны, — так же поспешно откликнулся Юсуф.

— Понятно, — сказал лорд Пере. — Тебе стоит вернуться и познакомиться с ней еще раз. Надеюсь, ты позволишь мне показать тебе город.

Во вторник, через десять дней после того, как он оставил Жирону, Улибе снова возвращался в город. Ему казалось, что никогда прежде он не чувствовал себя настолько пропыленным и изнемогающим от жары и нестерпимой жажды.

— Ваше преосвященство, — начал он, разместив свою внушительную фигуру на крепком стуле. — В это время года не стоит и соваться на дорогу в Ллейду. Мы с лошадью теперь как раз под цвет дороги — не отличишь от окружающих полей. На этот раз не откажусь ни от кувшина воды, ни от бочонка вина, чтоб немного притушить мою жажду.

— Все уже несут, — пробормотал Бернат.

— И что еще вы обнаружили, кроме того, что в августе западные дороги пыльные и жаркие? — усмехнулся Беренгер.

— Неподалеку отсюда я обнаружил крохотную гостиницу, в которой останавливались Мартин из Туделы — человек, брызжущий остроумием, если только, как утверждает горничная, вы были способны понимать его речь — и его хозяин, великий лорд Геральтдо.

Молча вошли слуга и паж епископа. Они поставили на стол вино, воду, блюдо с фруктами и большую тарелку с холодным мясом и хлебом и так же беззвучно исчезли за дверью.

— Выглядит необыкновенно привлекательно, — заметил Улибе, наливая себе вино и воду. — Итак, мы говорили о гостинице, в которой останавливались Мартин и его господин. Они провели там одну ночь — если верить той же горничной, это был четверг, — затем оба они куда-то уехали. Час или два спустя Геральтдо вернулся в крайнем волнении, запихнул по узлам все, что мог унести, и ускакал. Еще через несколько часов вернулся Мартин, обнаружил, что его хозяин взял почти все свои вещи, попросил сделать ему повязку на раненой руке, взял в дорогу краюху хлеба и тоже ускакал. Она надеется, что с Мартином все в порядке. Я не стал говорить ей, что он умер, — после небольшой паузы продолжил Улибе. — Но предостерег, что не стоит доверять великим лордам.

— Значит, они уехали, потом у них была стычка с…

— С Паскуалем, Ваше преосвященство, — подхватил Улибе. — Именно той ночью он и пропал.

— И когда в ход пошло оружие, этот загадочный Геральтдо исчезает, оставив своего человека разбираться с Паскуалем самостоятельно.

— Возможно, Паскуаль выудил из Мартина какие-то ценные сведения, — заметил Улибе, — и отправился доложить о них.

— Не сказав вам ни слова, милорд?

— Конечно, не сказав. — Он разрезал грушу и откусил кусочек. — Или он отправился повидать свою жену. Вот откуда могли получиться четыре дня. Думаю, самое время заняться ее поисками.

— А как мы можем это сделать? — спросил епископ.

— Будем искать донью…

— Совершенно верно. Какую донью?

— Мы воспользуемся прекрасной идеей, которую подал ваш лекарь, — сказал Улибе, — и поищем брачный контракт между Паскалем Робером и… кем-то еще.

— А вы уверены, что его настоящее имя — действительно Паскуаль Робер?

— Конечно, Ваше преосвященство. Я знал его почти всю мою жизнь. Еще с тех пор, когда был пажом во дворце в Сарагосе.

— Но не всю его жизнь, Улибе, — заметил Беренгер. — Паскуаль был как минимум на пятнадцать лет старше вас. Когда вы встретились впервые, ему уже было за двадцать. А чем он занимался раньше? Нам неизвестно.