— Вот как? — сказала она таким же взволнованным голосом.

— Да, я тоже потерял мать в детстве. Мне ужасно хотелось бы связаться с ней, потому что она спрятала мою любимую игрушку, когда я плохо вел себя. Я хотел бы узнать, где она.

А она-то уже вообразила, что лорд Аргоси тоскует по теплым словам и советам своей матери. Что ж, поделом ей. «Впрочем, — великодушно предположила Синтия, — возможно, потерянная игрушка олицетворяет для него эпизод из детства, напоминающий о покойной матери».

— Это была деревянная утка на веревочке, — продолжал он. — По семейной легенде, внутри у нее спрятано целое состояние в рубинах, — сообщил Аргоси. — Думаю, его давно украли не слишком щепетильные гости моего дяди, но разве не лучше знать наверняка?

Вот и вся тоска по матери.

— Боже, представляю, как вам хотелось бы найти эту утку. А знаете, лорд Аргоси… Возможно, это покажется вам легкомысленной и необычной идеей, но… Хотя нет, не стоит.

— Пожалуйста, не стесняйтесь, мисс Брайтли. У меня у самого полно необычных идей. — Он одарил ее одной из своих заговорщических улыбок.

Синтию охватило любопытство относительно необычных идей лорда Аргоси, но она вовремя одернула себя. Не стоило поощрять его к дальнейшим намекам. Она должна быть целеустремленной и не отклоняться от своего плана.

Мысль о целеустремленности напомнила ей о высоком мужчине в очках, который танцевал в данный момент с маленькой блондинкой — танцевал с самым почтительным видом и с явным удовольствием.

Интересно, леди Джорджину он тоже подверг допросу? Хотя, возможно, сам факт, что она еще не совершила никаких проступков — и не приобрела скрытых черт, любопытных для исследователя, — делает ее для Майлса Редмонда столь же безопасной и скучной, как зеленые лужайки вокруг Редмонд-Госа.

К тому же Джорджина определенно была хорошенькой. Пусть даже на редкость бесцветной.

— В таком случае вот моя идея, сэр, — доверительно проговорила Синтия. — Я узнала, что неподалеку от Пенниройял-Грин разбили табор цыгане. И поскольку я давно мечтала… — Танец развел их, и она ненадолго умолкла. — О, я не могу… — продолжила она, когда они снова сошлись. — Вы сочтете меня глупой.

Синтия снова скромно потупилась и отвернулась — как раз вовремя, чтобы заметить, как Джонатан быстро протянул руку, хлопнул Вайолет по плечу и так же быстро убрал руку. Все это он проделал с самым невозмутимым видом. Вайолет повертела по сторонам головой и нахмурилась. Но тут же спохватилась, потому что больше всего на свете боялась морщин.

Синтия подавила улыбку. Как хорошо, наверное, иметь братьев, которые присматривают за тобой и дружелюбно поддразнивают.

— Чепуха! — воскликнул лорд Аргоси. — Кажется, я знаю, что у вас на уме, мисс Брайтли. Вы хотели бы, чтобы вам предсказали судьбу! — заявил он со снисходительной улыбкой, призывая оценить его проницательность.

Синтия одарила его восторженным взглядом:

— О, как вы догадались?!

— Видите ли, меня тоже всегда интересовало будущее. А цыгане, как известно, гадают по чайным листьям… и тому подобному. Я слышал, что многие из их предсказаний сбываются. Мой близкий друг мистер Джеффри Вулси однажды посетил цыганку, которая увидела колесо в чайных листьях. Спустя три дня Вулси потерял колесо своего ландо!

— Не может быть! — воскликнула Синтия.

Аргоси снова улыбнулся:

— А еще цыгане раскладывают карты Таро — это такие карты с картинками, по которым они предсказывают судьбу, — а также читают линии на ладони, где видят такие события, как морские путешествия, свадьбы, рождение детей, получение наследства и так далее.

Все это Синтия знала, но она позволила Аргоси наслаждаться собственной осведомленностью и просвещать ее.

— Похоже, цыгане весьма талантливы, — заметила она. — И они делают все это из любви к ближнему?

— Нет-нет, за все эти предсказания нужно платить. Вы, случайно, не знаете, есть ли среди местных цыган предсказатели судьбы? Или же они промышляют тем, что красят больших лошадей и сбывают их как молодых и здоровых? Неприятная публика. Но почему бы не развлечься, если соблюдать осторожность? Можете положиться на меня.

— Вы так добры, сэр. Но я не знаю, чем занимаются местные цыгане. В смысле… предсказывают ли они судьбу.

— Я спрошу у Майлса, — заявил Аргоси. — Он знает все об этих местах.

Синтии не слишком хотелось видеть веселье на лице Майлса Редмонда, когда он узнает, что им нужна гадалка. Он сразу догадается, как возникла эта идея. К тому же она не питала особых иллюзий относительно способностей цыган предсказывать будущее.

Но она охотно бы отдала один из своих последних пяти фунтов цыганке, чтобы будущее лорда Аргоси включало ее, Синтии, персону.

— Что ж, сэр, возможно, нам удастся организовать посещение табора, если там есть гадалки.

— Я бы с удовольствием отправился на эту экскурсию вместе с вами, мисс Брайтли. — Аргоси снова одарил ее своей улыбкой, превращавшей любую фразу в намек.

«Наверное, он родился с этим и не может иначе», — предположила Синтия, улыбнувшись ему в ответ. С Аргоси следовало быть мягкой, но не слишком.

Но зачем этому человеку вообще переживать из-за будущего? Хотя, возможно, будущее кажется ему таким утомительно определенным, что хочется знать, не случится ли что-нибудь… неожиданное в конечном итоге.

— Я не перестаю удивляться предусмотрительности провидения в отношении нас, сэр. Только вообразите: мы с вами случайно встретились в Редмонд-Госе, причем мы оба желаем знать нашу судьбу! И оказывается, разгадка нашего будущего находится всего лишь в нескольких милях отсюда, скрытая в чайных листьях или наших собственных ладонях. Словно все это было заранее предначертано.

При этих ее словах лицо Аргоси озарилось воистину неземным сиянием.

— Заранее предначертано… — мечтательно повторил он.

Когда леди Джорджина присела в танце, Майлсу стало ясно: портниха бесстыдно выставила напоказ лучшую часть ее фигуры. Низкий вырез платья, отделанный серебряной тесьмой, открывал бюст — полный, как две сдобные булочки; корсет же приподнимал его так, что большая часть высовывалась из платья. Любой мужчина был бы счастлив забыться на такой груди.

Однако Майлсу хотелось оказаться… где-нибудь в другом месте. И еще больше хотелось сохранить в памяти ощущение руки Синтии на его плече.

А она, беседуя с Аргоси, то и дело улыбалась. Тот постоянно смеялся, причем смех у него был довольно приятный, не то, что у Милторпа.

Тем не менее, он действовал Майлсу на нервы, как скрежет мотыги по булыжной мостовой.

— Вы очень хорошо танцуете, мистер Редмонд, — заметила леди Джорджина, поскольку он забыл, что нужно поддерживать разговор.

— А вы очень мило лжете, — ответил Майлс. — В лучшем случае можно сказать, что я танцую сносно. Я слишком крупный для танцев.

— О!.. — Джорджина восхитительно покраснела. — Сэр, простите меня. Я всего лишь хотела сказать вам что-нибудь приятное. Я не эксперт по танцам.

— Нет, это вы меня простите. Мне не следовало поддразнивать вас.

О Господи! А ведь он заверил отца, что может очаровать любую девушку. Собственно, мог бы, имей он сейчас соответствующее настроение. Но леди Джорджина держалась так, что он чувствовал себя не столько ее поклонником, сколько наставником.

А ведь, казалось бы, девушка с хорошеньким личиком и аппетитной грудью должна была уметь кокетничать.

Майлс услышал, как Аргоси снова рассмеялся. И по какой-то причине ему вдруг захотелось кинуться к нему и пнуть ногой.

Его голова повернулась, словно стрелка компаса, указывающая на север. И он тотчас увидел Синтию, кружившуюся в объятиях Аргоси. Она подняла волосы вверх, оставив на затылке четырехугольник обнаженной кожи — как раз над крохотными черными пуговками. И Майлс представил, как прижимается губами к ее затылку, прекрасно зная, что ее соски в этот момент напряглись…

О Боже! Он сделал глубокий вдох.

— У вас очень красивый дом, мистер Редмонд. Я забыла, как здесь красиво.