— Продолжай наблюдение. Сырникова должна себя обнаружить. Вряд ли случай со «СтальМетом» для нее единственный. Сделай упор на француза, за ним тоже присмотреть надо, раз он так активно возле нее ошивается. Этот промах с электронными письмами мне может очень дорого обойтись, гораздо дороже, чем я тебе плачу.

Олеся не понимала, куда делись файлы с программой. С диска исчезла вся папка.

Еще не представляя масштабы катастрофы, она набрала название директории в поисковике. Компьютер выдал кучу документов с однокоренными названиями, но искомой папки не обнаружилось. Тогда Олеся стала искать файлы по отдельности, но увы: результаты оказались неутешительными — написанная программа, словно в воду канула.

Она на всякий случай проверила корзину — вдруг нечаянно удалила? Но и там — пусто.

Ситуация сложилась пренеприятнейшая: завтра передавать программу заказчику, а ее нет. Более того, завтра еще и совещание, на котором ей, Олесе, придется докладывать об успешном завершении задачи. Иного, от нее не ждут. Шеф и все остальные за короткое время ее работы в «Парадизе» успели привыкнуть к тому, что Сырникова всегда все сдает во время и никогда не подводит. Олесин успех считался аксиомой. Во всей этой истории было еще одно паршивое обстоятельство: ее программа входила в проект, курируемый Агеевым, который для него лично много значил. Об этом Олеся хорошо знала. Она представила реакцию шефа, от чего тут же побежали мурашки.

Теплилась хлипкая надежда, что относительно свежий файл с программой обнаружится в домашнем компьютере. Хлипкая от того, что в последнее время Олеся все успевала сделать в офисе и работать дома не необходимость не возникала. Ей не терпелось попасть домой, чтобы заглянуть в компьютер. Очень удачно образовалась местная командировка — с утра позвонил Агеев и попросил съездить к заказчику. Объект недалеко, много времени не займет. Олеся знала, что пробудет там от силы до полудня. Она не ошиблась, поэтому к часу ей удалось приехать домой.

В домашнем компьютере нашелся лишь ранний вариант программы — конечно, это очень мало, но хоть что-то. Сейчас выяснять причины исчезновения файла некогда. Призвав всю свою выдержку и хладнокровие, Олеся приняла волевое решение: засесть за компьютер и написать программу заново. Времени у нее чуть меньше суток. Учитывая, что на работу ушло полтора месяца — это нереальный срок. Хотя, полтора месяца она программу разрабатывала, а теперь предстоит восстановить в памяти уже написанное, а это, несомненно, гораздо проще.

Чтобы не терять ускользающие часы, Олеся решила на работу сегодня не возвращаться. Чуть замешкавшись в раздумьях, что бы сказать начальнику, и ничего подходящего не придумав, набрала на мобильном номер Егора.

— Да, — коротко и жестко. Впрочем, ничего другого она и не рассчитывала услышать.

— Егор Александрович, здравствуйте! Это Сырникова. Я хотела вам сказать, что не смогу сегодня вернуться на работу.

— Почему?

Действительно, почему? Объяснять сейчас, что у нее кто-то копался в компьютере и удалил результат ее шестинедельного труда совершенно ни к чему. В свете того, что программу нужно представить завтра, такое объяснение ни то, что удовлетворит Егора и он согласится с ее отсутствием на работе, оно, по меньшей мере, выведет его из себя. Он наорет, быть может, впервые за все время своего руководства, и потребует немедленно явиться пред его, мечущие молнии, очи.

— У меня возникли непредвиденные обстоятельства личного характера.

— Хорошо.

От этого его «хорошо» любезностью тоже не веяло, но Олеся ничуть не расстроилась — главное, Егор не заартачился и не нарушил ее планов.

Ключевые алгоритмы она помнила, и это значительно облегчало работу. Весь день за компьютером с перерывами на кофе с сыром. К четырем утра основная часть программы была готова. Но все равно, к завтрашнему, вернее, уже к сегодняшнему совещанию представить результат Олеся не могла. На это она и не рассчитывала. Оставалось надеяться, что начальник убьет ее не сразу — даст возможность завершить работу.

Совещание тянулось монотонно. Без всякого интереса Агеев задавал вопросы по вечным проектам, начало которых давно все забыли, а о завершении никто не загадывал. Ему отвечали также скучно и вяло, равнодушно глядя в бумаги.

Наконец, Сырникова дождалась своего часа.

— Что у нас по «Приморскому»? — Егор вопросительно посмотрел на Олесю.

— Мы с заказчиком договорились на завтра.

— На сколько мне известно, в договоре стоит сегодняшняя дата. По какой причине был перенесен срок?

— Дело в том, что мне потребовался еще один день для работы над программой.

— Что же, понятно.

Сырникова заметила, как изменился голос шефа. Еще бы: поставить под угрозу его проект.

— Олеся, прошу вас зайти ко мне, — прозвучало у нее над ухом, когда все стали расходиться.

Она вздрогнула от неожиданности. Не было никаких сомнений в том, что сегодняшнее выступление не сойдет ей с рук, но все равно холодный голос Егора застал ее врасплох.

Сырникова остановилась в дверях, желая пропустить шефа в перед, дабы проследовать за ним, но Егор тоже остановился — он предпочитал, чтобы дама шла первой. Несколько метров до его кабинета Олеся чувствовала себя под конвоем. Она ощущала, как ее спину сверлит недовольный начальственный взгляд. Сырникову не пугало предстоящее разбирательство и вытекающие последствия — она никогда не трепетала перед руководством, но было неприятно выглядеть виноватой, когда вины вовсе не было. Эти минуты нужно было пережить, какие несправедливые обвинения не посыпались бы в ее адрес.

В кабинет Егора Олеся шагнула, словно самоубийца на карниз. Она застыла перед столом шефа, надеясь, что стоя беседа закончится быстрее, но номер не прошел.

— Есть хороший стул, присаживайтесь, — Егор сделал указательный жест, и сам, как обычно, откатился в кресле от края стола.

Следующие полторы минуты молчания давили неопределенностью. Раздражало намеренное оттягивание разговора. В том, что Егор нарочно не торопится ее пилить, Олеся не сомневалась. Она отвела взгляд в сторону — Сырникова вообще редко смотрела в лицо собеседнику, а Егору тем более.

— Значит, у вас личные обстоятельства? — наконец произнес он. — Работа мешает личной жизни?

Олеся молчала. Она решила ничего не говорить, чтобы не на дерзить. Впрочем, ее ответа и не требовалось — Егор прекрасно обходился монологом. Он что-то говорил своим невозмутимым голосом, и если не вникать в смысл его слов, можно было бы решить, что шеф мило щебечет. Олеся переключилась на свои мысли, чтобы не принимать выволочку близко к сердцу. До нее долетали только отдельные фразы.

— Прошу впредь свои проблемы решать без ущерба для компании, — строго сказал Егор, заканчивая монолог. Олеся почувствовала на себе его пристальный взгляд. «Усиливает эффект. Хочет, чтобы я осознала свою вину», — догадалась она. — «Не дождется!» — Она с вызовом посмотрела ему в глаза. Ей показалось, что по лицу начальника скользнула тень смущения. Это придало ей уверенности: она не спешила отводить взгляд. Олеся поймала себя на мысли, что никогда раньше не рассматривала его лица. Сейчас было для этого самое время. Глаза небольшие, но выразительные, на левой щеке тонкий шрам, губы средней величины с приподнятыми вверх уголками, что делало их привлекательными. Олеся нарочно продолжала бесцеремонно разглядывать шефа — пусть не думает, что это только его привилегия. Егор сдался первым. Он потянулся за ежедневником, и стал что-то записывать.

— Вы меня разочаровали, Олеся, — сказал он совсем мягко.

Розовый кот по-прежнему висел на лампе. Он подмигнул ей и самодовольно замурлыкал.

С «Приморским» кое-как обошлось. Усталая, ошалевшая от недосыпания, Олеся представила программу на следующий день после совещания. Егор, растрогавшись, предложил ей уйти домой пораньше. Его участие было приятным и неожиданным.