Референт поблагодарила, положив своё на отдельную тарелочку, собираясь съесть у себя за столом. ДАМ по-простецки надкусил своё, взял со столика тарелочку и ножичек для дальнейшей расправы с яблоком и пару салфеток.
Дарья Алексеевна укатила столик, поставив на свой рабочий стол тарелочку с яблоком и ножом.
Вернувшись, взялась за яблоко. Сказала:
— Зря я затеяла такой разговор. Теперь, по логике вещей, не сносить мне головы…
Президент не ответил, потому что такие речи в закрытом помещении может говорить только очень неосторожный человек. Он поэтому ответил совершенно не по теме, однако спокойно и как бы беспечно:
— Ерунда! Дети вырастут, а муж у тебя хороший, непьющий, определённо жизнь удалась, так что нечего ныть!..
Опять подал голос космос. Дарья Алексеевна, улыбаясь реплике ДАМа, ответила на звонок. Оказалось, что звонит Сечин из Венесуэлы.
— Сечин беспокоит. Здравствуйте! Звоню от Уго. Вам от него привет! Он потом сам расскажет. Прежде всего, докладываю по ВэВэПэ. Телефоны и его, и Сердюкова молчат. Видимо, при пленении бандиты всё отобрали. Люди Уго вчера вернулись из Колумбии. К нашим их не пустили. Наркобароны в принципе от разговора не отказываются. Но требуют меня, понимая, что я в состоянии дать гарантии или выкупа или иного решения… Как быть?..
Президент слушал, глядя на Дарью, не выпуская её из поля зрения на случай, если в разговор вмешается Чавес и придётся переводить с его сумбурного спанглиша. Потом ответил, чтобы Сечин не устал молоть языком и не утратил способность развёрнуто докладывать.
— Что удалось установить по ТУ-160, не сумевшему сесть?..
— Позавчера я с группой специалистов и нашего посольства, и от президента Чавеса летали на место. Там уже который день работает поисково-спасательная группа. Они нашли останки трёх человек. Сейчас занимаются сбором обломков и их доставкой в Ла-Карлоту для экспертизы. По этой теме я, вероятно, уже не понадоблюсь, спецы работают…
— Хорошо, Игорь Иванович, по разбившемуся самолёту всё понятно. Пока на этом надо остановиться. Пусть наши спецслужбы продолжают необходимые экспертизы и действия. — Ответил президент. И продолжил. — Но вам надо безотлагательно ехать, лететь или ползти в эти самые джунгли и добиваться встречи с заложниками, и узнать условия вызволения наших людей, чтобы оперативно принять решение.
На всякий случай, мы к побережью Венесуэлы направили АПЛ, чтобы, если всё решится положительно, забрать на борт и ВВП, и Сердюкова, и лётчиков. Какую? Да, ту самую, которая в состоянии гарантированно доплыть и вернуться. “Северодвинск”…
Отдельный разговор по самолёту. Если не получится его перегнать к Чавесу, хотя лучше бы на нём и улететь из плена, то надо попытаться взорвать машину. Ну, в этом вам помогут наши товарищи из СВР. Они уже в Венесуэле. Вы с ними в контакте? Прекрасно!.. Завтра или послезавтра доложите дальнейший ход событий!.. Пока! Жму руку! Давайте теперь Чавеса!..
Уго, дорогой, привет! Что нового?..
Начальник Венесуэлы прорезался бодрой хрипотцой успешного мачо:
— Димми, привет, как вы там, отмылись от дуста? Всё уже тип-топ? Рад за вас. У меня тоже неплохо. Я своих банкиров прищучил, позабирал у них, сволочей, банки, а теперь думаю вообще все частные лавочки позакрывать. Сделаю, наверное, торговлю государственной… Пора и о социализме задуматься…
ДАМ перебил Чавеса, зная, что тот может говорить часами.
— Уго, брателло! Рад, что у тебя дела на высоте. Но мне так важно выручить сейчас компаньеро Путина, поэтому очень прошу тебя включиться лично. Ты же всех этих баронов знаешь в лицо, сделай что-нибудь!..
— Ладно, — пообещал Уго, — что за вопрос. Мы тут с компаньеро Сечиным завтра начинаем большую экспедицию… Да-да! Прямо в джунгли, в логово наркобаронов. Жди новостей!..
Когда президент закончил разговор, то вопросительно посмотрел на референта, явно ожидая комментариев. Дарье Алексеевне и самой нетерпелось поделиться впечатлениями:
— Получается, что Сечин ещё никаких конкретных данных не имеет. И только завтра они выберутся в Колумбию… А если с ВВП случится, не дай бог, какая беда, они могут и не успеть…
— Да, — согласился уставший от разговора с Чавесом и Сечиным ДАМ, — это нам здесь кажется, что сел в бронированный джип и при в джунгли. На самом деле, Сечину там придётся нелегко. Надеюсь лишь на то, что он с Уго более или менее ладит. Они же и по газу, и по нефти начали серьёзные проекты, так что Уго прямо заинтересован в розыске и вызволении Путина…
Вроде Дарья почувствовала, что президент тяготится темой, и перевела разговор на более приземлённый уровень:
— Дмитрий Анатольевич, ещё с утра собираюсь Вам сказать кое-что, но побаиваюсь Вашей реакции…
— Вот это интересно! Я разве могу чего-то не понять или я вообще монстр?.. Говори, а то с минуты на минуту придёт Ентальцева, а я умру от любопытства…
— Ну, это… В общем, пора и подстричься! Надо было бы вчера сказать, но кто же знал, что сегодня прямой эфир и Ваше обращение…
Президент покраснел и загнанно посмотрел на Дарью Алексеевну, которая победно улыбалась, явно продолжая наступление, начатое во время прогулки по заснеженному Кремлю.
Положение было безвыходное. Знать, где и у кого стрижётся и тонирует волосы Президент России, он, конечно, не может никоим образом. Здесь Дарья Алексеевна, грубо говоря, взяла его за жабры и нанизала на кукан голыми руками!..
— Сдаюсь!.. — Только и смог он тихо сказать в ответ. — Действительно, пора… Хотя, быть может, извинительно? Всё же какая заваруха в стране! Можно имя своё забыть или босиком на работу придти… Но ведь хороший референт знает, когда и у кого руководителю стричься. Завтра я буду готов к любым процедурам…
Без спросу зашла Ентальцева. С порога громко сообщила, что прямой эфир с Президентом переносится на завтрашний вечер по техническим причинам… Так же по-деловому, озабоченно глядя в пол, вышла.
— Дмитрий Анатольевич! На сегодня вроде бы всё. Не забывайте, что завтра Вы летите в Зону поражения. Вертолёт, который прилетит за Вами в утром в Горки, отвёзет Вас в Казань с посадкой к Нижнем Новгороде. Но Вы должны будете быть готовы к шести утра…
Президент кивнул, соглашаясь. Слово “Зона” вызвало в памяти “Сталкер” Андрея Тарковского, фильм, осевший в памяти ДАМа на всю оставшуюся жизнь. Хотя “зона” для нас, бывших советских людей, вообще одно из основополагающих слов. Их немало, таких пронзительных слов, насквозь протыкавших наши жизни “Тогда”, при Кормчем, Зодчем, Корифее. Кому-то приятно вспомнить “лагерь”, “зэка”, “режим”, “штрафбат”, “прописка”— ведь и у вертухаев есть потомки, но миллионам нормальных людей эти жестяные, в основном, нерусские слова — слёзы, кровь и горечь воспоминаний… Живут эти страшные сочетания звуков припеваючи, цепко держась за остатки тоталитарной Системы, — “лагерь труда и отдыха”, “режим работы магазина”, “прописка” упорно вместо “регистрации”, “зона досмотра аэропорта”…
— Понял. Буду готов к шести. У тебя всё?..
— Нет-нет, ещё вопрос. Звонил Ресин, просил Ваших указаний, разрешать ли митинг “Солидарности” в воскресенье. Намечается большое количествво народа… Немцов и Каспаров требуют, как всегда, Триумфальную площадь… Что ему ответить?..
— Ответь, что я согласен на митинг на Триумфальной. Хватит загонять народ на набережную Тараса Шевченко. Стыдобушка! Своих граждан боимся!.. Разрешаю Триумфальную!.. И чтоб никаких там “Наших” или заграждений под видом рекострукции площади. Наигрались в запреты! Всё!
И не забудь, если я вернусь в пять — шесть часов, то разыщите и пригласите, пожалуйста, Немцова… И, скорее всего, никакого прямого эфира завтра не получится. Пусть Ентальцева вовремя уйдёт домой…
Дарья Алексеевна понятливо кивала головой. Уходя, напомнила:
— Так не забудьте, что после Немцова придётся ещё задержаться на полчасика, я пригласила Вашего мастера сюда к нам, потому что в городе всё ещё неспокойно, да и некогда будет ехать в её салон… Стрижка, восстановление тона волос, укладка… Потерпите, не маленький!..
