Его друг Варлам Варин, таскал его, провинциала, по Москве, знакомил с друзьями, а их у него было — море. Наиболее близкие — уже тогда известный и уважаемый Виктор Лошак, резвившийся в «Московских новостях» у Егора Яковлева, Андрей Иллеш, историк Михаил Гефтер… И др. И пр.
Варлам после смерти своего божества Андрея Сахарова ожесточился и запил, личная жизнь разладилась. Но он успел ещё в середине 90-х написать книгу о Совке, но такую, что издать её было немыслимо. Одно название — “Театр на Лубянке” — ввергает в страх и ужас. Эта вещь с тех пор хранится в компе у ДАМа, кочуя с винчестера на винчестер и давая опору его мятежному духу, когда невмоготу.
Театр на Лубянке. Привет из Сумгаита
Горбачёв приехал на площадь Ногина, по партийным меркам, с петухами. Уже в 9.00 члены Политбюро, словно падальщики, делящие дохлую корову, уселись сплочённой стаей вокруг Михаила Сергеевича. Генсек непривычно насупился и некрасиво ссутулился, глядя куда-то на колени под столом, чем испоганил свой дежурный образ беззаботно-счастливого доброго барина.
— Ну, вот ещё, с утра божий дар пересчитывает, комбайнёр, — про себя усмехнулся Егор Лигачёв. Но, понятно, ничего вслух не сказал, а лишь подлиннее вытянул шею и выпучил глаза послушным учеником, — старая партийная школа, она только и есть настоящая школа для выпускников, стоящих на предпоследней ступеньке лестницы, ведущей к Мавзолею и Кремлёвской стене.
— Вы, наверное, уже знаете, товарищи, что происходит уже неделю в Сумгаите?..
Хотя, с одной стороны, этого знать никто не мог, так как разрешение Главлиту на выпуск в эфир и в печать новостей такого плана могло дать лишь данное заседание, а оно ещё не приступило к обсуждению даже повестки дня. С другой стороны, все присутствующие в нарушение всех партийных норм и требований слушали по вечерам и лживый “Голос”, и продажную “Свободу” и мерзко-пакостное БиБиСи. Но важно было пожирать генсека преданными глазами и делать вид, что он им открывает глаза на подлое капиталистическое окружение, агенты коего и устроили в Нахичевани армяно-азербайджанскую резню, пытаясь расшатать нерушимую дружбу братских советских народов.
— Знаете, знаете, по глазам вижу… Так вот, в двух словах, — там море крови и океан народного горя. Причём, и обком партии, и ЦэКа Азербайджана проспали загнивание проблемы. И поэтому, так сказать, не имеем права медлить, народ нам не простит! Немедленно, потому что очень важно правильно отреагировать, пусть немедленно в Баку и далее на места событий вылетают компетентные товарищи…
— Михаил Сергеевич, — перебил генсека Егор Лигачёв, — ведь там же каждый пятый судимый, значит, там есть сотня, две или три сотни отпетых людей, их немедленно надо выселить из Сумгаита…
— Правильно. Задержать. — Отреагировал Горбачёв. — Расскажи, Дмитрий Тимофеевич, как там убивают.
Язов: — Двум женщинам груди вырезали, одной голову отрезали, а с девочки кожу сняли. Вот такая дикость. Некоторые курсанты в обморок падали после того, как увидели это… А уж насиловали, так прямо первоклассниц…
Дополнил Язова Лигачёв: — Я вспоминаю далекие, правда, времена, 62-й, когда были события в Новочеркасске. Ввели туда дивизию. Я там был вместе с Владимиром Ильичом Степановым. Там и секретари ЦК были. Я тогда зам. завом был. Подействовало колоссально. Всё, буквально, вмиг закончилось. Когда власть беспомощная, не способна навести порядок и защитить людей, — это действует отрицательно, людей надо было защитить. Чего же мы можем тут делать? Я уверен, что и рабочих захватит этот шум. Да ещё рассказать им то, что сообщил Дмитрий Тимофеевич, то тем более. Надо решить в этом смысле…
Заседание продолжалось более часа. Как всегда, закрывая его, генсек был благодушен и улыбчив:
— Ну и хорошо, пооббщались и вроде договорились. А то сегодня ещё и день такой странный. 29-е февраля. Раз в четыре года бывает, академики утверждают. Как бы чего не так к вечеру!.. Но будем надеяться!.. Товарищи, все свободны, кроме Лигачёва и Яковлева.
Когда в кабинете осталось трое, Горбачёв пригласил коллег присесть поближе.
— То, что я вам сейчас скажу, исключительно для личного вашего пользования. Без права разглашения, причём бессрочно…
Так вот. Внутриполитическая ситуация в Союзе, как вы догадываетесь, становится неконтролируемой. Мне сделали прогноз хода событий. Он драматичен. Через три-четыре года СССР не будет на карте мира. Он распадётся на полтора-два десятка национальных государств, прольётся океан крови, погибнут десятки миллионов граждан страны. Гражданская война будет полыхать ещё немало лет.
И если в ходе этих событий какая-нибудь группировка получит доступ к ядерной кнопке или завладеет энным количеством водородных или атомных бомб да носителями этих бомб, то мир, человеческая цивилизация погибнет от всеобщей ядерной войны и её последствий…
Позиция Америки может измениться таким образом, что они будут вынуждены нанести по СССР превентивные ядерные удары, чтобы не допустить распространения деструктивного процесса из нашей страны на всё человечество…
Я внимательно изучил прогноз и с большинством выводов согласен. Нам надо идти на перемены, чтобы упредить переход болезни в необратимую, неоперабельную стадию. Что я предлагаю? Пожертвовать малым, но сохранить главное — Россию.
Внешнеполитически нужно быть готовыми распустить Варшавский договор, отдать ГДР, убрать базы с Кубы, Вьетнама, Сирии…
Внутри Союза придётся расстаться с Прибалтикой, Средней Азией, возможно, Закавказьем и даже Украиной и Белоруссией.
Политически мы будем вынуждены распустить КПСС, открыть архивы, а то и дать принципиальную оценку сталинизму, чтобы не допустить разнузданного и непредсказуемого международного процесса, подобного Нюрнбергскому, который уничтожит элиту нашего государства. Но, возможно, придётся немного изменить общественно-политический строй, вернуть частную собственность, вывести из-под контроля государства лёгкую промышленость, хотя бы на время распустить колхозы…
Вопрос остаётся открытым в том смысле, успеем ли мы всё это сделать до того, как наша государственнная махина рухнет сама, погребя нас под обломками. Сахаровы и Афанасьевы уже становятся во главе толп голодных граждан, а мы сидим, сложа руки, и не можем не только накормить народ, а и хотя сказать ему пару тёплых слов…
Прошу вас в течение одного, максимум двух дней представить мне ваши соображения по спасению страны от разрушения, а партии от позора…
Особо доверенные Члены Политбюро дисциплинированно молчали, посматривая друг на друга. Михаил Сергеевич открыл бар, налил себе из приятно запотевшей голубоватой бутылки “Ессентуки-17”, медленно, со смаком выпил. Вытер губы тыльной стороной ладони и начал стучать по столу костяшками пальцев, воспроизводя что-то вроде “Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры — дети рабочих…”.
Егор Кузьмич не выдержал первым:
— Что же, семьдесят лет строили, а в итоге всё просрать?..
Генеральный перешёл к ответам на вопросы.
— Товарищ Лигачёв, вы же в школе миф о Прометее изучали? Иногда, чтобы выжить, приходится печёнку врагу отдать… Или вы хотите на фонарном столбе закончить партийную карьеру?.. Я лично не хочу. И вам не советую. Вы же видите, что творится. Сегодня мало говорилось? А Казахстан, а прибалты с их упёртостью?.. Да и внешние силы, та же ГэДээР… Не надо было в 56-м давить венгров, в 78 — чехов, не надо было лезть в Афган в 79-м… Много чего не надо было делать или делать иначе, более человечно, что ли… Но теперь время для манёвра упущено. Поможет только хирургия… А вы, Александр Николаевич, что думаете?..
Яковлев поднял голову. Взглянул Горбачёву в глаза. Заговорил медленно, подбирая слова:
— Придётся не просто менять курс. Придётся начать с покаяния. С суда над сталинизмом. Нужен, нужен международный процесс! И выводы, подобно Нюрнбергским… Нам же самим такой суд нужен!
Лигачёв гневно сверкнул холодными глазами из-под густых ещё бровей:
— Значит, весь цвет партии может попасть под этот буржуйский суд и быть расстрелян? И мы с вами, как Геббельс и Геринг с Гиммлером, будем уничтожены? Нам дадут выбрать — расстрел или петля?.. А ведь в партии 19 миллионов лучших сынов и дочерей советского народа!.. И их всех на удобрение?..
