Он был прав. Ей нечего было добавить, оставалось только закусить губу и провести остаток пути в полном молчании.

«Мы видимся с вами в последний раз…» Она посмотрела на его руки. Неужели они больше никогда не дотронутся до нее…

— Высадите меня у входа, — обратилась она к нему.

Они проезжали мимо стоянки, на которой стояли только две машины: Анджело и Кела.

— Что смешного?

Ричард, слегка повернувшись к расхохотавшейся спутнице, вопросительно смотрел на нее.

— Ровным счетом ничего. Я просто поняла, как вы чертовски правы. Мы абсолютно разные. Посмотрите на те две машины.

— Одна из них — Кела, — спокойно отметил он.

— Это машины молодыхлюдей, — подчеркнула она слово «молодых». — Эй, я же говорю, высадите меня у входа. Дальше провожать не нужно.

— Может быть, и не нужно, — сказал Ричард, продолжая медленно ехать в глубь стоянки. Он остановился в самом неосвещенном месте и выключил фары. — Прежде чем попрощаться, я хочу показать вам, что и старички кое на что способны.

— Я вас заражу, — попыталась она пошутить.

Тем временем Ричард отодвинул свое кресло назад и повернулся к ней.

— Лучше грипп, чем разбитое сердце, — произнес он немного патетично, отстегивая ремень безопасности с ее стороны. — Грипп — самая ничтожная цена, которую придется заплатить.

— За что? И к тому же на стоянке дежурит охрана, — быстро заметила Шалис, почувствовав прикосновение его руки.

— Они в своей будке и следят только за воротами.

На секунду Ричард остановился, пристально посмотрел ей в глаза и разразился смехом:

— Ушам своим не верю! Шалис Фокс вдруг стала осмотрительной.

— Я осторожничаю из-за вас. Чтобы вы потом не жалели, что отступили от своих принципов. Ведь это вы у нас мистер Благоразумие! — парировала она, невзирая на то, что он крепко сжимал ее в своих объятиях и их губы почти соприкасались. — А вдруг охранник или кто-нибудь еще узнает вас? Здесь, между прочим, паркуются в основном журналисты. Раз! И ваша фотография будет красоваться во всех печатных изданиях. Сенсация недели! Представляете, какой удар для «Довейл даймондс»?! Президент компании занимается любовью с ведущей музыкального радио на автостоянке! Позор, да и только!

— Я — демократ и выступаю за права человека! — ответил он и в следующий момент уже целовал ее так страстно, что она, с силой обвив его руками, впилась в его губы ответным поцелуем.

Шалис хотела его так сильно, что это причиняло ей боль. Никогда в жизни она не испытывала подобного чувства. В нем было что-то животное. Будто сама природа толкала ее в объятия этого человека для одной только ей ведомой цели.

Ричард целовал ее то ласково, едва касаясь губ, то с силой впиваясь и почти кусая их. Сначала она покорствовала ему, но вскоре перехватила инициативу. Теперь она задавала тон, стараясь не оставить без внимания ни единой клеточки его пылающего рта.

Он крепко обнял ее, словно укачивая в своих крепких объятиях. Хотя их машина расположилась в самом дальнем углу стоянки, лучи света доходили и сюда, отбрасывая длинные причудливые тени. Немного света падало на его лицо и оно казалось еще более четко очерченным, и оттого еще более мужественным. Словно греческий бог склонился над ней, убаюкивая и приподнимая над суетой этого бренного мира.

— Ричард… — выдохнула она.

Шалис не знала, что хочет сказать. Просто произнесла его имя. Потому что оно принадлежало ему, человеку, которого она так хотела. Но даже если бы она и вздумала продолжить фразу, ей бы это не удалось, потому что он снова принялся целовать ее, проводя языком по подбородку, шее и заставляя ее дрожать от удовольствия.

Его руки тем временем сжимали ее хрупкое тело. Вот одна рука медленно поползла вверх, и казалось, что там, где она касалась кожи, загорался огонь. Шалис почувствовала, как Ричард забирается ей под свитер, и замерла в ожидании. Из-за болезни она не надела бюстгальтера — так ей было свободнее и комфортнее. Когда он провел рукой по ее груди, она ощутила, как приятное тепло разливается по телу, согревая и питая живительной силой каждую клеточку ее организма. На минуту ей показалось странным, что она до сих пор могла обходиться без прикосновения этих рук.

— Ты просто великолепна, — прошептал он, лаская одним пальцем ее сосок.

От этой ласки она застонала в экстазе. Словно отвечая, Ричард резко прижал ее к себе, издав какой-то звериный рык, будто иначе не мог справиться с нахлынувшими на него чувствами. Потом отпустил ее и, стремительно, как в лихорадке, оголив грудь, жадно впился в сосок, который перед этим ласкал рукой. Шалис откинула голову назад, под приливами страсти изгибаясь, словно дикая кошка.

Это длилось несколько секунд.

— Нет, пора остановиться, — произнес, задыхаясь, Ричард. Он встряхнул головой и подался назад. — Я должен и могуэто сделать.

Ей вовсе не хотелось, чтобы он останавливался, но она уже почувствовала, что он настроен решительно. Потому отстранилась и села, пытаясь привести себя в порядок.

— Похвально иметь такую силу воли, — пробормотала она с досадой.

—  Язабыл о твоей болезни, значит, почти не контролировал себя, а это всегда опасно. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — слова застревали у нее в горле. — Не надо, не провожай меня, — попросила она, когда увидела, что он собирается выйти из машины вместе с ней.

Ричард посмотрел на нее недоуменно-сердито.

— Неужели тебе самой наплевать на собственное здоровье? Этот твой пресловутый оптимизм всегда поражал меня. Смахивает на легкомыслие.

Она опустила голову. Да, она не могла отрицать, что никогда не заботилась о себе должным образом. Но какое он имел право читать ей нотацию? Тем более что его присутствие явно не способствовало ее выздоровлению.

— Скорее мне нужно опасаться тебя, — она постаралась перейти в нападение.

— Ну, спасибо.

Ей вдруг стало очень смешно и одновременно захотелось плакать.

— Ладно тебе, считай это комплиментом.

У такого мужчины не могло быть никаких комплексов. Он прекрасно осознавал, как хорош, особенно когда видел, что женщина, с которой он принципиально не желал иметь ничего общего, не могла противостоять его очарованию.

— Это и правда комплимент, — признал он серьезно.

Они уже вышли из машины и медленно подходили к зданию радиостанции.

— А может, мне отменить свой запрет на наши встречи? — спросил вдруг Ричард шутливо, но в голосе его слышалась надежда. — Ты заставляешь меня вспомнить молодость. Эти поцелуи в машине…

— Тебе стыдно?

— Нет.

Что-то в этом «нет» показалось ей странным. Она вопросительно посмотрела на него.

— Ты ведь этого раньше никогда не делал, да?

— Молодость, вернее — юность, проскочила мимо. И вот теперь я за это расплачиваюсь, — он удрученно посмотрел на нее, давая понять, что она и есть причина наступившей расплаты.

Она расхохоталась при мысли о том, что даже у такого самоуверенного человека, как Ричард, был небольшой комплекс из-за потерянной юности.

— О, Ричард! — Она сделала импульсивный жест рукой. — Что такое тридцать два года! Всего лишь на десять лет больше, чем мне. Ты совсем не стар. Меня больше смущает твое положение в обществе: «Довейл даймондс» — концерн национального масштаба. Огромная ответственность. И если бы я считала тебя старым, мне не хотелось бы тебя целовать… В ту ночь, когда в моей квартире вырубилось электричество, мне казалось, что я должна немного развеселить тебя… И если мне это удалось сейчас, то не кажется ли тебе, что стоит продолжить в том же духе?

Шалис почувствовала, что, если не распрощаться сейчас же, она опустится до того, что будет умолять дать ей шанс.

— Удобный момент для того, чтобы пожать друг другу руки, — заметил он, резко останавливаясь и делая вид, что не слышал последней реплики.

Она улыбнулась. Главное — не терять лица. Обиду и боль можно отложить на потом, а сейчас нужно быть на высоте.

Он протянул ей руку и на удивление долго не отпускал ее. Потом повернулся и вышел из здания.