Сьюзен посмотрела на Марка и почувствовала, что у нее пересохло во рту. Он хмурился, пытаясь расстегнуть манжет. Невозможно было отвести взгляд от его смуглой груди, видневшейся в вырезе расстегнутой рубашки.

Конечно, Сьюзен уже приходилось видеть обнаженную мужскую грудь. Но сегодня по каким-то причинам, неясным ей самой, от зрелища рельефных бронзовых мускулов у нее сладко закружилась голова.

— Да нет, там все будет в порядке, — ответил Марк, продолжая бороться с пуговицами. — Черт бы их побрал! — с явной досадой проворчал он.

— Давай помогу, — предложила Сьюзен. Она положила букет и подошла к нему. Марк вытянул руки. Ловкие женские пальцы расстегнули сначала одну пуговицу, потом другую. — Вот и все.

Она подняла голову, посмотрела ему в глаза, и внезапно разделявшее их пространство заискрилось. Его глаза приобрели цвет расплавленного серебра и уставились на нее с таким выражением, словно что-то искали.

Как загипнотизированная она следила за тем, как кончик языка Марка облизал губы. Тело Сьюзен пронзила сладкая боль. На мгновение все поплыло у нее перед глазами. Казалось, Марк сейчас поцелует ее.

Она затаила дыхание и стала ждать прикосновения его губ. Сердце ее стучало так гулко, что он должен был непременно услышать его удары.

Внезапно он негромко чертыхнулся, и это разрушило чары. Марк отвернулся, но недостаточно быстро, и Сьюзен увидела на его лице гнев. Он провел рукой по волосам, и разноцветные кружочки конфетти посыпались на пол.

— Ты бы лучше поставила цветы в воду, — проворчал он. — Вазу найдешь в одном из буфетов на кухне. Извини. Я сейчас вернусь. — Марк взял с кресла смокинг и пошел по коридору, направляясь в свою спальню.

Сьюзен стояла неподвижно, как манекен в витрине магазина, и ждала, пока успокоится сердце. Она сделала несколько глубоких вдохов, внушая себе, что это глупо и что Марк вовсе не собирался целовать ее. Размечталась, глупая корова… Неужели она никогда не поумнеет?

Смахнув с глаз слезы, Сьюзен взяла букет и отправилась на кухню. Она порылась в буфетах, нашла вазу, наполнила ее водой и поставила букет в центре стола.

— Нашла? Вот и молодец. — При звуке голоса Марка у Сьюзен подпрыгнул пульс. Черт побери, интересно, до каких пор это будет продолжаться?

— Да. Спасибо.

Сьюзен заметила, что Марк переоделся в джинсы, обтягивавшие бедра, и белую майку, подчеркивавшую его широкую грудь. Она попыталась не обращать внимания на бежавшие по спине мурашки.

— Гм… Я бы с удовольствием выпила чаю. Можно? — с запинкой спросила она.

В глазах Марка вспыхнула досада.

— Ты не должна спрашивать у меня разрешение, — резко сказал он. — Послушай, я понимаю, что брак у нас не совсем обычный, но ты моя жена. Теперь это твой дом. Ты в нем хозяйка. Пожалуйста, привыкай. Можешь убрать или переставить все так, как тебе захочется.

— Спасибо, — сказала Сьюзен, все еще не в силах справиться с владевшим ею напряжением. — Мне действительно нужно немного привыкнуть к этой мысли, только и всего. — Она попыталась улыбнуться. — Попробую еще раз. Я хочу заварить чайник. Может, и ты выпьешь чашечку со мной за компанию?

— С удовольствием. Вот только чай заварю я сам, — чуть более мягким тоном ответил Марк. — Сегодня у тебя был трудный день. Почему бы тебе не сесть в гостиной и не задрать ноги повыше, как любят делать твои друзья-американцы? Я принесу чай, когда все будет готово. — Не дожидаясь ответа, он снял с плиты чайник и пошел к раковине.

Чувствуя, что спорить бесполезно, и пытаясь справиться с возбуждением, Сьюзен подчинилась и сделала то, что ей велели. Честно говоря, она предпочла бы подняться к себе в спальню и надеть что-нибудь более удобное, но боялась, что Марк может это неправильно истолковать.

Несколько минут спустя Марк вошел с подносом, поставил его на кофейный столик и протянул Сьюзен чашку.

— Знаешь, слова Вайолетт заставили меня призадуматься, — пробормотал он.

— Какие слова?

— О том, что воздушные путешествия могут повредить тем, кто находится на последних месяцах беременности.

— Честно говоря, мне это и в голову не пришло, — призналась Сьюзен.

— Может быть, тебе действительно стоит посоветоваться с доктором Уорбертоном? — предложил Марк. — Если он скажет, что лететь тебе нельзя, мы сдадим билеты.

— Но… мы должны быть там. То есть… — Она запнулась и не успела закончить фразу.

— Нет, не должны, если это будет противоречить указаниям врача, — прервал ее Марк.

— Но… — Сьюзен все еще пыталась что-то возразить.

— Твое здоровье и здоровье ребенка важнее, чем какая-то дурацкая встреча с адвокатом, — серьезным тоном сказал Марк.

— Макдермотты подумают, что я использую это как предлог, чтобы затянуть процесс, — возразила она.

— Ну и черт с ними, пусть думают, — хладнокровно ответил Марк. — Если доктор Уорбертон скажет, что лететь ты не можешь, мы никуда не полетим. Ехать на поезде или на машине тоже опасно. Одно из двух: либо ты транспортабельна, либо нет.

Сьюзен молчала, в глубине души довольная тем искренним вниманием, которое Марк проявлял к ней и ее ребенку. Причина для откладывания переговоров была достаточно уважительной. Тем более что при одной мысли о встрече с Макдермоттами ее начинало тошнить.

— Я позвоню ему завтра утром, — сказала Сьюзен.

— Отлично. — Марк откинулся на спинку кресла и сделал глоток. — Ты много путешествовала, с тех пор как уехала из Карлайла, — сказал он, меняя тему. — Может, расскажешь о своей работе и местах, в которых побывала?

Следующий час Марк слушал воспоминания Сьюзен о ее приключениях в экзотических местах, разбросанных по всему земному шару. Он задавал вопросы и был очень внимателен. Было видно, что ему действительно интересно.

Судя по воодушевлению, с которым Сьюзен рассказывала о местах и людях, с которыми она встречалась, она любила свою работу, и Марк уже не в первый раз задумался о том, надолго ли она останется в сонном маленьком Карлайле.

Несмотря на крепкие родственные узы, которые будут удерживать Сьюзен дома, он был убежден, что неуемная страсть к приключениям, бывшая неотъемлемой частью ее натуры, скоро возьмет свое и заставит ее затосковать.

При мысли о расставании со Сьюзен у него начинало болеть сердце. Однако он решил не обращать на это внимания, напомнив себе, что у коня и лани нет ничего общего.

Они заключили сделку, и он выполнит свою часть договора, чего бы это ни стоило. Оставалось надеяться на то, что Сьюзен также сдержит свое обещание и не позволит себе бросить Кэрол на произвол судьбы.

Однако никакие доводы рассудка не смогли помочь Марку, когда она начала расстегивать манжеты его рубашки. Мимолетное прикосновение женских пальцев к его кисти вызвало немедленный и слегка пугающий ответ. Он посмотрел Сьюзен в глаза, пытаясь понять, заметила ли она его реакцию.

Желание обнять и поцеловать ее было невыносимым. Он чувствовал искушение. Отчаянное искушение. Но Марк с болезненной отчетливостью понимал: если он поцелует ее, то уже не сможет остановиться.

Это называется дежа вю. Повторение пройденного. Потому что в тот вечер восемь лет назад ему тоже до безумия хотелось поцеловать ее. Однако некое внутреннее чутье вовремя предупредило его, что одним поцелуем дело не кончится.

Но самое удивительное, что даже сейчас, на девятом месяце беременности, накануне родов, Сьюзен все еще была поразительно красивой… и самой сексуальной женщиной, которую он когда-либо видел.

— Я устала. Наверно, мне пора лечь, — вклинился в его распаленные мысли голос Сьюзен. — Спасибо за чай.

— Не за что. Спокойной ночи, — ответил Марк.

Услышав, что дверь спальни для гостей захлопнулась, Марк собрал посуду и понес поднос на кухню.

Все последние вечера он был занят тем, что готовил спальню для Сью и ребенка. Когда Эми спросила, что он делает, Марк ответил, что тут будет детская.

Эми это объяснение удовлетворило, но Марк задумался, сколько времени пройдет, пока тетушка заметит, что новая жена не делит с ним ложе.