Лео О'Коннор оказался прав: в паре с ним ей ничего не приходилось делать осознанно.

Каждое ее движение, от шага в сторону до поворота головы, было ответом на неуловимые импульсы его тела. Казалось, даже если она вдруг передумает и захочет вернуться за столик, то не сможет этого сделать. Ритм танца околдовывал, лица зрителей смешались в разноцветную мозаику, реальным оставалось только торжественно-сосредоточенное лицо партнера, его расслабленное с виду, но напряженное до последнего сухожилия тело.

О провале не могло быть и речи: теперь Карина точно знала, что их танец дьявольски красив. И с достоинством приняла оглушительные аплодисменты, которыми взорвалась тишина вокруг них, когда они замерли после последнего па.

Карина взглядом победительницы обвела толпу, ища Алана, но его не было ни среди аплодирующих, ни среди стоящих поодаль. Беги к своей Рейчел, мысленно посоветовала она Алану, вдруг теряя интерес к Лео и ко всему происходящему вообще.

— А теперь я хотела бы вернуться домой, пользуясь вашим любезным предложением, мистер О'Коннор.

— Мы только-только станцевались, мисс Фриман, — вздохнул тот. — Ну что же, ваше желание для меня закон. Я готов.

Карина знала, что сесть в машину с Лео означает неизбежно навлечь на себя лавину сплетен и кривотолков, к тому же она не ручалась за свою безопасность, оставаясь один на один с этим странным, но таким обаятельным на первый взгляд человеком. Однако все это казалось несоизмеримо меньшим злом, чем то, что она успела вытерпеть за сегодняшний вечер. Я выцарапаю тебе глаза, если ты попробуешь прикоснуться ко мне в машине, на всякий случай мысленно пригрозила Карина и очаровательно улыбнулась.

Угроза оказалась напрасной: пока они ехали, О'Коннор ни жестом, ни словом не намекнул на продолжение вечера в более интимном ключе. Видя, что его спутница не в духе, он не пытался ее разговорить, а просто болтал, шутил и смеялся сам по себе. Таким образом, глаза его остались в целости и сохранности, а Карина быстро и без приключений добралась до замка. Перед тем как проститься, Лео вдруг посерьезнел и сказал:

— Если когда-нибудь у вас возникнут здесь проблемы и если в этих проблемах вам сможет помочь хоть один смертный, то, поверьте, это буду я. Вот мой телефон — звоните в любое время дня и ночи. Я надеюсь…

— Спасибо, Лео, но мне и без того неловко за доставленное вам беспокойство.

— Никакого беспокойства, мисс Фриман. Благодарю за чудесный танец — вы были бесподобны.

— Ах, спасибо вам. — Карине хотелось плакать, впечатления этого дня наслаивались друг на друга, она валилась с ног от усталости. — Спасибо вам, но я не думаю, что буду когда-либо нуждаться в ваших услугах. — И, махнув на прощание рукой, она повернулась и пошла прочь.

Безлунная ночь опустилась над Шотландией. Тишина и покой царили вокруг Карины, но внутри нее все кипело. Величественный замок, каменные лестницы, старинная обстановка — все это казалось помпезной бутафорией по сравнению со страстями, бушующими в ее душе.

— Осталось три дня, — прошептала она, поднявшись на ощупь в свою комнату и пытаясь найти выключатель. — Три дня, и я улетаю. Господи, побыстрее бы…

— Побыстрее бы, — холодно согласился голос Алана, и сам он ступил из темноты в круг света, образованный лампой на ковре. Карина вскрикнула и закрыла лицо руками. — В чем дело? Тебе стыдно смотреть мне в глаза?

— Мне стыдно? — воскликнула она, опуская руки и сощуриваясь. — И ты смеешь, Алан Редфорд, говорить такое? И какого черта ты позволяешь себе прокрадываться в мою комнату? Сумочку с деньгами я всегда беру с собой, учти это.

— Раньше ты не была против моего присутствия в этой комнате, не правда ли, дорогая? Что случилось? Боишься, что на этой постели не хватит места троим? Где, к слову сказать, твой друг Лео — залег в кустах на берегу в ожидании тебя?

— Я даже не удосужусь ответить на этот бред. Впрочем, мне не стоит удивляться, что ты сваливаешь на меня вину за свою подлость. Подлецам свойственно…

— Подлец — это я, видимо? Просвети меня, пожалуйста, потому что по итогам сегодняшнего вечера, у меня сложилось противоположное впечатление.

— А что ты хотел сказать мне, Алан, за секунду до того, как тебе напомнили о твоих не терпящих отлагательства делах? Может, хотел рассказать, что летал в Лондон с Рейчел, что чуть не переспал с ней, что своим поведением позволяешь ей строить в отношении тебя ох как далеко идущие планы? Это все — или есть что-то еще?

Алан и бровью не повел.

— Нет, ничего из этого я говорить не собирался. Тут мне нечего тебе сказать.

— Да что ты? — Карина перешла на крик. — Так ли уж нечего? Зато у Рейчел нашлось что рассказать первому встречному о своих нежных чувствах к твоей персоне.

— И? И что дальше?

— А то, что ты лгал мне! Ты говорил, будто она тебя не интересует.

— Это правда.

— А какого черта ты летал с ней в Лондон? Может, она просто любит полетать на самолетиках?

— Не знаю, не спрашивал. — Алан начал выходить из себя. — Но зато она любит делать покупки в лондонских магазинах и попросила взять ее с собой. Ближайший аэропорт в ста километрах отсюда, а у меня в самолете было свободное место. Почему же я должен был отказать ей?

— Она сказала… — Карина нервно теребила складки своей юбки. Действительно, что же такого сказала Рейчел? — Она сказала, что…

— Мне плевать на то, что сказала Рейчел Споффорд. Мне важно другое: если тебя так замучили подозрения, почему ты не обратилась прямиком ко мне, вместо того чтобы скакать с этим типом?

— А если тебе было нечего скрывать, то почему ты не сказал мне, что Рейчел летала с тобой?

— Потому что я не твой муж, Карина, и не считаю своей обязанностью отчитываться перед тобой за каждый свой шаг! Тем более теперь, когда ты своим мерзким поведением показала без прикрас, на что способна.

— Что?! — Ее лицо вытянулось от изумления, она чуть не лишилась дара речи. — Ты просто наглец!

— Ты появляешься на вечеринке, где на глазах у всех тех, кто заботился о тебе, холил тебя, заводишь шашни с негодяем. Не просто с каким-то проходимцем, а с человеком, которого, как ты знаешь, я ненавижу как никого на этом свете! Возможно, подобное считается нормой в твоих кругах, но у нас это называют подлостью. Так что прибереги свои любовные признания для кого-нибудь еще, Карина, меня они не интересуют!

— Понятное дело… — Она безуспешно пыталась справиться с дрожью. — А я-то, глупенькая, думала, что ты хоть что-то ко мне испытываешь. Ан нет, посмотрите на него, это просто скала, а не мужчина.

— Испытывал. Я не привык спать с женщиной, к которой равнодушен.

— Но тогда эта несчастная должна быть совершенной, не правда ли? Пускай у нее есть ангельское терпение и ум, этого недостаточно, бедняжка должна быть вообще без изъяна и оставаться такой всегда, при любых обстоятельствах, особенно на людях! Я теперь понимаю твою жену: попробуй-ка ужиться с таким, как ты, попробуй пожить с праведником!

Алан сделался страшен и начал медленно надвигаться на нее.

— Ты заставляешь меня забыть о том, что я цивилизованный человек, Карина, — хрипло, глухо произнес он.

— Ах, извините, пожалуйста, так дело не пойдет! — издевательски воскликнула она. — А вдруг выяснится, что ты напичкан изъянами и склонен к ошибкам не меньше любого смертного? Что ты отличаешься от твоего садовника только накрахмаленным воротничком? Так дело не пойдет, — уже тише произнесла она, испугавшись его вида и отступая к стене.

Алан приближался угрожающе, неотвратимо и вдруг выпростал руку и обхватил Карину за талию.

Она уперлась ладонями в его грудь, но он даже не заметил этого, и через секунду они слились в страстном, быстром, взрывном поцелуе. Карина стонала от негодования, но все слабее и слабее и наконец только постанывала, уже не зная, от протеста или от наслаждения. Алан оторвался от нее и, не давая потупить глаз, взял рукой за подбородок.