«Выбора нет», — сказал он ей. — «Ни для кого из нас».

Тогда она не понимала этого. Он был так же одинок в своем мире, как она — в своем. Так же связан долгом. Так же обманут своей судьбой.

Если она была его племенной кобылой, то кем был он? Королевским жеребцом-производителем?

Она стиснула зубы. Он облегчил ей жизнь так, как только смог.

Теперь она могла отплатить ему добром за добро. Она могла освободить его, по меньшей мере, от одной из его обязанностей.

— Невыносимо для меня? — мягко спросила она. — Или для тебя?

Его лицо было твердым, как арктический лед.

— Прошу прощения?

— Ты столкнулся с еще большими трудностями, чем я. Ты сам так сказал.  — «Я — гораздо больше твой узник, чем ты — моя заключенная», — вспомнила она. — Но ты, по крайней мере, больше не должен заниматься со мной сексом.

Она ждала, что он станет возражать, молилась, чтобы он воспротивился этим словам.

Но он ничего не сделал. Только наблюдал за ней, сузив глаза.

Она обняла себя за локти, подавленная и полная решимости закончить свою речь, раз Конн молчал.

— Я — обещанная дочь, правильно? Та, о которой говорится в пророчестве. Значит тебе больше не нужно, чтобы я забеременела.

— Ты отказываешь мне в сексе?

Его тон все еще был сдержанным и уравновешенным, но буря в его возмущенных серых глазах, от вида которых маленькие волоски на ее руках вставали дыбом, вселяла в нее надежду.

— Нет, если ты сам этого хочешь, — ответила она.

— Ты звала меня, — неожиданно сказал он.

Она моргнула.

— Раньше, — объяснил он. — Когда ты стояла рядом с Йестином. Ты звала, и я почувствовал, что нужен тебе.

— Да, ты был нужен мне, — прошептала она.

Я до сих пор нуждаюсь в тебе.

— Между нами есть связь. Я не знаю, как это выразить. Раньше я не испытывал ничего подобного, — крадучись, он пересек комнату, остановился перед ней достаточно близко, чтобы прикоснуться. — Я только знаю, что когда демоны напали — связь оборвалась. Тогда я подумал, что тебя могли схватить или даже убить. Солнце померкло для меня, и океаны пересохли.

Люси раскрыла рот, но ничто не сказала, даже не выдохнула.

— А потом я увидел тебя, такую прекрасную и отважную, бледную от страха и сияющую силой, — он стоял так близко, что от его дыхания колыхались ее волосы. Его пронизывающий взгляд молнией прожигал ей нервы. — Я поглощен тобой. Ты — мое солнце. Ты укрепляешь мой дух. Ты знаешь… Люси, ты знаешь, чего я хочу.

Ее сердце дрогнуло. Она знает?

Всю свою жизнь она мечтала быть любимой за то, кем она была. Она никогда не верила в свою привлекательность, никогда не чувствовала себя любимой.

Никогда не представляла себя такой, какой ее видел Конн.

Она облизала пересохшие губы. Она еще никогда не была инициатором их любовных игр.

— Может, ты мог бы показать мне.

— Действительно, — улыбка согрела его голос и коснулась его глаз.

Изящные пальцы погладили ее щеку, обхватили подбородок. Она дрожала от желания и ожидания, готовая к тому, что он мог потребовать от нее. Он накрыл ее губы своими, мягко, едва ли не деликатно, его губы были теплыми и убедительными. От нежности его поцелуя у Люси перехватило дыхание, и сердце выпрыгивало из груди.

Он поднял голову.

— Так не честно.

Она открыла глаза. Руки, обнимающие его шею, напряглись. Он не мог сейчас остановиться. Ведь так?

— Что?

— Ты тоже должна получить то, что хочешь, — прошептал Конн ей в губы.

Его поддразнивание было чем-то новым и милым, но она затряслась от смеха. Кровь бежала по венам, теплая и волнующая. Она выгнулась ему навстречу, чувствуя его желание внизу своего живота.

— Я сказала бы, что ты как раз собираешься мне это дать.

— Этот ковер, например, — продолжил Конн, как будто она ничего не говорила. Его рука легонько ласкала ее бедро, скользя по гладкому шелку. Он касался ее всего лишь одной рукой, но каждый нерв в ее теле казался ожившим и подвижным.

Сбитая с толку, она взглянула на пол и увидела восточный орнамент на ярко-синем фоне.

— Что?

Он провел губами по ее губам. Его тело было горячим, совершенным и таким близким.

— Этот ковер доставили для тебя. Чтобы твои ступни не мерзли на каменном полу. Но он послужит и мне.

— Гм. Прекрасно.

И почему он до сих пор говорит?

— Например, когда я сделаю так, — сказал Конн и встал перед ней на колени.

Он подтянул наверх платье, вдохнул ее запах через одежду, ткнулся носом меж ее бедер. Его дыхание опаляло, не смотря на ткань. Ее колени задрожали, когда он задрал подол.

Несколько бесконечных минут спустя, ее руки сжались в его волосах, теплых, влажных и шелковистых под ее пальцами. Она трепетала и выгибалась, практически не дыша и ничего не видя перед собой.

— О, Боже, — выдохнула она.

Он ласкал ее языком снова и снова, заставляя ее стонать, а затем припечатал поцелуем низ ее живота.

— Не останавливайся, — умоляла Люси.

— Ты не сказала, что тебе это нравится.

— Я это обожаю.

— Ковер.

Она дико на него посмотрела.

— Он синий, — его пристальный взгляд ненадолго задержался на аквамарине в ее пупке и поднялся к ее лицу, с чисто мужским выражением самодовольства. — Твой любимый цвет.

— Я просто с ума схожу от него, — сказала Люси, дрожа от смеха и вожделения. С ума схожу от тебя. — Ты бы уже трахнул меня, пожалуйста.

Его лицо внезапно стало серьезным.

— Я хочу заняться с тобой любовью.

Она выдохнула. Ее сердце замерло.

— Да. Немедленно.

— На этом ковре, — сказал он.

— Где угодно.

Он потянул ее вниз и занялся с ней любовью, двигался в ней, пока она не закричала и не обмякла в его руках.

Той ночью солнце садилось за морем багрово-золотым знаменем.

Конн приподнялся на локте, любуясь профилем Люси в бледных красках утра. Другая его рука покоилась на ее талии. Он переместил ее на бедро Люси. Даже во сне, ее лицо никогда полностью не расслаблялось. Широкие подвижные губы были сдержанно сомкнуты. Небольшие складки залегли в широком пространстве между ее бровями.

Только во время секса, только с ним, она освобождалась от постоянного контроля над собой.

От этой мысли его утренняя эрекция стала еще больше, уютно пристроившись меж сладких изгибов ее ягодиц. Он наклонил голову, чтобы вдохнуть запах густых, светлых волос, разметавшихся по подушкам. Она пахла потом и сексом. Мускусные ароматы, земные и возбуждающие.

Его окатило волной благодарности и вожделения.

Он уткнулся носом ей в шею. Она что-то пробормотала и повела плечом, покрывала соскользнули, обнажая крепкий гладкий изгиб ее руки, верхнее полушарие груди. Ее кожа была настолько гладкой, настолько мягкой, влажной и привлекательной для него. Его член нетерпеливо дернулся. Он должен снова овладеть ею. Он должен овладеть ею.

Прошлой ночью он хорошенько объездил ее. Ему казалось неправильным будить ее сейчас.

Он ухмыльнулся в ее щекочущие волосы. Значит, он и не будет этого делать.

Он нагнул ее вперед, чтобы видеть маленькие бугорки ее позвоночника, и поднял ее ногу, положив на свое бедро. Он взял в ладони ее маленькие спелые грудки, потер твердые бархатистые соски, погладил изгибы ее живота, коснулся висящего в пупке драгоценного камня и стал поглаживать ее ниже, и ниже, там, где она все еще оставалась теплой, влажной и припухшей от их любовной игры.

Он вдохнул. Совершенна. Для него она была совершенством. Она вздрогнула и зашевелилась, когда он направил палец в ее гладкие складочки, скользя по ним круговыми движениями, увлажняя, распаляя ее сильнее. Она простонала его имя. Конн поцеловал ее в плечо. Она нетерпеливо подалась назад, потянулась к нему. Он подтолкнул ее вперед, перегибая через свою руку. Люси запустила свою руку между его бедер. И затем он скользнул в нее, толкаясь в ее гладкие жаркие ножны. Он чувствовал, как она сжимает его, когда он входит в нее; слушал ее тихое, учащенное дыхание, когда поднимался и опускался в нее, горячую, прекрасную, его.