Фигура между нею и вампиром замерцала, уплотняясь. На один миг её сердце замерло, она было решила, что это Габриэль. Фигура была высокой, широкоплечей, с такими же длинными чёрными волосами и западающими в память прекрасными чертами лица, как и у ее Спутника жизни. Его глаза были чёрными и пустыми, хотя Франческа иногда могла видеть небольшие вспышки красного пламени, тлеющего в этих пустых глубинах. Власть так и льнула к нему, словно он был ожившей силой, самим ее воплощением. Он двигался с плавной грацией, тем не менее, когда он остановился, он застыл неподвижно, как сами горы, как сама земля. Он был похож на Габриэля, но вместе с тем не был им. Он поклонился ей, изысканным почти королевским жестом, после чего переключил все свое внимание на вампира.

Франческа затаила дыхание. Это был Люциан. Это не мог быть никто иной. Близнец Габриэля и вампир, которому нет равных. От отчаяния ее сердце начало болезненно колотиться. Если раньше она всего лишь боялась первого вампира, то теперь пребывала в ужасе. Было что-то такое в Люциане, чего она не могла определить, но он казался неуязвимым, таким могущественным, что и отряд охотников не смог бы его уничтожить. Это был смертельный враг Габриэля и тот, кого он любил больше всех остальных. Она прикусила нижнюю губу с силой достаточной, чтобы не позвать своего Спутника жизни.

А затем Люциан заговорил. Словно заиграла музыка, музыка не из этого мира, но такая чистая и красивая, что ее невозможно было забыть. Его голос был самой прекрасной вещью, когда-либо слышанной ею за всю ее жизнь.

— Ты пришел сюда, в это место, немертвый, и тем самым рассердил меня. Я выбрал этот город в качестве своей личной площадки для игр, и все же ты решил, что может запросто проигнорировать мои требования. Ты послал своих миньонов напасть на моего брата, в то время как сам напал на эту женщину, которую он объявил своей. Она под его защитой, а я не могу позволить никому другому вмешиваться в нашу игру. Пойми это, — голос был таким совершенным, таким рассудительным, что любоймог понять его. — Ты потерял свою душу много веков назад, мертвый, и ты стремишься к свободе окончательной смерти. Теперь иди. Твое дыхание больше не в состоянии поддерживать тебя, твое сердце должно перестать биться, — он поднял руку и медленно начал сжимать пальцы в кулак.

Франческа с восторженным ужасом смотрела, как немертвый повиновался принуждению в этом сладко-смертельном голосе. Вампир сделал глоток воздуха, но как только кулак сжался сильнее, его лицо начало краснеть, он подавился и задохнулся прямо на ее глазах. Вампир схватился рукою за грудь, словно его сердце запнулось, но не сделал попытки противостоять приказу, настолько могущественным был этот голос. Франческа едва смогла отвести глаза от близнеца своего Спутника жизни, она также подпала под очарование его силы, загипнотизированная истинной красотой его голоса. Лишь когда он погрузил руку глубоко в грудь вампира и извлек сердце, когда молния ударила в землю зазубренной стрелой сине-белого света и сожгла уже мертвый орган и его хозяина, она рывком заставила себя проснуться, вновь осознав всю довольно рискованную ситуацию.

Франческа молчаливо ждала, держа одну руку поверх живота, чтобы защитить свою нерожденную дочь, другой держась за Брайса, который все ещё оставался под контролем ее разума и был не в состоянии понять, что происходит вокруг него.

Люциан был в тысячи раз более могущественным, более смертоносным, чем вампир, с которым она только что столкнулась. Она стояла, наблюдая за ним своими темными глазами, ее небольшие зубки прикусили нижнюю губу, выдавая ее нервозность. Затем он начал двигаться со струящейся грацией и вечной красотой, обоюдоострым мечом, более разрушительным, чем все, что она когда-либо знала. Габриэль был прав, охотясь на этого монстра. Ничто не могло остановить его, ничто человеческое не смогло бы помешать ему, если бы он решил покончить со своей смертельной игрой, в которую играл со своим братом, и обратиться к чему-то более жестокому.

Франческа проглотила тугой комок страха, образовавшийся в ее горле, и решительно вздернула подбородок.

— Я должна вас поблагодарить за то, что пришли мне на помощь, темный.

— На помощь своему брату, — мягко поправил он, обходя вокруг нее с летящей грацией. Он, казалось, не дотрагивался до земли, просто скользя в воздухе. Он двигался так плавно, что не было слышно ни звука, ничто не потревожило воздух. Черные глаза Люциана прошлись по ее лицу, казалось, он смотрел прямо ей в душу. — Мой брат единственный, кто может отвлечь меня. Жизнь утомительна, когда кто-то намного умнее всех остальных.

— Тогда зачем вы пришли ему на помощь? — тихо спросила Франческа, озадаченная тем, что он не кажется ей таким же отвратительным, как остальные вампиры, с которыми она сталкивалась на протяжении веков. Был ли он настолько искусен в иллюзиях, что даже древняя, какой являлась она, не смогла опознать, что он омерзителен и всецело порочен? Его сила очень тревожила ее.

Широкие плечи передернулись с ленивой рябью.

— Я не позволяю другим вмешиваться в нашу игру. Ты — якорь, который тянет его вниз. Пешка, которую я могу использовать против него, когда пожелаю. То, что происходит между моим братом и мной, должно оставаться таким всегда. Любой, кто осмелится вмешаться, охотник, вампир или женщина, умрет по моему выбору.

Она подняла подбородок.

— Что вы собираетесь делать со мной?

Совершенный рот исказились в короткой, невеселой усмешке.

— Позови его себе на помощь. Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал тебя своей рабыней. Позови его, — его голос был приятным и тонким, коварным шепотом чистоты. Казалось, он не двигался, однако оказался так близко к ней, что она смогла учуять его запах — чистый, не отвратительный. Она смогла почувствовать его власть.

Франческа с трудом сглотнула и сделала шаг назад, качая головой, чтобы убедиться, что не находится под принуждением.

— Никогда. Не существует ничего, что ты можешь сделать, чтобы заставить меня предать его, только не по моей собственной воле. Габриэль — великий человек и мой Спутник жизни. Я с радостью обменяю свою жизнь на его, — она ожидала смерти. Воцарилось молчание, длинное и тягостное. Она не могла слышать его дыхания, биение его сердца, если оно у него было.

Ее длинные ресницы трепетали, когда она разглядывала главного вампира, который стоял так неподвижно, что напоминал статую античного бога. Потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что в его голосе не было никакой провокации, всего лишь простая черная магия. Его голос просто заставлял каждого желать выполнить любое его желание.

— Почему вы не вынуждаете меня принять ваше приказание? — с любопытством спросила она, нервно проводя рукой по своим длинным иссиня-черным волосам.

— Я не нуждаюсь в помощи женщины в своей битве, — она почувствовала нотки презрения в его голосе. — Я нахожу довольно забавным, что мой брат стал настолько слабым, что позволил этому смертному, которого ты защищаешь, остаться в живых. Что такого ты находишь в этом смертном, что предпочитаешь его компанию, а не одного из своего собственного народа? Он эгоистичный, его разум переполнен планами мести. Его главная цель в жизни — добраться до моего брата, — его черные глаза остановились на ее лице. — Да ты и сама это знаешь, Франческа.

Она содрогнулась, пробежав ладонями вверх и вниз по рукам. Ей неожиданно стало холодно. Опять его голос. Тон был тот же самый. Мягкий. Чистый. Красивый. И все же сейчас она как-то почувствовала угрозу. И хуже запугивания было то, что она чувствовала тяжелый вес его упрека. Это ничего не должно было значит для нее. Он был немертвым. Однако она чувствовала себя, как будто была молодой девушкой, осуждаемой принцем своего народа. Это было больно и унизительно. Франческа не могла смотреть в эти пустые черные глаза. Вместо этого, она обнаружила, что смотрит на кончики своих туфель. Ей хотелось заставить его понять, хотя она и сама не понимала своих чувств. Как она вообще могла объяснить их тому, кто совсем не испытывает эмоций?