— Мне бы хотелось иметь подобные способности. Но по правде, у меня такого таланта нет, — внутренне содрогаясь, Франческа заставила себя снова дотронуться до его сознания. Габриэлю потребуется информация. Этот человек был не тем, кем казался снаружи. Он был фанатиком, его разум был переполнен изображениями вампиров, кольев и чеснока.

Репортер постоянно цеплялся за золотую цепочку, обвивающую его горло. Она знала, что в руке он сжимал крестик.

— Мои источники очень надежны, мисс дель Понсе.

— Здешние доктора просто замечательные, — тихо заметила она. — Не кажется ли вам, что вероятнее всего именно они вылечили ребенка, если ее раковое заболевание находилось в стадии ремиссии [4]? Я прихожу и часто читаю детям, но я не могу исцелять их, как бы мне того ни хотелось. Вы видели их в раковом отделении? Они такие красивые и храбрые, что сердце почти разрывается. Вероятно, вам лучше навестить их. Подобная история могла бы вызвать невероятный интерес, вы так не думаете? — в свое предложение она погрузила едва различимое принуждение.

Репортер покачал головой, словно прочищаю ее.

— Я должен получить эту историю.

Франческа кротко кивнула, ее длинные волосы взметнулись подобно шелковой занавески вокруг ее плеч.

— Да, историю про докторов здешней больницы, и какие они замечательные на самом деле, — ее темные глаза смотрели прямо в его. — Вы действительно должны написать об их работе.

Вудс поймал себя на том, что повернул к раковому отделению. Он с силой покачал головой, чтобы избавиться от путаницы. На минуту он оказался дезориентированным, неспособным вспомнить, чем именно он занимается. Самое важное место в его мыслях занимала настойчивая потребность написать историю о детях, больных раком. Он снова покачал головой, уверенный, что пришел сюда не по этой причине. Женщина уходила прочь, ее бедра плавно покачивались. Ее волосы ниспадали ниже талии, густые и роскошные, сияющие в свете ламп. Она была так красива, что у него захватило дух, а он даже не видел ее лица.

Он минуту постоял, потом неохотно зашагал. Он не думал о том, что делает. Он хотел, чтобы она обернулась, и он смог увидеть ее. Он хотел последовать за ней, но его ноги стали словно свинцовые. Он пришел сюда по какой-то причине, по важной причине, но единственное что он мог вспомнить, это то, что он хотел написать историю про детей из ракового отделения. Здесь был доктор, с которым ему необходимо было поговорить. Не француз, а англичанин. Со странным именем. Что-то типа «Брайс». Вудс почесал затылок и решительно направился прочь от ракового отделения. Он чувствовал себя страшно потерянным, ужасно одиноким. Он не знал, что он делает.

— И как долго ты планируешь избегать меня? — потребовал ответа Брайс, появляясь позади Франчески.

— Не обольщайся на свой счет, Брайс, — раздраженно ответила та, — сейчас не самое подходящее время, чтобы выяснять отношения. Мне только что нанес визит довольно сомнительный репортер. Он выставил меня какой-то идиоткой. Подозреваю, за это я должна благодарить тебя.

Брайсу хватило приличия принять пристыженный вид, в то же самое время пытаясь небрежно отбросить ее обвинения.

— Я всего лишь сказал правду. Ты обследовала мою пациентку, которая в то время была неизлечимо больна. Этот факт не вызывает никаких сомнений. Все было целиком и полностью задокументировано и у меня есть записи, доказывающие это. Впоследствии каждый анализ крови становился все лучше, Франческа. Она полностью вылечилась. Я не делал этого и понятия не имею, как это произошло.

— Поэтому ты бросил репортерам меня, меня — необычного чудотворца. Позаботился о том, чтобы моя личная жизнь была полностью разрушена. И это должно заставить меня смотреть на тебя с благосклонностью? — Франческа тряхнула головой, взметнув завесу своих густых иссиня-черных волос. — Я занята, Брайс, избегаю твоих репортеров. У меня нет времени на болтовню.

— Франческа, всё было совсем не так. Да ладно тебе, ты же знаешь меня. Хотя признаюсь, я был бы счастлив, если бы мое имя упомянули в заголовках, но это был не я, кто разговаривал с репортерами, — он поймал ее за руку, заставляя остановиться. — Прекрати бежать, Франческа, я выбиваюсь из сил, спеша за тобой. Это был не я. Это были родители девочки. Ее имя Челси Грант. Ее отец сенатор Соединенных Штатов. Я, не подумав, упомянул о тебе в разговоре с ее матерью. Для Челси не существовало никакой надежды. Ни одной. Ее родители знали об этом. Я был не единственным врачом, который обследовал ее. Я был одним из многих в длинном ряду, чьим мнением они интересовались. Миссис Грант провела на твой счет собственное расследование. Несколько бывших пациентов были только счастливы поговорить о тебе и о том чуде, которое ты совершила для них.

Франческа бросила взгляд на пальцы, пленившие ее руку. Было время, когда прикосновение его пальцев согревало ее сердце, теперь же оно раздражало. Неужели она настолько мелочная, что ее чувства могли измениться так легко, так быстро? Или она все-таки обманывала себя относительно его истинного характера, потому что была одинока? Потому что ей хотелось хоть с кем-то разделить свою жизнь прежде, чем она позволит себе умереть? Теперь же Франческа ясно видела, как важно было для Брайса внимание прессы, как действительно важно было для него удовлетворение жены сенатора.

— Важно настолько, чтобы предать меня, — подумала она вслух. — Ты хотел, чтобы она была обязана тебе.

— Сожалею, Франческа, я хотел всего наилучшего для своей пациентки. И да, ей посчастливилось иметь родителей, которые могут облегчить мне дорогу в больницу, в которой я хочу работать. В место, где мои навыки могут реально изменить ситуацию.

— Я думала, ты заботишься об этих детях.

— Конечно, я забочусь о них, я посвятил им свою жизнь. Но ты не можешь отрицать, что это нормально — желать сделать жизнь лучше. У тебя есть деньги, Франческа. Более чем достаточно, хотя ты разбрасываешься ими с тревожной скоростью. А я должен зарабатывать себе на жизнь. Помогать богатым детям так же легко и так же героически, как и бездомным.

— Таким как Скайлер, — тихо сказала Франческа. — Она ничего не может сделать для твоей карьеры. Ты не хочешь видеть ее в своей жизни, поэтому решил убедиться, чтобы ее не было и в моей. Этот поступок достоин презрения, Брайс. Ребёнку нужен дом и я могу дать ей хороший дом. С твоей стороны совершенно непростительно препятствовать мне взять ее к себе. Как ты мог сделать подобное?

— Черт возьми, Франческа. Если кто и изменился, то это не я. Тебе было известно, что я хотел определенных вещей. Все дело не во мне, все дело в нем. Чтоон, вообще, такое? Правительственный шпион? Какой-то босс мафии? У него что-то против тебя есть? Против судьи? Вы все боитесь его? Не думай, я заметил, что в нем есть что-то не совсем правильное. Он что сидел в тюрьме за преступление? Где он пропадал все эти годы?

— Ты слышал, что сказал судья. У него есть все сведения, которые необходимо знать о Габриэле. Его жизнь является вопросом безопасности. Она засекречена.

Брайс проглотил готовые вырваться проклятия.

— Это то, что он рассказал тебе? И ты просто поверила ему? Разве ты не видишь, Франческа? Он может оказаться преступником наихудшего пошиба. Ты слишком доверчива. Он с легкостью врывается в твою жизнь после того, как исчез с лица земли, и ты сразу принимаешь его. Судья принимает его. Твой адвокат принимает его. Мой Бог, разве ты не видишь? Он не такой, как мы.

— Да, он не такой. Он хороший и добрый, и у него нет скрытых мотивов, когда дело касается Скайлер, — темные глаза Франчески вспыхнули огнем. Она была так прекрасна, Брайс обнаружил, что тянется к ней, желая привлечь ее в свои объятия. Он, должно быть, моргнул, потому что она передвинулась так быстро, что он фактически не успел увидеть ее движения, и его руки пустыми упали вдоль тела.