Пьер спрашивал себя, откуда у него взялось столько решимости совершить эти ужасные преступления.

Он с острой болью посмотрел на труп Фердинанда, но тут же вернулся к реальности, осознавая, в какой ситуации оказался, и спустился по винтовой лестнице к потайной двери.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы разбросать все камни, которыми она была заделана. Открылся выход. Пьер вынул большую веревку, которая была спрятана среди камней, и привязал ее к толстой колонне. Не теряя времени, он начал спускаться по стене вниз, до самой земли, преодолев более четырехсот футов высоты.

Восстановив дыхание после тяжелого спуска, он попытался успокоиться, зная, что уже находится за пределами того места, которое сейчас превратится в ад, полный крови и огня. Глядя на огромную стену, которую он преодолел, Пьер инстинктивно поискал в складках одежды висящий на шее золотой медальон, и испытал облегчение, убедившись, что не потерял его.

Этот медальон с рельефным изображением агнца и звезды и был причиной его предательства. Пьер совершил это, неукоснительно выполняя свою особенную миссию, лишь затем, чтобы медальон не попал в чужие руки. Только он должен был носить этот медальон – так решил его отец. Этот медальон носили его дед, прадед и прапрадед. Медальон передавался из рук в руки на протяжении четырех поколений, начиная с Фердинанда де Субиньяка, прапрадеда Пьера, первого, кто носил его в их семье. Фердинанд был отважным крестоносцем в ордене Годольфредо Буйона, одного из первых героев крестового похода и впоследствии первого властителя завоеванного Иерусалима. По возвращении из Святой земли он привез с собой этот медальон и хранил его до дня своей смерти. Он оставил документ, обязывающий не передавать никому за пределы рода информацию ни о существовании медальона, ни о его происхождении, ни о его символическом смысле, и это требование потомки Фердинанда выполняли в течение почти ста пятидесяти лет.

Чтобы медальон не оказался в руках чужих людей, Пьеру пришлось втайне вести переговоры о сдаче крепости, которая была последним редутом катаров на юге Франции. Ее исчезновение означало полное истребление еретиков-альбигойцев.

Высокая цена, которую Пьеру пришлось заплатить, чтобы медальон не попал в чужие руки, оказалась для него совершенно невыносимой. Он предал смерти двух своих дорогих собратьев по вере, собственноручно совершил два убийства и бросил свою возлюбленную на произвол судьбы.

Он в последний раз посмотрел на величественную крепость Монсегюр. Ее резкие очертания в эту ночь были очень хорошо видны. Оранжевые отблески огня, который к этому моменту уже имел колоссальную силу, чудовищно контрастировали с мраком ночи. Этот образ запечатлелся в его памяти навсегда и не оставлял его до конца жизни.

Пока Пьер, пораженный, смотрел на пламя, Хуго де Арсис, командующий войсками крестоносцев, въехал во главе двух сотен всадников во двор крепости, обрушив остатки огромных ворот, почти полностью сгоревших, с намерением четко исполнить данный ему приказ: обеспечить истребление всех еретиков, находящихся в крепости, не делая исключений и не проявляя милосердия.

Менее чем за час приказ был выполнен. Только часовые оказали сопротивление и погибли в бою. Остальные были безжалостно казнены. Не было слышно ни единого крика, никто не просил пощады. Все с гордостью покорились судьбе, зная, что пролитая кровь – свидетельство их очищения.

Неподалеку от крепости Пьер де Субиньяк сел на коня, которого крестоносцы оставили в условленном месте, и поскакал на юг, к Наварре.

Там должна была свершиться его судьба, которой он был обязан своему роду и клятве на крови.

Как обычно, в канун Рождества припарковать машину на улице Серрано де Мадрид было почти невыполнимой задачей. Двойной ряд машин протянулся вдоль всего квартала, где располагался престижный «Ювелирный магазин Луэнго».

Пикап «Сервиэкспресс» должен был в этот вечер отвезти заказ в дом под номером 153, и водитель уже сделал три круга в поисках места, где можно было бы остановиться, чтобы передать по назначению пакет, адресованный дону Фернандо Луэнго из «Ювелирного магазина Луэнго».

Предпринимая четвертую попытку припарковаться, водитель увидел машину, которая отъезжала с места как раз напротив ювелирного магазина. Он не мешкал ни секунды, а резко повернул, сильно затормозил и быстро припарковался, пока кто-нибудь из отчаявшихся найти место не занял его.

Швейцар толкнул бронированную дверь в ювелирный магазин, и водитель вошел в роскошное помещение. Следуя указаниям, он направился вглубь магазина, чтобы передать маленький пакет.

Спустившись на два пролета по роскошной, безукоризненно чистой мраморной лестнице, он приблизился к прилавку, за которым служащая наводила порядок в счетах.

Она поприветствовала его ангельской улыбкой и объяснила, что ее начальник, господин Луэнго, занят обслуживанием важного клиента, но водитель, как ни пытался вникнуть в то, что говорила девушка, никак не мог сконцентрироваться, поскольку перед ним, буквально в нескольких сантиметрах, оказалось прелестное существо, которое к тому же разговаривало с ним.

Забрав у него пакет и расписавшись в листе доставки, девушка попрощалась с водителем, одарив его еще одной ослепительной улыбкой.

– Фернандо, думаешь, в этом колье я окажусь на высоте? Подумай обо всех тех драгоценностях, которые будут на дамах на приеме в итальянском посольстве!

Графиня де Виллардефуэнте пребывала в расстроенных чувствах от необходимости надеть свои ужасные очки в присутствии такого видного мужчины. Она знала, что очки сидят на ней отвратительно, но ей нужно было хорошо разглядеть себя в овальном зеркале, висевшем напротив, чтобы как следует оценить эффект, производимый колье, надетым поверх стилизованного воротника. Ища в сумке очки, она едва прислушивалась к объяснениям Фернандо Луэнго.

– Бланка, имей в виду, что это колье изготовлено из платины самого высокого качества и что его шестьдесят шесть изумрудов не имеют никаких изъянов. Ты сама можешь это проверить. Кроме того, в розочках, перемежающихся изумрудами, находится более сотни бриллиантов, каждый весом в полкарата. Я уверяю тебя, это лучшая драгоценность, которая у нас есть, и самая эффектная из всех, какие только можно найти в Мадриде.

Фернандо Луэнго намеревался во что бы то ни стало продать это ценное колье. Хотя он был вынужден немного сбавить цену, она все равно составляла приблизительно тридцать миллионов песет.

Бланка де Виллардефуэнте поправила очки, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале под всеми возможными углами зрения, пока не удостоверилась, что колье действительно словно сделано для нее. Спросив себя, не из белого ли золота изготовлена оправа колье, она повернулась к Фернандо, терпеливо повторявшему свои объяснения.

Но и в этот раз она слушала довольно рассеянно, поскольку вдруг обратила внимание на бездонные голубые глаза ювелира. Почему она никогда не замечала, какие они красивые? Влюблен ли он еще в свою жену? Соответствует ли она, Бланка, его представлению об идеальной женщине?

– Фернандо, когда ты продаешь драгоценности, устоять невозможно! Ты меня убедил! Я беру его. Но я тебя предупреждаю, что, если увижу более эффектное колье, я верну тебе это, хотя и признаю, что это маловероятно.

– Бланка, ты же знаешь, что дом Луэнго всегда продавал драгоценности семье де Виллардефуэнте. Нет необходимости напоминать, что, если я могу что-нибудь сделать для тебя, что бы это ни было, тебе стоит лишь попросить.

Слушая его, Бланка, погруженная в свои мысли, снова стала изучать голубые глаза, которые неожиданно заинтересовали ее, но через считанные секунды уже попрощалась с ним, поцеловав в обе щеки, и направилась к своей машине, ожидавшей ее у двери магазина. Фернандо проводил ее до машины и, любезно поцеловав ей руку, еще раз попрощался. Он закрыл тяжелую дверцу величественного «бентли» и несколько секунд стоял неподвижно, глядя на темный силуэт автомобиля, уже почти затерявшийся в потоке машин, мчащихся по улице Серрано.