Пьера охватило беспокойство. Встреча с этой женщиной была совершенно несвоевременной. Возникшая ситуация вынуждала его принять решение, причем немедленно. Жюстина пыталась тянуть его к двери, чтобы показать причину своего беспокойства, и Пьеру нужно было выиграть время, прежде чем начать действовать.

– Пойдем, посмотрим на эти бочки, но объясни мне по дороге, почему ты находишься здесь в столь поздний час?

– Кое-что не дает мне отправиться отдыхать. – В ее глазах отразилось беспокойство. – Каждую ночь, когда я ложусь в постель одна, в тишине, меня охватывает ужасная мысль, от которой я не могу избавиться. И только длительными прогулками – иногда по своей комнате, иногда по крепости – я в конце концов изнуряю себя, и ко мне приходит сон.

– И что это за мысль, которая не дает тебе спать, Жюстина?

– Дорогой Пьер, я никогда не боялась смерти и еще менее боюсь ее теперь, когда, в соответствии с нашей религией, приняла тот факт, что смерть – это начало настоящей жизни. Я знаю, что, умирая, мы оставляем мрак этой жизни и идем к свету подлинного Бога, но дело в том, что ко мне приходит видение, как я умру. Именно это видение каждую ночь приводит меня в беспокойство.

Нервничая из-за того, что он теряет время, но тем не менее заинтересованный сказанным, Пьер спросил:

– Что ты имеешь в виду, сестра, упоминая о видении своей смерти?

Жюстина еще ближе подошла к Пьеру, чтобы шептать ему на ухо. Слушая ее, он чувствовал, что ее губы время от времени касаются его щеки.

– Сначала я вижу себя, вижу, как я падаю ничком. Вокруг меня большая лужа крови, которой пропитывается мое платье. Я пытаюсь встать, но не могу. Я чувствую, как что-то горячее обжигает мою шею, но по какой-то неизвестной мне причине не могу закричать. Вдруг я вижу, как на моем горле сжимается рука, но не моя! Я не могу понять, что со мной происходит. Потом я чувствую резкий холод, который пронизывает все мое тело, пока наконец не оказываюсь распластанной под чем-то темным. Я не знаю, что это, но оно не позволяет мне двигаться, и я не могу дышать. Вдруг я чувствую: нечто темное, что придавило меня, – это земля. Я нахожусь под землей!

Женщина с беспокойством смотрела на Пьера. Она увидела, что он изменился в лице, поняла, что встревожила его, и расстроилась, так как знала, что у старшего брата были более серьезные причины для беспокойства. А ему приходится выслушивать рассказы о кошмарах, преследующих глупую женщину!

– Пьер, я не хочу, чтобы вы думали, что я сошла с ума. Правда в том, что я не знаю, почему я вам это рассказываю, помня обо всех ваших проблемах. У вас и без того их достаточно, и вот появляюсь я и рассказываю вам свои глупости!

Они подошли к тому месту, где стояли две бочки, ожидая своего часа.

– Я не думаю, что ты сумасшедшая, Жюстина. Я понимаю, что на тебя оказало влияние напряжение, не оставляющее нас в течение уже долгого времени. – Пьер наклонился, чтобы рассмотреть первую бочку, проявляя к ней притворный интерес. – Ты хорошо сделала, сообщив мне о твоей находке. Я поищу часового, чтобы он помог мне убрать эти бочки.

Женщина, немного смущенная из-за своих глупых выдумок, решила, что должна что-то сделать для этого мужчины, которым она восхищалась.

– Не беспокойтесь об этом! Я сама пойду и отыщу кого-нибудь из часовых и попрошу, чтобы бочки убрали. Не трудитесь! Спокойной ночи, Пьер. Пожалуйста, забудьте обо всем, что я вам рассказала, все это глупости!

Повернувшись, Жюстина решительным шагом направилась к ступеням в стене, которые вели в сторожевую башню.

После слов женщины первой реакцией Пьера был парализующий страх, но он сразу же совершенно осознанно схватил кинжал. Он не мог позволить, чтобы его план сорвался. Это было слишком важно. И Пьер кинулся вперед, догоняя Жюстину. Он вдохнул нежный аромат, исходивший от женщины, в тот самый момент, когда лезвие кинжала решительно рассекло ее шею. Не издав ни звука, она тяжело упала на землю навзничь.

Пьер, словно очнувшись от сна, с ужасом смотрел на картину страшной смерти, о которой Жюстина только что рассказывала ему. Затем он посмотрел на свою правую руку, почувствовав на пальцах теплую кровь, и увидел весь красный от крови кинжал. У Пьера закружилась голова, но он не мог отвести взгляд от этого зрелища. Платье Жюстины и земля вокруг нее стали пурпурного цвета. Пьер бросил кинжал на землю и кинулся к ней, пробуя закрыть кровоточащую рану. Крепко сжимая ее края рукой, он инстинктивно пытался спасти женщину от неминуемой смерти. Боже! Он словно очутился в том кошмаре, о котором несколько минут назад ему поведала Жюстина. И, кроме того, он был в нем главным действующим лицом!

Поняла ли она в своем видении, кто станет ее палачом?

В одно мгновение Жюстина испустила дух, и Пьер, исполненный боли и ярости от своего ужасного преступления, осторожно поднял безжизненное тело и отнес за маленькую будку, находившуюся справа, чтобы убрать его из поля зрения часовых.

Он в последний раз посмотрел на Жюстину. Потом он с нежностью закрыл ей глаза и поправил волосы, несколько прядей которых были в крови и прилипли к лицу. Затем он скрестил ее мертвые руки на груди. Он начал молиться за нее. Жюстина уже перешла в мир света!

Вдруг вспомнив о том, сколько времени потеряно, Пьер подумал, что не может ждать больше ни минуты. Он понимал, что вынужден завершить свою печальную миссию. Пьер, боязливо оглядываясь, кинулся к третьей бочке и быстро разместил ее по центру ворот.

Три костра в лесу были предупреждением о приближении войск крестоносцев к крепости. Воины ждали, когда ворота окажутся достаточно разрушенными огнем.

Пьер открыл две бочки и разлил часть жидкости из них вокруг них же, удостоверившись, что ворота тоже пропитываются горючей смесью. Когда Пьер проделал это со средней бочкой, он услышал, что по ту сторону ворот заржала лошадь, и ему показалось, что кто-то невдалеке разговаривает шепотом. Он поторопился поджечь одну из бочек с помощью смоляного факела. Огонь мгновенно распространился вокруг.

Пьер поджег две другие бочки, и уже через несколько секунд загорелась нижняя часть огромных ворот.

Пламя вспыхнуло, поднимаясь вверх. Пьер знал, что, если он не ошибся в расчетах, через десять-двенадцать минут огонь охватит все ворота. У приготовленной им смеси была одна особенность: при горении она давала мало дыма, поэтому часовым будет сложнее обнаружить пожар.

Удостоверившись, что пламя достаточно сильное, он удалился бегом в центральную часть крепости. Свернув в большой коридор, он достиг двери своей комнаты. Пьер хотел в последний раз увидеть свою возлюбленную Ану, прежде чем сбежать из крепости.

Он осторожно открыл дверь, стараясь не шуметь, и в полумраке приблизился к постели. Пьер нашел Ану укутанной в простыни и крепко спящей. Он нежно поцеловал ее в губы и глубоко вдохнул аромат ее волос, пытаясь навсегда сохранить его в памяти. Когда он, с разбитым сердцем, выходил из комнаты, полный ужаса от того, что совершает, по его щеке покатилась слеза. Медальон снова вершил его судьбу, уничтожая при этом все, что он любил и за что боролся многие годы. Верх взяла воля. Ана никогда не знала о его прошлом, и сейчас из-за него ее ждала смерть.

На повороте винтовой лестницы, которая вела к выходу, он внезапно столкнулся с кем-то, кого не узнал в первую секунду.

– Кто это в столь ранний час бежит так поспешно?

Его первый помощник, Фердинанд де Монпассан, поднимался с пола, когда Пьер, не произнеся ни слова, нанес удар. Лезвие кинжала вонзилось в шею помощника, и одним движением Пьер перерезал ему горло. Фердинанд едва успел вопросительно взглянуть в глаза своему старшему брату – и тут же рухнул на землю, ударившись головой о торец винтовой лестницы. В одно мгновение струйка крови брызнула на камни и потекла вниз, достигнув первой ступеньки.

Пьер сам не мог поверить в то, что делает. Он только что хладнокровно убил своих самых близких брата и сестру по вере – красавицу Жюстину и дорогого помощника Фердинанда, с которым бок о бок в течение более трех лет поднимал это героическое братство. Они вместе пережили столько страданий и так часто готовы были пожертвовать собой! Они считали себя не только братьями по вере, но почти братьями по крови. Сильная привязанность, которая возникла между ними, стала основой, определявшей судьбу многих братьев-катаров, собиравшихся здесь годами.