Эвелин заулыбалась.

— А ты что, уже передумал?

— Что ты, Малыш! Я никогда не передумаю. Ты — единственная женщина, которой я сделал предложение. Для меня это жизненно важно — хочешь верь, хочешь не верь.

— Я верю тебе, — пробормотала Эвелин, опять приникая к его груди.

— Только, пожалуйста, взвесь все как следует, — сказал Ричард несколько смущенно. — Подумай, нужен ли я тебе такой — без наследства, без состояния.

Эвелин напряглась, отстранилась, а когда заговорила, ее голос звучал сдержанно и холодно:

— Считаешь меня меркантильной? Если так, давай сегодня же разойдемся и забудем об этом разговоре.

— Нет, Эви! — Ричард уверенным движением снова притянул ее к себе. — Прошу, не обижайся. Я заговорил о деньгах просто потому, что хочу видеть тебя довольной, не желаю, чтобы ты в чем-то нуждалась. — Он опять поцеловал ее в макушку. — А впрочем, деньги — это ерунда. Их мы заработаем. Я считался весьма и весьма неплохим репортером. Но в последнее время работал без особого подъема, не ставя перед собой больших целей. Это в прошлом. Я чувствую.

Эвелин вздохнула, расслабляясь. Ричарду показалось, что к нему прижимается не высокая стройная женщина, а пушистый котенок.

— В Сан-Франциско у меня квартира, — заговорил он более уверенно и охотно. — Довольно просторная, но, признаюсь честно, весьма жутко обставленная. Когда я ее приобрел, купил первую попавшуюся мебель, а ремонтом и интерьерами вообще не занимался — в тот момент мне было на них наплевать. Теперь все изменилось. Начинается совершенно новая жизнь.

Эвелин слушала его молча. И хоть ему не было видно ее лица, он чувствовал, что она улыбается, оттого говорил с все большим воодушевлением:

— В нашем доме будет уютно и тепло. Мы вместе придумаем, как его украсить, чем обставить. Если потребуется, наймем дизайнеров. Ты станешь королевой нашего мирка, прекрасной правительницей, хозяйкой. — Он внезапно замолчал, задумываясь. — Только… как же твой университет? Ты должна его окончить.

Эвелин кивнула.

— На каком ты курсе? — спросил Ричард.

— Перешла на третий, — ответила Эви.

— Гм… — Ричард в задумчивости почесал подбородок. — Как же я выпустил это из виду? Размечтался: королевство, уют! А о самом главном забыл.

— Самое главное не в этом, — медленно произнесла Эвелин, почему-то грустнея.

Ричард наклонил голову и посмотрел ей в глаза.

— В семейных отношениях, как и в дружбе, основное — это искренность, преданность, готовность заботиться друг о друге, — пояснила она рассудительно.

Ричард улыбнулся и поцеловал ее в нос.

— Какая же ты у меня мудрая, Малыш. Я старше тебя на восемь лет, но иногда чувствую себя перед тобой мальчишкой.

— Тебе двадцать восемь? — спросила Эвелин.

— Да, — ответил Ричард. — Надо бы и мне посвятить тебя в подробности своей жизни, как ты меня — перед вечеринкой.

— Потом, — прошептала Эвелин и опять потянулась к нему губами.

Удивительно, но каждый их последующий поцелуй, хотя страстностью и продолжительностью отличались они все, казался Ричарду совсем не похожим на предыдущий. Этот заставлял думать о вечности и постоянстве, и душа Ричарда пела, смакуя удивительное ощущение.

— С учебой мы что-нибудь придумаем, — пробормотал он, когда поцелуй наконец-то прервался. — Можешь не переживать. Главное в жизни действительно чистота отношений, но каждый человек должен иметь собственное лицо, твердо стоять на ногах. Правильно ведь?

Эвелин погладила его по щеке, благодарно улыбаясь, и кивнула.

— Может, я вообще уволюсь из «Небоскребов» и попытаюсь найти работу тут, — сказал Ричард, тая от ее ласки. — А квартиру продам. Купим жилье здесь. Что-нибудь более подходящее для семьи.

— Неужели ты правда готов ради меня на такую жертву? — удивилась Эвелин. — Обычно это женщина оставляет дом, родителей, родной город, учебу, работу и едет за мужчиной…

— Ради тебя я готов на что угодно, — ответил Ричард, ничуть не кривя душой.

Наверное, Эвелин ему поверила. Потому что в ее глазах засверкала искорки — такие же яркие и веселые, как в день их встречи. Нет, даже более яркие и веселые.

— Не торопись с увольнением, — сказала она.

— Почему?

— Мне надо серьезно подумать, хочу ли я быть актрисой. В последнее время я в этом почему-то не уверена. Может, стоит, пока не поздно, выбрать какую-нибудь другую профессию. А сделать это можно и в Сан-Франциско…

Ричард быстро поцеловал ее в губы.

— Если хочешь, мы вместе об этом поразмыслим.

— Конечно, хочу.

Ричард вздохнул, закрывая глаза. Увереннее и спокойнее ему не доводилось чувствовать себя никогда прежде. Поблаженствовав несколько минут, он вдруг нахмурился, ощутив, что не сделал чего-то важного… самого важного.

Эвелин, уловив его состояние, встрепенулась.

— Что-то не так?

Взглянув на ее губы, в ее чистые прозрачные глаза, Ричард вдруг понял, что именно забыл сделать.

— Эви, милая… — прошептал он порывисто, — я ведь не сказал тебе самого главного.

— Чего?

— Я люблю тебя… Люблю больше жизни!

Она лукаво улыбнулась и склонила голову набок.

— Если честно, я об этом сразу догадалась.

— Правда? Но как?

Эвелин рассмеялась звонким счастливым смехом и кивнула на букет в углу.

— Красные розы дарят женщинам или влюбленные, или беспросветные тупицы, — сказала она. — О твоем же уме я весьма высокого мнения.

Как же с ней легко, как здорово! — подумал Ричард, гладя Эвелин по щеке и качая головой. Она подарок, награда за все прежние страдания. Волшебный рассвет после непроглядного сумрака ночи…

Он так увлекся своими мыслями, что, когда Эвелин ему ответила, в первое мгновение решил, что ее слова прозвучали в его воображении.

— Я тоже тебя люблю.

— Что?!

— Люблю тебя…

Ричард долго смотрел на нее в полном ошеломлении, потом, внезапно очнувшись, обнял так крепко, что едва не задушил.

— Я безумно счастлив!..