— Ладно, уломал, — ответила Эвелин, стараясь не выдать голосом, что за возможность получить пусть даже эпизодическую роль в очередном детище голливудского «Дримуоркса» готова работать администратором в «Меркури» хоть целый год.

— Ты моя спасительница, Эви! — воскликнул Стивен, облегченно вздыхая. — Если можешь, приезжай прямо сейчас. У нас тут такое творится! Сменщица Лорин в отпуске. Эвклид — он работает по ночам — торчит за стойкой уже почти сутки! А народу немало. Август, последний месяц школьных каникул. Сама понимаешь…

Эвелин все прекрасно понимала. В эту пору приезжих в Анахайме было как никогда много: родители со всего мира спешили порадовать своих чад прелестями «королевства чудес» — диснеевского парка развлечений. Эвелин скривила губы в усмешке, вспомнив слова дяди: «Работы у администратора не так уж и много», — но обошлась без комментариев.

Отель «Меркури», сосед всем известного «Мариотта», год назад отпраздновал свой десятилетний юбилей. Человек, уже побывавший однажды в «Меркури», а значит, покоренный его уютом и атмосферой домашнего тепла, возвращаясь в Анахайм, непременно селился здесь же.

Эвелин, появившаяся в холле отеля по прошествии двух часов после разговора со Стивеном, сразу поняла, что ей предстоит не просто много поработать, но и изрядно потрепать себе при этом нервы. У стойки администратора, за которой не было ни души, толпился народ. Отцы с раскрасневшимися от жары и нетерпения лицами и с взъерошенными волосами, матери, нервно прохаживающиеся туда-сюда по бордовым ковровым дорожкам на полу, и дети с отрешенными взглядами, — по-видимому, окончательно вымотанные дорогой и утомительным ожиданием.

На мгновение обожающей приключения Эвелин овладело нечто подобное страху. Ей представилось, как она становится за стойку администратора и как на нее обрушиваются гнев и раздражение измученных людей, и захотелось немедленно исчезнуть, наплевав и на Стива, и «Дримуоркс».

— Эви, наконец-то! — донеслось до нее откуда-то справа, и, остановившись у мраморной колонны, она повернула голову.

Стивен без пиджака, в галстуке с ослабленным узлом торопливым шагом направлялся к ней. Его холеное лицо избалованного женским вниманием холостяка выглядело непривычно усталым.

— Полчаса назад мне пришлось отпустить Эвклида. Он записан на прием к зубному и потом совсем измучился здесь, бедняга. К девяти обещал вернуться.

Эвелин бросила на толпу у стойки тревожный взгляд.

— По-моему, стоит мне предстать перед ними, они тут же разорвут меня в клочья, — пробормотала она.

— Не разорвут. — Стивен коснулся локтя племянницы и попытался ободрить ее улыбкой. — Главное, не волнуйся и не суетись. Пойдем, я расскажу тебе, что к чему.

Они вместе приблизились к кипящим негодованием людям и прошли во владения администратора. Как только Эвелин опустилась на обитое светло-серой кожей кресло на колесиках, к стойке перед ней тут же ринулись трое мужчин.

— Наконец-то!

— Сколько можно над нами издеваться?

— Мы торчим здесь вот уже полчаса!

Говорили мужчины одновременно и крайне возмущенно, отчего Эвелин страстно захотелось, чтобы у нее в ушах вновь оказались беруши, которыми вчера, летя домой из Ирландии, она пользовалась на борту самолета.

— Приносим всем свои извинения! — склонившись над письменным столом, произнес Стивен. — Одному нашему администратору пришлось срочно уволиться, а временную замену ей нашли только сегодня. — Он развел руками. — Еще раз извините. Я должен ввести Эвелин в курс дела. На это уйдет минут пять, не больше.

Минут пять? Эвелин почувствовала, как ее щеки покрывает смертельная бледность. Стив буквально бросал ее на съедение волкам. Ей опять захотелось испариться, исчезнуть отсюда, махнуть и на «Меркури», и на этих несчастных рукой.

Люди отступили от стойки. По их лицам было видно, что они на пределе, но поняли ситуацию и готовы потерпеть еще немного. Самый маленький из детей — розовощекий карапуз с огромными глазищами — присел на чемодан и захныкал. Девочка лет десяти, наверное сестра, принялась заботливо его утешать, явно подражая матери.

В кармане у Стивена зазвонил сотовый. Эвелин взглянула на его сделавшееся еще более напряженным лицо, и ей вдруг стало безумно жаль и этих людей, которые, вместо того чтобы принять ванну и отдохнуть с дороги, торчали в холле, и дядю, на чью бедную голову свалились все эти проблемы. Когда он достал телефон и начал с кем-то разговаривать, Эвелин включила компьютер и принялась бегло просматривать содержащиеся в нем документы.

По-видимому, беседа у Стивена была не из приятных. Убирая телефон, он сильно хмурился.

— Мне надо срочно уехать, Эви. Вернусь, как только смогу. Позвони Эвклиду, пусть по телефону объяснит тебе, как надо работать. А через часок я и сам с ним свяжусь, попрошу приехать пораньше. — Он говорил торопливо, пятясь к выходу.

— Думаю, я сама сумею во всем разобраться, — ответила Эвелин, не отрывая взгляда от монитора. — Но номер этого Эвклида на всякий случай оставь.

— Его визитка в той коробке. — Стивен кивнул на небольшой пластмассовый ящичек на столе, заполненный визитными карточками. — Ну, я побежал.

— Беги, беги, — ответила племянница, сосредотачивая все свое внимание на фамилиях клиентов, заказавших номера заранее.

Спустя пять минут она уже протягивала ключи главе одного из ожидающих в холле семейств — отцу захныкавшего карапуза. А еще через полчаса позвонила-таки Эвклиду и задала ему несколько вопросов об установленных в «Меркури» правилах. Эвклид оказался весьма толковым и доброжелательным парнем со спокойным низким голосом. На приеме у стоматолога он уже побывал, но должен был решить еще кое-какие личные вопросы, поэтому мог приехать не раньше половины девятого вечера.

Несмотря на это, после разговора с ним Эвелин почувствовала себя увереннее и, занимаясь оформлением очередного клиента, почти не волновалась.

К шести, когда наступило долгожданное затишье, голова у нее шла кругом. Она достала из сумки книгу Пресса, но строчки заплавали перед утомленными глазами, сливаясь, в черные кривые линии, а мысль заработала в совсем другом направлении. Ей вспомнилась Люсинда — жизнерадостное создание из общины хиппи в Блумингтоне. Они познакомились и подружились в Ирландии, а перед расставанием договорились поддерживать отношения. Образ жгуче-рыжей девицы сменил в воображении Эвелин образ чернокожей подруги. Они так толком и не поговорили сегодня, хотя рассказать друг другу намеревались очень о многом. Абигейл пообещала, что постарается приехать к в Анахайм. Может, дня на два, на три…

— Здравствуйте, — послышался где-то совсем рядом густой мужской голос. — Моя фамилия Барнс, я заказал номер позавчера.

Эвелин очнулась от раздумий, вспоминая, где находится.

— Как, простите, ваша фамилия?

— Барнс, — повторил человек, стоящий по ту сторону стойки.

Она окинула его мимолетным взглядом, нашла фамилию Барнс в компьютерной таблице и, оформив гостя, выдала ему карточку-ключ от номера четыреста пятнадцать и ключ от мини-бара.

— Ресторан на первом этаже в левом крыле, лифт в конце коридора. Если что-то понадобится, обращайтесь к горничной, — произнесла она, радуясь, что в точности запомнила слова Эвклида и что, несмотря на усталость, справляется с незнакомой работой как положено.

— Спасибо, — ответил Барнс.

Эвелин отметила, что у него классная фигура, когда он повернулся и зашагал к лифту, и вновь уставилась в книгу, стараясь сосредоточиться.

Но не прошло и десяти минут, как тот же густой мужской голос отвлек ее от чтения:

— Послушайте, мисс… — Взгляд Барнса скользнул по груди Эвелин, на которой, разумеется, не было ничего похожего на бейдж с именем. — Я заказал номер с двумя комнатами и балконом. С балконом! — повторил он, гневно сверкая глазами. — А вы отправили меня в эту каморку!

Эвелин медленно закрыла книгу. Она точно помнила, что дала ему ключ именно от того номера, который был указан в компьютере, что не допустила никакой оплошности. Впрочем, даже если бы она что-то и напутала, все равно никому не позволила бы разговаривать с собой в таком тоне. Мгновенно вспыхнувший гнев подкатил к горлу удушающей волной.