— Вы научите меня ездить верхом? Правда? Я немного умею. Но совсем чуть-чуть! А вот мама может вспрыгнуть на любую лошадь и заставить ее делать все, что пожелает. К сожалению, после того как мы уехали из Вашингтона, времени на это не стало. Мама, можно Майкл даст мне несколько уроков?
Майкл вставил ключ в дверной замок и, забыв повернуть его, стал дергать на себя дверь, при этом выжидающе глядя на Лору. Он не мог себе представить, как эта маленькая хрупкая женщина с нежными белыми ручками сможет справиться с норовистым, весящим не менее полутонны животным.
Словно прочитав его мысли, она самодовольно вскинула голову.
— После занудных уроков биологии в обществе еще сорока сверстников объездка лошадей и скачки — одно удовольствие. — Затем Лора обратилась к дочери: — Маи, мы пробудем здесь только до тех пор, пока доктор не разрешит тебе отправиться в Лос-Анджелес. Так что у тебя просто не будет времени воспользоваться любезным предложением Мигуэля. Но я обещаю тебе, что как только мы вернемся домой…
— Но у тебя никогда не найдется для этого времени, — обиженным тоном сказала Маи. Радостный блеск в ее глазах сразу же погас. — И даже если найдется, то все равно Майкл знает о лошадях куда больше, чем ты.
Лора заметила в тоне дочери нотки восхищения своим новым героем. О, это надо было срочно пресечь! Она не могла позволить Мигуэлю проникнуть в сердце дочери и утвердиться в нем. А потому скорейший отъезд представлялся ей все более необходимым. Тем более что Майклу удалось вновь пробудить ее чувства к себе. Но она была взрослой сильной женщиной. И могла пережить очередную потерю. Маи же — еще ребенок, на глазах у которого не так давно умер отец.
Лора нежно погладила дочь по щеке, затем подняла глаза на Майкла. По его лицу было трудно что-нибудь прочитать, но Лора почувствовала, что он осуждает ее. И осуждает справедливо. Ведь она, по сути дела, манипулировала чувствами ребенка. И все ради того, чтобы он, не дай Бог, не занял в сердце Маи место Джерри!
Майкл видел слезы, дрожавшие в глазах Лоры, и понимал, что должен держать себя в руках. Он отлично знал, что большинство детей обожает лошадей и, прежде чем начать соблазнять этим Маи, он обязан был получить разрешение ее матери.
Маи нравилась Майклу. И он тоже хотел ей понравиться. Более того: со стыдом он отдавал себе отчет в том, что надеется привлечь Маи на свою сторону, если Лора, узнав про Кэтти, будет пытаться восстановить против него дочь. Он стоял и смотрел на Лору, не в силах отвести от нее глаз. Маи осторожно высвободилась из объятий матери и доверчиво посмотрела на него.
— Майкл, я действительно очень устала. И снова начинает болеть ухо. Будьте добры, скажите, где меня положат спать?
Ее голос заставил Майкла стряхнуть с себя оцепенение. Он наконец-то отпер дверь и провел Лору с дочерью через холл. Пол из дубового паркета был покрыт разноцветными ковриками ручной работы, нижняя часть стен выложена необожженным кирпичом.
Гостевая комната была выдержана в ярких тонах. И Лора, обведя ее взглядом, не могла сдержать восхищенной улыбки.
— Здесь двуспальная кровать, — сказал Майкл. — Думаю, ты хотела бы спать вместе с дочерью. А ванная — вон за той дверью. Но если ты предпочитаешь отдельную комнату, то…
Лора не дала ему договорить:
— Нет, нет, спасибо! Тут чудесно, а главное — Маи будет рядом!
Кроме того, подумала она, здесь мне будет куда безопасней, чем в отдельной комнате. Легче станет бороться с искушением среди ночи встать, найти спальню Мигуэля и броситься в его объятия.
— Хорошо, — сказал Майкл, — я сейчас принесу ваши вещи. — И он скрылся за дверью.
Оставшись одна, Лора опустилась в кресло и закрыла глаза, а Маи отправилась в ванную. Через несколько минут Майкл вернулся, держа в одной руке два чемодана, а в другой — скрипку Маи.
— Почему бы вам чуточку не вздремнуть? — спросил он. — Или вы предпочитаете сначала перекусить с дороги?
— Нет, мы лучше немного поспим, — с улыбкой ответила Лора.
— Хорошо. Через пару часов, когда настанет время обеда, я вас разбужу.
И он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Лора несколько мгновений колебалась, продолжая сидеть в кресле. В ее мозгу не менее дюжины вопросов боролись за право считаться важнейшими. К счастью, в этот момент Маи выскочила из ванной и упала на кровать.
— Мое милое создание, — сказала Лора, — ты не забыла, что пришло время снова принять лекарство, прописанное доктором Грином?
Маи послушалась, после чего оглядела комнату. Убедившись, что скрипка на месте, она зарылась под одеяло и свернулась калачиком.
— Не буди меня к обеду, мама. Я готова проспать подряд год или два. — И закрыла глаза.
Лора с нежностью посмотрела на дочь, которая казалась ей просто ангелочком после того, как сбросила свою вульгарную одежду и спрятала полубритую голову в подушке. Несмотря на утренние волнения, она была счастлива, что Маи попала сюда. Лоре показалось, что все раздражение и внутреннее сопротивление дочери, ставшие постоянными в ее поведении за последние несколько месяцев, исчезли. Очаровательный умный ребенок, который, как казалось матери, был навеки потерян, неожиданно появился вновь.
По губам Лоры пробежал печальная улыбка. В значительной мере ты принимаешь желаемое за действительное, сказала она себе. Лоре доводилось слишком часто иметь дело с подростками, чтобы она могла не понимать, что впереди у них с Маи еще немало испытаний.
Вместе с тем впервые за много месяцев в ее душе затеплилась надежда, что их отношения с дочерью наконец-то наладятся. Лора вздохнула, разделась и, распустив волосы, надела ночную рубашку. Затем поудобнее устроилась на постели и закрыла глаза, стараясь успокоиться и заснуть.
Но через несколько минут она поняла, что душа и тело не подчиняются ее желанию. Перед глазами возникали эротические картины минувшей ночи. Она взбивала подушку, натягивала на себя одеяло, переворачивалась с боку на бок. Ничего не помогало! Предательские видения не исчезали! Бормоча проклятия, Лора встала и выпила одну из таблеток снотворного, предназначенных для Маи.
Лекарство подействовало, потому что Лора наконец заснула и проснулась лишь от настойчивого стука. Набросив халат, она чуть приоткрыла дверь и увидела стоявшего на пороге Майкла.
— Лора, извини меня, — проговорил он через узкую щелку, — но уже пять часов. Как насчет омлета для тебя и девочки?
— Для меня — да. Но Маи пусть еще поспит. А когда проснется, то надо бы дать ей немного мясного бульона с сухарями. Для ее желудка это полезнее, чем яйца. Я сейчас оденусь и приду. Только оставлю Маи записку, чтобы она не испугалась, если увидит, что мама куда-то пропала.
— Хорошо. Значит, встретимся в кухне.
Когда Майкл ушел, Лора натянула на себя брюки, свободный свитер и, убедившись по ровному дыханию дочери, что та спокойно спит, написала коротенькую записку. После чего вышла в коридор. По потолку тянулись ряды маленьких лампочек, бросавших свет на пол из керамических плит, на развешанные по стенам картины и большие фотографии в деревянных рамках.
На снимках были запечатлены, в основном, индейские девушки в национальных одеждах. Со всех фотографий глядели очень красивые лица, напоминавшие друг друга. Внимательно присмотревшись Лора заключила, что все это члены одной семьи или родового клана.
У Мигуэля были чуть выдающиеся скулы и прямые черные волосы. И Лора вспомнила, как он рассказывал, что в его жилах течет мексиканская, ирландская и индейская кровь.
В написанных маслом картинах и акварелях доминировала индейская тема. Лора обнаружила под ними подписи художников, пользовавшихся широкой известностью на юго-западе Северо-Американского континента. Хозяин дома коллекционировал работы лучших мастеров Нью-Мексико.
Это впечатление еще более окрепло, когда Лора зашла в одну из жилых комнат, стены которой также были увешаны картинами и фотографиями. Но кроме этого он явно любил керамику. Об этом говорили многочисленные полки с прекрасными глиняными кувшинами и вазами, расписанными затейливыми рисунками. Нечто подобное они с Маи видели в Альбукерке.
