— Нет, вы не спите, — твердо заявил герцог, — вы должны позаботиться, чтобы вам ничто не помешало оказаться на месте нашей встречи.

— Как я могу вас отблагодарить?

— На это нет времени. И еще — мне кажется, нам не стоит видеться до понедельника.

Согласно кивая, Хиона повернулась к нему, и герцог увидел в ее глазах такое доверие, почти обожание, которое показалось ему очень трогательным.

— Завтра держитесь подальше от сэра Джарвиса и помните: самый темный час — это час перед рассветом.

— И все же он не такой темный, каким был до встречи с вами, — благодарно ответила Хиона. — В моем сердце затеплилась надежда, будто свалившаяся с неба звездочка.

— Вот так и продолжайте думать до самого понедельника, — посоветовал герцог. — А теперь мне пора. Кстати, как ваша спина? Лучше?

— Да, да, намного лучше, — ответила Хиона, но герцог видел — она просто храбрится.

Он взял ее руки и поднес к губам.

— До понедельника, — сказал он. — И даже если случится наводнение или разверзнется бездна, все равно я буду ждать вас…

Девушка улыбнулась, по-своему оценив смысл сказанного. Через минуту герцог спросил:

— Хиона, вы не знаете, есть ли в доме работник по имени Джейк? Или кто-то из приходящих?

Хиона вздрогнула, и герцог понял: она испугалась.

— А зачем вам знать это?

— А у вас есть причина не говорить, кто он?

— Да нет, пожалуй… — помолчав секунду, Хиона сказала:

— Должно быть, речь идет о Джейке Хантсмэне.

— А что он делает? Работает на сэра Джарвиса?

— Он объезжает лошадей и тренирует.

— А что еще?

— Вам лучше спросить о нем кого-нибудь еще…

— Я спрашиваю вас. Не могу же я обратиться к сэру Джарвису! Он удивится: с какой стати я интересуюсь его людьми?

Герцог было подумал, не напрасно ли он так настойчив, но тут же уверил себя — здесь скрыта еще какая-то тайна. И чем раньше он ее разгадает, тем лучше.

Хиона же с беспокойством посмотрела на герцога и тихо проговорила:

— Он дает Клэрибел уроки верховой езды.

— Спасибо.

Герцог удовлетворил свой интерес: кажется, это именно то, что он и предполагал.

В лунном свете изящная фигурка девушки казалась почти эфемерной. В своем сером платье она была как бы частью теней, и лишь блеск глаз выдавал в ней живое существо.

— Спокойной ночи, Хиона. И прошу вас: позаботьтесь о себе до понедельника, нам предстоит долгий путь. Я бы не хотел, чтобы вы остались без сил.

— Нет, ничего подобного не случится! — поторопилась ответить девушка. — Спасибо вам за сандвичи.

— Надеюсь, очень скоро их у вас будет сколько душе угодно!

Он быстро скрылся между деревьями, и девушка вглядывалась в темноту до тех пор, пока шаги его не стихли. Потом она снова опустилась на поваленное дерево и долго еще смотрела вниз, на долину, залитую лунным светом, и молилась, молилась, чтобы план герцога удался.

Протанцевав до зари, гости разошлись по спальням, лишь когда погасли звезды, и на следующее утро все спали долго.

На прогулку верхом герцог отправился на час позже обычного, хотя проснулся довольно рано. На него сразу нахлынули мысли о Хионе, сэре Джарвисе и Люсьене, который час от часу все более привязывался к Клэрибел.

Однако никто не мог и подумать, что герцога занимают какие-то проблемы, — так легко и непринужденно он присоединился к мужчинам за завтраком. Большинство из них пили бренди. У стены на столе в серебряных блюдах и в жаровнях дымилось горячее. Но есть не хотелось.

— Ты потрясающе выглядишь, Алверстод, — заметил один из друзей, садясь за стол.

— А ты бы пил поменьше и тоже бы выглядел. Ведь не хуже меня знаешь: утро требует платы за каждый выпитый вечером стакан.

— О, знаю, — простонал тот, — но без рюмочки, как без лекарства, невозможно проснуться…

Герцог, как обычно, хорошо позавтракал, выпил две чашечки кофе и пошел узнать, нет ли газет. Дворецкий в холле сообщил, что они на столе в библиотеке. К счастью, библиотека была пуста.

Познакомившись с отчетами из парламента и новостями со скачек, герцог почти закончил шуршать страницами, когда в комнату вошел сэр Джарвис.

— Я узнал, что вы здесь, и пришел сообщить: мы собираемся пойти на конюшню. Мой человек объезжает нового жеребца. Превосходный скакун, я уверен, не оставит вас равнодушным.

Герцога это заинтересовало, и он без лишних вопросов пошел следом за сэром Джарвисом.

Когда они оказались рядом с загоном, сэр Джарвис приказал ожидавшему их мужчине:

— Выведи Руфуса, Джейк, а мы посмотрим, как ты им управляешь.

Герцог, услышав интересующее его имя, стал больше наблюдать за мужчиной, чем за лошадью.

На вид Джейку Хантсмэну было чуть больше тридцати, был он приятной наружности, но держался слегка развязно и несколько надменно. Стройный, широкоплечий, он, несомненно, имел успех у женщин, хотя и чувствовалось, что он не джентльмен.

Руфус же оказался жеребцом весьма буйного нрава, он не раз пытался сбросить седока, но безуспешно: Хантсмэн был опытным наездником. Правда, герцогу показалось, что Джейк слишком часто охаживает коня кнутом и впивается шпорами в его бока, желая подчинить себе молодую лошадь. Минут двадцать они наблюдали за этим поединком, пока сэр Джарвис не забеспокоился: не скучно ли гостю? И предложил:

— У меня есть еще несколько лошадей, достойных вашего внимания. Вчера они были на пастбищах, а сегодня их пригнали. Хотите взглянуть?

— Мне кажется, вы желаете вызвать во мне зависть, — засмеялся герцог.

— Наоборот, я заинтересован в нашем сотрудничестве.

«Интересно, что бы ответил сэр Джарвис, скажи я ему, что сотрудничать с ним — все равно что с дьяволом», — с издевкой подумал герцог Алверстод. Но вместо этого произнес туманную фразу:

— Всегда интересны новые идеи… — И сразу сменил тему — спросил сэра Джарвиса, какую лошадь он намерен выставить на скачках в Аскоте.

Для герцога день длился бесконечно, часы тянулись слишком медленно. А Люсьен тем временем все больше привязывался к Клэрибел. Они сидели, болтали, днем отправились кататься в одном из фаэтонов сэра Джарвиса. За ужином виконт сидел справа от Клэрибел, она внимала ему, даже не пытаясь перемолвиться хотя бы словом с соседом слева. После ужина некоторые гости вышли на террасу, а герцог сел за карточный столик и делал в игре большие ставки, пока один из противников не бросил карты на стол и не воскликнул:

— Тебе чертовски везет, Алверстод! А я чертовски хочу спать. Так что я пошел.

— И я тоже, — поднялся из-за стола партнер герцога. — Староват я для таких поздних игр.

Дамы выглядели не столь свежо, как накануне вечером, они тоже утомились и многие из них направились к лестнице, ведущей в спальни, неся перед собой золотые подсвечники с зажженными свечами.

Хибберт уже ждал герцога в его спальне, но, когда хотел помочь хозяину снять вечерний костюм, Алверстод удержал его:

— Хибберт, мне необходимо, чтобы ты узнал, как незаметно пробраться к конюшне.

— Подождите немного, ваше сиятельство. — И Хибберт ушел. Вернулся он минут через десять.

— Идемте, ваше сиятельство.

Герцог молча последовал за Хиббертом по коридору, в котором большая часть свечей уже была потушена, затем — вниз по узкой лестнице на первый этаж. Хибберт откинул засов двери, повозился с замком и открыл дверь, выпуская герцога.

— А вы найдете дорогу обратно, ваше сиятельство?

Герцог подумал: уж если он не заблудился в Португалии и во Франции, пользуясь совершенно неверными картами, то здесь наверняка доберется до своей спальни в Стэмфорд-Тауэрсе. Привыкнув к темноте, он отправился в сторону конюшен. Утром его внимание привлек большой сарай с сеном под высокими раскидистыми березами. Похоже, им не пользовались, а сено хранили на всякий случай. «Весьма романтическое местечко для рандеву, да и совсем рядом с домом», — отметил герцог.

Держась в тени, он направился туда, на ходу прикидывая, под каким кустом рододендрона ему лучше спрятаться.