— А здесь есть другие представители твоего народа? — Спросила она, удивляясь, почему эта мысль не приходила ей раньше.

— Насколько мне известно, нет.

— А есть какой-нибудь способ связаться с твоим народом?

— Нет.

Он тяжело вздохнул, на мгновение в его взгляде промелькнула печаль.

— Мне жаль, Алекс.

Его руки еще крепче сжали плечи девушки.

— Это уже не имеет значения, — тихо произнес он.

Эти слова, являвшиеся невысказанным подтверждением того, что Алексу было хорошо и вдвоём с ней, наполнили сердце Кары теплотой и нежностью.

— Я люблю тебя, Алекс.

— Я знаю.

— Опять читаешь мои мысли?

— Нет. Я вижу это в твоих глазах, слышу в твоем голосе и чувствую в твоих прикосновениях.

Алекс улыбнулся ей, и волна нежности накрыла его. Двести лет одиночества и изгнания стоили того, стоили каждой секунды, проведенной в объятиях Кары. Он с радостью прождал бы еще двести лет, ради того, чтобы обрести ту любовь и умиротворение, которые он отыскал сейчас в объятьях этой девушки. Ее любовь усмиряла его. Он был благодарен Каре за это чувство.

Он тихонько рассмеялся, услышав, как заурчало у нее в животе.

— Ты голодна, — заметил он.

— Да.

— Тогда давай тебе что-нибудь приготовим.

— А ты поешь со мной?

— Как пожелаешь.

Спустя тридцать минут Кара стояла у плиты и жарила омлет с ветчиной. Алекс сидел на полу. Она почти физически ощущала спиной его взгляд. Ей доводилось слышать о подобном тысячи раз, но всё это были лишь пустые слова. А теперь девушка действительно чувствовала его взгляд, скользящий по ней, нежный, теплый, столь же осязаемый, как и прикосновение.

— Ответишь еще на один вопрос? — спросила она, взглянув через плечо.

— Если смогу.

— Ты именно сюда приземлился, после того, как тебя выслали на Землю?

— Нет. Они высадили меня высоко в горах Блэк-Хиллс (прим.: Священные горы Блэк Хиллс расположены в западной части штат Южная Дакота. Их название означает: «каменные острова среди моря травы»).

— И что же ты делал? Как тебе удалось выжить?

Александр нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Команда, высадившая меня там, оставила достаточно продовольствия на один сезон, а также оружия для защиты и инструментов, с помощью которых я и соорудил себе убежище. Инструменты я припрятал и потихоньку стал изучать свой новый мир. Солнечный свет причинял невыносимую боль, и вскоре я научился избегать его.

Тогда на тех землях не было белокожих людей, только индейцы. Я наблюдал за ними со стороны, поражаясь их примитивному образу жизни. Они во многом напоминали мне наших далеких предков.

Я пробыл на Земле меньше недели, когда очень сильно заболел. Думал, что умру. Теперь я знаю — так мое тело реагировало на изменения окружающей среды. Я приспосабливался к резкой смене атмосферы, пищи, воды.

Индейцы нашли и выходили меня. Я проболел несколько дней.

— А что они подумали о коже на твоей спине?

— Решили, что это какой-то особый вид татуировок. Когда я поправился, они разрешили мне остаться, и я согласился. Мне совсем не хотелось жить в одиночестве на этой незнакомой планете. Я быстро освоил их язык и обычаи.

Он подождал, пока Кара разложила еду на две тарелки и протянула одну ему. Ещё девушка предложила Алексу чашечку кофе, а потом присела рядом, прислонившись спиной к стене.

— Продолжай.

Алекс посмотрел на еду. Ему совсем не хотелось есть, не было аппетита. Однако он съел немного, ведь Кара готовила для него, а ему вовсе не хотелось ее обижать.

— Время шло быстро. Все для меня было новым, приходилось многому учиться. Я прожил с индейцами почти пятнадцать лет, был частью их поселения, но так и не стал частью их народа. Они находили очень странным то, что я покидал свой вигвам лишь по ночам, что отказывался выбрать себе жену. Шаман всем объяснил, что мои странности должны быть приняты его народом, и что я отмечен Великим Духом. На самом же деле я не выходил днем из-за непереносимости солнца и не брал в жены девушку, потому что боялся заразить ее чем-то, боялся того, что могло бы с ней произойти, забеременей она от меня.

Алекс уставился на давно остывший омлет. В племени была одна женщина, к которой он был неравнодушен, женщина, которую Алекс, возможно, смог бы полюбить, если бы позволил себе это. Но он отвернулся от нее, и она вышла за другого.

— Постепенно для меня и других стало очевидным то, что я не старею. А ещё я никогда не болел. Любые раны быстро затягивались, не оставляя шрамов. Однажды нас вместе с ещё несколькими воинами схватило племя Кроу (прим.: племя североамериканских индейцев). Они сбросили нас в яму, накрыв ее медвежьей шкурой, и держали там три недели без еды и воды. Все, кроме меня, умерли от истощения.

Когда стало ясно, что я не умру, знахарь племени Кроу заявил, что я уакан (прим.: коллективный термин у индейцев для обозначения сверхъестественных существ; часто используется для обозначения верховного существа — интерпретация колеблется от обозначения собрания духов до верховного бога), то есть нечто дьявольское, и Кроу вернули меня племени Лакота (прим.: индейский народ в США, аборигены Америки. Представляет собой конфедерацию из семи племён: оглала, брюле́ (сичангу), миннеконжу, хункпапа, сихасапа, итазипчо (санзарк), оохенунпа. Говорят на языке лакота). Но после этого люди, с которым я жил, стали избегать меня. Они решили, что я злой дух, и однажды просто изгнали…

Это была история, которая повторялась снова и снова. Он находил место, которое ему нравилось, обосновывался там на некоторое время, а затем покидал, пока люди не начали интересоваться, почему он не стареет. Поначалу Алекс пытался найти для себя подходящий круг людей, но позже понял, что это было практически невозможно — жить в обществе и не вызывать подозрений. В конце концов, ему пришлось отгородиться от других людей.

Некоторое время Алекс путешествовал. Именно тогда он и проникся уважением к людям с Земли. Несмотря на их неспособность жить друг с другом в мире, они соорудили великолепные памятники, создали лучшие картины и скульптуры из тех, что ему доводилось видать, построили соборы такой красоты, что дух захватывало. Да и Земля сама по себе была красивой планетой, на ней было значительно больше зелени, чем на его собственной.

Но всегда, вне зависимости от того, как далеко уезжал, Алекс возвращался туда, где его оставили, видимо, в надежде, что однажды кто-то вернется за ним. А когда надежда умерла, он начал писать, жить и любить посредством выдуманных им же персонажей.

Кара отодвинула свою тарелку, совершенно потеряв аппетит. Она была опечалена одиночеством, сквозившем в голосе Алекса, пока тот описывал долгие и безрадостные годы своей жизни.

— Так ты бессмертный? — cпросила девушка и поняла, что уже задавала этот вопрос.

— Все умирает рано или поздно. — Он улыбнулся ей и поставил на ее тарелку свою. В самом начале изменения в его теле были пугающими — обострившийся нюх, зрение и слух приводили Алекса в замешательство. Его физическая сила и выносливость стали намного больше, чем на ЭрАдоне.

— Покинув индейцев, я и приехал сюда, в эти самые горы. С помощью ранее припрятанных инструментов построил эту пещеру. С тех пор я успел побывать во всех уголках мира, но всегда возвращался сюда. — Это был его единственный дом, или нечто похожее на дом, с тех пор, как его изгнали с ЭрАдоны. — Время от времени я менял здесь мебель. — Алекс усмехнулся, увидев, как Кара осмотрелась по сторонам. — Похоже, пришло время снова освежить обстановку.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка вышла немного грустной.

— Кара, не надо меня жалеть.

— Я не жалею, правда. Я восхищаюсь тобой. То есть, должно быть, тебе потребовалась величайшая храбрость и сила духа, чтобы выжить, а потом, спустя время… — Девушка вздрогнула. — Я помню, как однажды смотрела фильм о вампирах, в котором один из вампиров сказал, что для того, чтобы быть бессмертным и оставаться прежним в то время, как все вокруг меняется, нужно быть особенным.