Пуньяда, казалось, пришла в ужас от такого предположения, схватила книжицу, полистала ее и с трудом выговорила:

– Нет, сеньора. Сеньор Алехандро… он очень горд.

– Не знаю, Пуньяда. – Эрика нежно провела руками по животу и взглянула на старуху. – Он ведь и женился на мне только из-за ребенка, из-за nесо.

На этот раз, похоже, смысл фразы не дошел до собеседницы, и, судя по понимающей усмешке Пуньяды, ответ имел больше отношения к мужским достоинствам сеньора Миландро, нежели к его представлениям о чести.

Эрика печально кивнула, не желая показать, что нить разговора временно утрачена, и продолжила:

– Но вся проблема в том, что я никак не могу понять, относится ли он ко мне хорошо просто из-за беременности или действительно любит меня, несмотря на ребенка.

Она понимала, что изливает сердце тому, кто не в состоянии понять, о чем идет речь, но испытывала невыразимое облегчение только оттого, что получила наконец возможность выплеснуть накопившиеся чувства. Что из всего этого поняла Пуньяда, сказать было невозможно, но она постоянно сочувственно цокала языком, задумчиво поглядывала на молодую женщину, а когда поток ее слов иссяк, взяла руку Эрики, повернула ладонью вверх и внимательно осмотрела.

Потом подтолкнула нетронутый стакан молока поближе к Эрике, согнула в локте сморщенную руку и заявила:

– El hijo – сын. Пейте, сеньора, para nесо. Чтобы мальчик был fuerte, сильным, как папа.

Непонятно почему-то ли из-за искренней радости в глазах старой служанки, то ли представив удивительно твердые бицепсы младенца, но Эрика вдруг засмеялась. Впрочем, было неважно, почему именно, главное, впервые за долгое время что-то показалось ей забавным.

– Ох, Пуньяда, – вытирая глаза, пробормотала она, – вы даже не представляете, как это здорово – смеяться.

Увы, веселье оказалось недолговечным. Оно умерло так же быстро, как и родилось, убитое резким и острым, как лезвие бритвы, голосом.

– Итак, что же именно, Эрика, вы находите таким потешным, что решаетесь отрывать мою прислугу от обязанностей?

Молодая женщина оглянулась. Хуанита стояла в дверях кухни с перекошенным от ярости лицом, и это зрелище мгновенно омрачило только что радостную атмосферу кухни.

Давно ли она была тут, как гриф-стервятник, выискивая добычу, в которую можно запустить когти? Слышала ли разговор о ребенке? И какую цену Пуньяда заплатит за то, что приветила врага хозяйки? Эрика уже давно не сомневалась, что тетка мужа расценивает ее как своего злейшего врага.

– Пожалуйста, не вините Пуньяду, – начала она, вскочив с плетеного кресла. – Меня никто не приглашал, я сама забрела сюда, хотела кофе выпить. Не собиралась никому мешать.

Но Пуньяда, казалось, даже не обратила внимания на раздражение хозяйки. Она окатила Хуаниту потоком испанских слов, сделала не очень пристойный жест, повернулась спиной и спокойно продолжила свои дела, методично взмахивая тяжелым ножом. Похоже, такие стычки были ей не в новинку.

Проигнорировав тираду служанки, Хуанита указала на стакан молока, стоящий рядом с Эрикой на столе.

– Это еще что такое? Неужели вы такая деликатная особа, что не в состоянии пить нормальный черный кофе, как все остальные?

Так она все-таки не слышала о ребенке! Эрика чуть не расплакалась от облегчения, но оно было кратковременным, потому что злобная фурия задала тот же вопрос Пуньяде, уже по-испански. Не раздумывая ни мгновения, старая служанка ответила пулеметной очередью слов, среди которых ясно прозвучало "песо".

Хуанита замерла, будто в камень обратилась. Эрика внешне ничем не отличалась от нее, только сердце колотилось так громко, что ей казалось, все в комнате слышат его удары. Кроме этого, тишину не нарушал ни единый звук.

Вскоре напряжение стало невыносимым, и Эрика решилась уменьшить его, сказав:

– Ну вот теперь вы знаете то, что мы с Алехандро пытались скрывать, хотя зачем, до сих пор не понимаю.

Она собралась покинуть ставшую негостеприимной кухню, но для этого надо было пройти мимо Хуаниты. Эта женщина и в лучшем-то своем расположении духа казалась странной, а сейчас так просто внушала страх.

– Puta! – прошипела она, даже не пытаясь сдвинуться с места, когда Эрика приблизилась к двери. – Шлюха!

С бешено колотящимся сердцем молодая женщина скользнула мимо разъяренной мегеры, собираясь скрыться в своих комнатах. Может, это и не было ее любимым местом в доме, но, по крайней мере, являлось своего рода убежищем. Хуанита никогда не поднималась наверх, предпочитая обитать на первом этаже.

Сегодня, однако, она так же стремилась не расставаться с женой племянника, как та мечтала отделаться от нее. Не в состоянии справиться с охватившим ее беспокойством, Эрика остановилась на лестничной площадке после первого пролета и повернулась.

– Оставьте меня в покое! – выкрикнула она. – Мне нечего сказать вам!

– Зато мне есть что сказать, – насмешливо заявила Хуанита, догнав ее. – Ты думала, что сумеешь привязать к себе Алехандро этим ребенком, который будто бы от него? Не надейся, не выйдет!

– Я не пытаюсь привязывать его к себе, как вы выражаетесь, сеньора Миландро. Он сам хочет быть со мной, – с достоинством ответила молодая женщина и попыталась пройти мимо противницы, но та преградила ей путь.

– Да он просто мечтает отделаться от тебя! Почему, ты думаешь, он проводит столько времени вне дома? Потому что пытается скрыться от твоих постоянных приставаний.

– Я никогда не делала ничего, чтобы помешать его работе.

– Нет? – Хуанита прижала к груди кулаки, якобы передразнивая ее манеру говорить с мужем. – О, Алехандро, мне тут так скучно! Мне бы хотелось прокатиться на катере. Свози меня куда-нибудь. Я скучаю по друзьям, Алехандро! Ну давай хоть в Икитос съездим. Покажи мне, в какую школу ты ходил. – Она уронила руки и продолжила обычным тоном: – Это продолжается каждый Божий день, час за часом.

– А вам не кажется, что я беспокоюсь о том, что он слишком устает?

– Ерунда! Чушь! Ты просто хочешь, чтобы он непрерывно плясал под твою дудку, ты, испорченная девчонка. Но Алехандро не нужен избалованный ребенок, ему нужна взрослая женщина.

– Ага, вот оно что. Ему нужен кто-то вроде Керриньи, правильно я понимаю?

– Не кто-то вроде. – Хуанита смерила ее непримиримым взглядом. – Ему нужна именно она.

– Но Керринья не хочет быть с Алехандро. В отличие от вас она с уважением относится к нашему браку.

– Она понимает Алехандро. Знает его так, как ты никогда не узнаешь. Дополняет его. А ты… ты просто отравляешь его жизнь.

Неужели это правда? Разве она на самом деле постоянно ноет и жалуется? Просит слишком многого? Или дает слишком мало?

– Я никогда не собиралась… Просто хотела… – неуверенно, прерывисто начала Эрика. Хуанита наступала, зловеще улыбаясь.

– Ты хочешь всего, и постоянно! Ты хочешь его только для себя, одной себя, но он не будет принадлежать тебе. Не получится у тебя, не выйдет!

– Прекратите! – закричала Эрика, похолодев от немигающего взгляда, излучающего неумолимую ядовитую ненависть. – Если бы Алехандро знал, что вы тут мне говорите…

Хуанита подошла еще ближе.

– Да? И что тогда было бы, канадская шлюха? – спросила она и с силой ударила ее по лицу.

Эрика покачнулась больше от неожиданности и обиды, чем от самого удара, попыталась схватиться за перила, но упала, покатилась по ступеням. Раздался отчаянный крик, очевидно ее собственный, потому что Хуанита стояла на лестничной площадке и смотрела на падение своей жертвы с крепко сжатыми губами.

Молодая женщина расцарапала колени, подвернула кисть руки и потянула мышцы живота, пытаясь зацепиться ногой за столбики балюстрады, пока вторая продолжала скользить вниз. Но, благодарение Господу, падение замедлилось и ей удалось остановиться, схватившись обеими руками за перила.

– Да ты могла бы убить меня, ведьма, – с трудом переводя дыхание, прошептала она, потрясенная до глубины душа.

Хуанита взирала на происходящее совершенно бесстрастно, и на долю секунды Эрике даже показалась, что она готова закончить начатое. Но только показалось. Она прошла мимо молодой женщины с высокомерным безразличием к ее положению и важно прошествовала в сторону офиса.