Селах выливала ведра горячей воды вокруг их дома. Она крикнула, что не помнит, но, вероятно, о воздушных шарах.

Разумеется, сказал Таддеус. Мне снились воздушные шары и полет. Спасибо.

Селах хотелось, чтобы ров защищал их дом от Февраля. Селах хотелось, чтобы Февраль подошел к концу, вместе с нескончаемой грустью, и чтобы перестали пропадать дети. Селах хотелось возрождения города и полета. Селах хотелось чего-то прекрасного.

После трех дней поливания водой из ведер наши руки, покрывшиеся синяками, более не могли поворачивать ручку крана, формой похожую на голову воробья. Колдор Клеменс изобретает лошадино-корытную систему подачи воды. Он работает два дня, валя дубы и выдалбливая стволы ножами и топорами. Когда он заканчивает, получается деревянное корыто в три раза длиннее нашего дома. Оно дотягивается до середины того участка, где раньше выращивалась кукуруза. Клеменс показывает нам, как приклеивать кусочки стекла ко дну корыта березовым соком, который он набирал в ведра. Таким образом, говорит он, само корыто не загорится, и разжигает под ним маленький костер. Вода кипит на медленном огне. Клеменс приводит шесть лошадей на холм и привязывает их кожаной упряжью к корыту, наполненному кипящей водой. Он поднимает руку, сует пальцы другой в рот и свистит. Я никогда не слышал, чтобы человек так громко свистел. Лошади бросаются вскачь, корыто переворачивается, водяная волна несется к городу, расплавляя снег.

Мы продолжаем атаку всю неделю, пока улицы не очищаются, — нам нужна мягкая, непромерзшая земля — и снег тает на почве, как на огромном языке. Дети говорят, что облака похожи на разорванные паруса. Дыры в небе становятся розовыми, и тело падает с неба в реку. Ополченцы указывают липкими от березового сока пальцами на небо и кричат, желая Февралю смерти.

с девушкой, от которой пахло медом и дымком. Девушка говорила ему, что ей тяжело находиться рядом с человеком, который носит в себе так много печали. Февраль подтянул колени к глазницам.

Февраль извинился. Он раскачивался взад-вперед. Когда он вытягивал ноги, девушка улыбалась и бегала по дому. Февраль спросил, что она делает. Девушка, от которой пахло медом и дымком, сказала, что хочет развеселить его.

Я не думаю, что у тебя получится, сказал Февраль. Я сожалею, но не получится.

А ты попробуй, предложила девушка, от которой пахло медом и дымком.

Февраль поднялся и тоже начал бегать. Его суставы скрипели. Он наткнулся на стол, перевернул графин с водой.

Похоже на потоп, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком, и прибавила скорости, энергично работая руками и ногами.

Пожалуй, согласился Февраль, с радостью наблюдая, как вода добралась до края стола и закапала на пол.

Горячая вода принесла намного больше пользы, чем мы предполагали. Из-за таяния снега некоторые части города затопило, но мы использовали почти всю воду, чтобы наполнять ведра. Февраль расползается по горизонтальным швам. В небе лишь редкие облака. Само небо нежно-синее. Щеки детей пламенеют от солнца.

Горожане сегодня смеются. На склоне холма проклюнулись первые зеленые всходы. Город ожил и вновь готов трудиться. Мы выиграли первое сражение с Февралем, но знаем, что всякое может случиться. К примеру, гонцы привезли сведения, что темные облака нисходят с горных пиков. Люди видели, как медведи гризли застегивают на все пуговицы пальто из оленьих шкур на случай мороза. Плотники забили окна досками и отказываются покидать свои дома. Они бормочут: грусть. Грусть звучит, как пузырьки, медленно поднимающиеся в кипящей воде.

и дымком, обожала собирать книги о растениях. Как-то вечером, сидя с Февралем на диване-качалке, стоящем на крыльце, она открыла главу о вьющихся растениях и мхе. На одной странице изображались двенадцать различных вьющихся растений, поднимающихся по кирпичной стене викторианского особняка.

Когда девушка встала, чтобы пройти в дом и проверить, готово ли жаркое, она поцеловала Февраля в лоб. Февраль быстро пролистывал книгу о растениях, пока не добрался до картинки, изображающей скелет оленя в лесу. Белые кости покрывали споры мха.

В статье под картинкой говорилось о том, что за какую-то неделю все кости покроются рыхлым зеленым мхом.

Девушка вернулась на крыльцо. Спросила, нашел ли Февраль что-нибудь интересное. Сказала, что жаркое уже готово. Февраль кивнул. Отметил, что ему понравилась идея со мхом.

Споры мха появились на копытах лошадей, и слои зелени росли на их ногах и спинах. Селах проводила ночи, пытаясь защититься от атаки мха, сдирая зеленые полосы, а потом снимая боль с окровавленной плоти лошадей мокрыми листьями магнолии. Мы продолжали водно-корытные атаки, пока мох не свалил всех лошадей. Темно-зеленое одеяло выросло поверх их глаз.

Селах не могла уничтожать мох руками, потому что он стал слишком толстым. Теперь он стал больше, чем любая лошадь. Селах спала рядом с умирающими лошадьми, пока мох не пробрался им в горло. После смерти лошадей мох двинулся к лесу и к нашему дому, вверх по холму. Колдор Клеменс махал косой, словно косил пшеницу на поле, которое надвигалось на него. Он кричал, проклиная Февраля. Двое жрецов пришли, чтобы побрызгать святой водой вокруг нашего дома. Они пребывали в замешательстве. Небо стало зеленым, потом черным. Снова зеленым. Волк встал на задние лапы, передними разрывая себе брюхо. Муравьи расползались, унося кубики мха.

В конце концов мы устали. Клеменс, и я, и ополченцы ретировались в наш дом и забаррикадировали дверь нашими спинами. Потом мох прополз под дверью и перекинулся на наши башмаки.

1. Я сделал все, что мог.

2. Мне нужно знать, что ты не уйдешь.

3. Я написал историю, чтобы показать любовь, а она превратилась в войну. Какой ужас.

4. Я обернул собой звезды и затолкал луну в такое место, откуда ее не могли достать.

5. Я из тех, кто крадет детей и отнимает полет.

Наблюдать смерть этих лошадей. Чувствовать судороги, которые пробегали по мышцам под этой мшисто-зеленой шкурой, их дрожь. Пол, и стены, и потолок нашего дома покрыты мхом. Пес покрыт мхом, но он до сих пор жив и бегает вокруг дома, лая на зеленые облака. Таддеус пригоршнями срывает мох со стен. Коса Колдора описывает широкие, низкие дуги.

Селах, сказал Таддеус, начни с пола. Вырви, сколько сможешь, и сожги в печи.

Колдор закричал на меня, потому что я стояла столбом, а руки словно примерзли к бокам. Я думала о том, как умирали лошади. Я думала о смерти и войне и грусти этого когда-то разноцветного города.

Селах, пожалуйста, пол, сказал Таддеус, который стучал ногами, чтобы счистить мох, выросший на мысках его сапог.

Я вернулась туда, где остались лошади.

Опустилась на колени около холодной, тронутой снегом зелени. Содрала мох с их туш. Их глаза вылезли из орбит, языки вывалились изо рта. Их шеи — канаты мышц и мокрый от снега мох, который напоминал теперь зеленую пену.

Я сунула голову в шею лошади. Глубоко внутри этого переплетения плоти, среди органов и костей, я обнаружила миниатюрный город, похожий на наш. Я увидела Таддеуса, и Колдора, и Бьянку, и всех остальных, спящими в гамаках, привязанных к ребрам. Я увидела маленький воздушный шар, в корзине которого находились лошади. Я увидела воздушных змеев, которые заталкивали облака в горящее солнце. А на месте желудка я увидела себя, стоящую на замерзшей реке. Потоки ветра, обдувающие мои ноги, поднимали платье и вскидывали волосы к облакам. Я чувствовала, как лед трещит под моими ступнями. Рыба ела воду и кричала мне, звала спуститься вниз и выпить чая с мятой.