Может, у нее в зубах застрял салат? Шанна с трудом дождалась, когда они разойдутся по своим местам. Наконец на кухне остался один Коннор — насвистывая, он ополаскивал в раковине пустые бутылки.

— А почему все сегодня такие довольные? — наконец не выдержала Шанна. — После вчерашнего я думала, что с минуты на минуту разразится война. А горцы просто-таки сияют.

— Угу, — кивнул Коннор. Но когда живешь на свете столько лет, как-то перестаешь торопиться, понимаешь? Не переживай, дойдет дело и до Петровского. Жаль, что мы не прикончили его еще во время Великой войны, — сокрушенно вздохнул он.

Шанна навострила уши.

— Была Великая война? Между вампирами?

— Угу, в 1710-м. — Закрыв кран, Коннор прислонился к шкафчику. Глаза шотландца затуманились. — Я там был. И Петровский тоже, хотя, как ты понимаешь, мыс ним сражались по разные стороны баррикад, — хмыкнул он.

— А как это случилось?

— Разве Роман тебе не рассказывал?

— Нет. Он тоже сражался?

Коннор коротко фыркнул.

— Он-то ее и начал — эту войну.

Неужели именно это имел в виду Роман, когда сказал, что у него на совести немало грехов?

— Расскажи, — попросила она.

— Что ж, думаю, беды не будет. — Коннор уселся напротив нее. — Вампир, который инициировал Романа, был редкостный мерзавец. Звали его Казимир. Так вот, в то время он со своей шайкой терроризировал окрестные деревни. Эти ублюдки насиловали и убивали, упиваясь мучениями своих жертв. Кстати, Петровский ходил у Казимира в любимчиках.

Шанна невольно поморщилась. Роман, скромный монах, ставший бродячим лекарем, — и вдруг оказался в этом змеином гнезде.

— И что случилось с Романом?

— Казимир был очарован Романом. Он поклялся, что вытравит все доброе, что еще оставалось в его душе. И сделает его воплощением зла. Он… — Коннор отвел глаза в сторону и покачал головой, проделывал с Романом ужасные вещи. Как-то раз, украв в деревне двоих детей, Казимир дал слово, что убьет обоих. А потом сказал Роману, что оставит одного в живых, если тот собственными руками прикончит второго.

— О Боже!.. — Шанна почувствовала, как содержимое желудка рванулось наружу. Неудивительно, что Роман уверен, будто Господь отверг его.

— Когда Роман отказался, Казимир пришел в бешенство. Собрав своих приспешников, он напал на монастырь и перебил всех монахов. А потом превратил монастырь в руины.

— О нет! Всех монахов?! И приемного отца Романа тоже? — Сердце Шанны заныло.

— Угу, и его тоже. Конечно Роман был тут ни при чем, но я знаю, что бедняга до сих пор винит в этом себя.

Да, в этом не было его вины, но теперь Шанна понимала, почему Роман до сих пор терзается воспоминаниями. Она тоже не виновата в смерти Карен, но до сих пор считает, что гибель подруги на ее совести.

— Руины монастыря… — ахнула Шанна. — Это та картина, что висит на пятом этаже?

— Угу. Роман повесил ее там, чтобы…

— Чтобы она стала для него вечным напоминанием… — Глаза Шанны наполнились слезами. Сколько же веков он, глядя на картину, растравлял свои раны?

— Угу, — с грустью кивнул Коннор. — Он увидел монастырь, превращенный в руины, и мертвые тела своих братьев. Это изменило его жизнь навсегда. Роман дал страшную клятву отомстить Казимиру и его подручным, однако он понимал, что в одиночку ничего не сможет сделать. Вскоре он сбежал и отправился на запад — бродил по стране, под покровом ночи разыскивая поля сражений, где грудами лежали умирающие, и инициировал их. Так в 1513 году во Франции после «Битвы золотых шпор» [15]к нему присоединился Жан-Люк, а после битвы при Флоддене [16]— Ангус. Он обратил их в вампиров, и они стали его первыми соратниками.

— А как он нашел тебя?

— Это случилось после битвы при Солуэй-Мосс [17]. — Коннор тяжело вздохнул. — В моей любимой Шотландии редко царил мир. Богатые охотничьи угодья для того, кому нужны умирающие воины. Истекая кровью я заполз под дерево, чтобы умереть спокойно. Там меня и нашел Роман. Он спросил, хочу ли я сражаться ради благородной цели. Но я так мучился от боли, что даже не помню, что ему ответил. Наверное, согласился, потому что в ту же самую ночь Роман обратил меня.

Шанна с трудом проглотила вставший в горле комок.

— И ты не жалеешь?

— О чем? — искренне удивился Коннор. — Нет, милая. Я ведь умирал. А Роман дал мне то, ради чего стоит жить. Кстати, с ним был и Ангус — это он инициировал Йена. К 1710 году Роману удалось собрать под свое начало целую армию вампиров. Ангус стал генералом. А я — капитаном, — похвастался Коннор.

— И тогда вы напали на Казимира?

— Угу. Мы сражались три ночи. Кровь лилась рекой. Те, кто был ранен и слишком слаб, чтобы уползти с поля битвы, погибали с первым лучом солнца. На третью ночь, незадолго до восхода, был убит Казимир. А те из его шайки, кому удалось уцелеть, бежали.

— И Петровский тоже?

— Угу. Но ты не волнуйся — ему недолго осталось. — Коннор, встав из-за стола, сладко потянулся. — Пойду проверю посты, — объявил он.

— Наверное, Роман уже проснулся.

— Угу, а то как же! — ухмыльнулся Коннор. Подавившись смехом, он поспешно выскочил в коридор.

Шанна с тяжелым вздохом уронила голову на руки.

Да, прошлое у Романа было довольно-таки… дикое, но с этим она еще могла смириться. Несмотря на все попытки Казимира, Роман смог остаться хорошим человеком. И при этом терзался угрызениями совести, считая, что Бог отвернулся от него навсегда. А значит, ее святой долг — облегчить его страдания. Встав из-за стола, Шанна решительно вышла из кухни.

— О, Шанна! — Дверь в гостиную распахнулась. На пороге стояла Мэгги.

— Заходи. — Схватив Шанну за руку, Мэгги потащила ее в гостиную. — Эй, смотрите! Это ж? Шанна!

К изумлению Шанны, обитательницы гарема встретили ее приветливыми улыбками.

Проклятие… что у них на уме? Это неожиданное дружелюбие не к добру.

Ванда с извиняющейся улыбкой подняла на Шанну глаза.

— Прости, что нагрубила тебе, — пробормотала она. Потом вдруг, протянув руку, осторожно коснулась ее волос. — А тебе идет этот цвет!

— Спасибо. — Шанна попятилась.

— Не уходи. — Мэгги снова схватила ее за руку.

— Да-да, конечно. — Ванда закивала. — Мы рады, что ты присоединишься к нашему гарему.

— Простите?! Но… у меня и в мыслях этого не было!

— Но ведь ты и Роман… вы ведь любовники? — промурлыкала Симона, свернувшаяся калачиком на диване.

— Я… по-моему, это не ваше дело. — Черт подери, откуда им все известно?!

— Не ершись, — примирительно улыбнулась Ванда. — Мы ведь все любим Романа.

— Oui. — Симона поднесла к губам бокал. — Я даже п`гилете`га из Па`ижа, чтобы быть с ним! — энергично закивала она.

Шанну вдруг захлестнула злость. Она злилась на Романа, на этих женщин, но больше всего — на себя. Зачем она связалась с ним? Ведь ей же было известно обо всех этих женщинах!

— То, что произошло между мной и Романом, касается только нас двоих, — чопорно пробормотала она.

Мэгги покачала головой.

— Между вампирами не бывает тайн. Кстати, я слышала, как Роман уговаривал тебя заняться с ним любовью, — безмятежно объявила она.

— Что?! — поперхнулась Шанна.

— Мэгги не составляет никакого труда перехватывать чужие мысли, — объяснила Ванда. — Она услышала ваш с Романом разговор и позвала нас, а мы стали упрашивать его позволить нам присоединиться. Ну, чтобы позабавиться вместе, — бесхитростно добавила она.

— Что?! — разъярилась Шанна.

— Успокойся. — Дарси с тревогой взглянула на ее разъяренное лицо. — Он нам не позволил.

— Он был так груб! — добавила Симона.

— Это было ужасно. — Мэгги нахмурилась. — Мы так долго ждали… так надеялись, что Роман снова захочет любви. А когда это наконец случилось, он не разрешил нам позабавиться вместе с вами.