– Вот что я тебе скажу. Если письмо настоящее, значит, есть причина, это точно. Это не какая-нибудь случайная перестановка. А раз причина имеется, следовательно, ты делаешь нечто такое, чего Ад не хочет допустить. Итак, вопрос состоит в следующем: намерена ли ты, Джорджина, продолжать делать то, чего не хочет допускать Ад?

– Но я не понимаю, что такого я делаю! – закричала я. – А ты понимаешь?

– Я сказал тебе все, что мог сказать сейчас, – ответил Картер, как прежде, очень печальным тоном. – Все, что я могу для тебя сделать, – это купить тебе выпивки.

Я покачала головой.

– Не думаю, что в мире найдется достаточно виски.

– Это точно, – уныло согласился Картер, – это точно.

Несмотря на пессимизм ангела, я все же попыталась дозвониться Хью и спросить, не знает ли он чего.

– Что? Ерунда какая-то, – заявил он мне. – Это ошибка. Иначе и быть не может.

– Ты не попробуешь связаться с Джеромом? Для меня, – попросила я. – Понимаешь, я тоже буду пытаться, но, может, если мы станем звонить ему вместе, он наконец обратит внимание на телефон. – Хотя было все еще рановато для демона. Я подумала: он может просто игнорировать мои звонки, если что-то готовится. Хью же мог просунуть свой нос туда, куда мне хода не было.

Время встречи с Сетом в школе у близнецов стремительно приближалось. Я хотела сбегать домой и переговорить с Романом о моем предполагаемом переводе, но теперь это не казалось мне столь важным, по крайней мере пока я не получу подтверждения или опровержения от Джерома. Поэтому, выполнив пару-тройку дел, которые казались безнадежно приземленными в сравнении с великими замыслами вселенной, я поехала к парку «Лесное озеро» и оказалась у школы одновременно с Сетом.

Ян тоже вылез из машины, и Сет обменялся со мной мимолетным взглядом, которым сообщил: в компании с братом ему еще не поплохело. На Яне был тот самый пиджак, о котором упоминал Сет, – бушлат из коричневой шерстяной материи сидел отлично, будто был сшит у портного; с умом сделанные декоративные строчки придавали пиджаку оттенок винтажности. Ян дополнил свой наряд аккуратно повязанным полосатым шарфом и мягкой фетровой шляпой. Кроме того, на нем были очки! Дома у Сета я их на Яне не заметила.

– Не знала, что ты носишь очки, – сказала я ему.

Ян вздохнул.

– Они подходят к шарфу.

Сет нес два больших контейнера с кексами, облитыми белой помадкой и щедро украшенными зеленой и красной посыпкой. Я взяла у Сета одну порцию и вместе с братьями вошла в школу. Тут нас отметили в списке и показали, где находится класс.

– Похоже, вы отлично поработали, – с улыбкой сказала я.

– Нет, благодаря мамуле, – с нежностью в голосе ответил Сет. – Она собиралась уходить целую вечность, без конца предлагала свою помощь и проверяла каждый мой шаг, не забыл ли включить плиту и все такое прочее. Но я делал кексы из готовой смеси в коробочках и не мог слишком многого перепутать.

Ян пролепетал что-то о консервантах и кукурузном сиропе с высоким содержанием фруктозы.

В классе царил милейший организованный хаос. Родители других детей и друзья семейств помогали проводить праздник: накрывали столы и устраивали подвижные игры с детьми. Близняшки кинулись к нам троим со всех ног, наскоро, но очень энергично обняли и поспешили вернуться к играм с друзьями. Я редко видела Морган и Маккенну не в кругу семьи. Радостно было наблюдать за ними – такими активными и общительными. Они явно вызывали симпатии у одноклассников, так же как у меня, и явно считались своего рода лидерами. Хрупкие, восхитительные, белокурые лидеры. Напряжение, которое я испытывала с момента получения уведомления из отдела кадров, начало отступать, я немного расслабилась и с удовольствием наблюдала за детьми.

Мы с Сетом заняли пост у одного из столов. Сет обнял меня за талию и кивнул в сторону Яна. Тот пытался впихнуть свои собственные кексы – натуральные, вегетарианские, безглютеновые творения местной кондитерской – в одного из однокашников близняшек. Сказать по правде, кексы были с виду чудесные: ванильные, с шоколадной помадкой, нанесенной в виде изысканного по форме завитка и украшенной поверх красивыми белыми сахарными цветочками. На их фоне кексы Сета выглядели детской забавой – будто их пекли девчонки-первоклашки. Но меня не проведешь. Когда печешь кексы без большей части ингредиентов, которые традиционно используются для выпечки, вкус говорит сам за себя. Хоть на вид кексы Яна и были хороши, в их раздаче он не преуспел.

– Это намного полезнее для тебя, чем вся эта химическая дрянь, – говорил Ян мальчику по имени Кайден. Мы находились в классе уже около часа, но Ян не расстался ни с одним предметом своего изысканного туалета – не снял ни шарфа, ни шерстяного пиджака. – Мука из дикого риса и нута, а вместо сахара – кленовый сироп, вот из чего они сделаны!

Глаза Кайдена расширились до невозможности.

– Они из риса и гороха?

Ян осекся.

– Ну, да… то есть нет. Они из муки, которая сделана из этих продуктов, причем самым правильным способом, так, чтобы сохранились все питательные вещества. Плюс, я выбрал бело-коричневые кексы не только для того, чтобы уберечь тебя от искусственных красителей, но также, чтобы выказать уважение ко всем праздникам и традициям. Это не дело – потакать мейнстриму господствующей иудеохристианской машины.

Не проронив больше ни слова, Кайден сгреб со столика с закусками облитое красной глазурью печенье в форме снеговика и поплелся прочь.

Ян посмотрел в нашу сторону страдальческим взглядом.

– Я опасаюсь за нынешнюю молодежь. Хорошо хоть мы сможем забрать, что останется, обратно к Терри.

– Это к лучшему, – сказал Сет. – Они обошлись мне в целое состояние.

– Ты хочешь сказать, они обошлись мне в целое состояние, – поправил Ян. – Это мой вклад в общее дело.

– Но платил-то за них я!

– Это был займ, – повелительным тоном заявил Ян. – Я верну тебе деньги.

Праздник подходил к концу. Семилеткам не– интересно часами стучать стаканами по столу, как это делают мои друзья. А я все проверяла телефон, стоило только Сету от меня отвернуться. Я включила виброзвонок и положила мобильник в карман и все равно боялась пропустить звонок Джерома. Однако, сколько раз я ни смотрела на экран, ничего не менялось: ни входящих звонков, ни сообщений.

Праздник подходил к концу. Маккенна вернулась ко мне и обхватила меня за бедра.

– Джорджина, ты придешь к нам сегодня вечером? Бабуля готовит ужин. У нас будет лазанья.

– И кексы, – встрял Ян, осторожно пакуя свои сокровища. По моим оценкам, ему удалось пристроить всего один кекс, да и тот мальчишке, который решился съесть угощение Яна на спор.

Я подняла Маккенну, удивившись, как она выросла. На меня и моих бессмертных друзей течение времени не оказывало влияния, но люди меняются скачкообразно, иногда за очень короткий срок. Девочка обхватила меня руками, и я поцеловала ее золотистые кудряшки.

– Я бы очень хотела, малышка. Но сегодня вечером я работаю.

– Ты все помогаешь Санте? – спросила она.

– Да, – торжественно подтвердила я. – Это очень важная работа. Я не могу ее пропустить. – Никто не решился бы сказать, сколько продержится трезвым Санта без меня.

Маккенна вздохнула и положила голову мне на плечо.

– Может, заглянешь, когда закончишь работу.

– Ты уже будешь в постели, – сказала я. – Посмотрю, что будет завтра. Может, тогда зайду.

Этими словами я заработала более крепкое объятие и почувствовала, как защемило сердце. Девочки всегда оказывали на меня такое воздействие: возбуждали всплеск эмоций – смесь из любви к ним и сожаления о том, что у меня самой никогда не будет детей.

Иметь детей – это то, чего я хотела, когда была смертной, но мне в этом счастье было отказано. В прошлом году, когда ко мне явилась Никс, посланница первозданного хаоса, застарелая боль вернулась. Никс посещала меня во сне и насылала мучительные видения, чтобы похитить мою энергию. Одно из них повторялось снова и снова: держа на руках маленькую девочку – мою собственную дочь, – я выхожу за порог дома в снежную ночь, чтобы встретить ее отца. Сначала он был неясной тенью, потом превратился в Сета. Когда позже Никс торговалась со мной, прося о помощи, она клялась, что этот сон был правдой, пророческим предвидением. Но это была ложь. Со мной такого никогда не произойдет.