Надевать платье из ткани, блестевшей, как фольга, мне было не впервой. Но еще ни разу я не появлялась в подобном виде перед такой публикой – родителями с малолетними отпрысками.

– Виксен!

Голос Санты разнесся над праздничной толпой в торговом центре, и я заторопилась к дедуле со своего поста, где пасла группу детишек, одетых в комбинезоны от «Барберри». Нет, конечно, меня подзывал к себе не настоящий Санта-Клаус. Детину, который сидел в оплетенной ветвями падуба и украшенной лампочками беседке, звали Уолтер какой-то там, но он настаивал, чтобы мы, эльфы-помощники, всегда звали его Сантой. Нас же он окрестил именами оленей и семи гномов. Уолтер относился к работе весьма серьезно и утверждал, что имена помогают ему вживаться в образ. Стоило в этом усомниться, и он начинал потешать нас байками о своей головокружительной актерской карьере: мол, был исполнителем ролей в пьесах Шекспира, но, экая досада, состарился, вот и весь сказ. У нас же, эльфов, имелись свои соображения насчет того, почему сценическим успехам Уолтера пришел конец.

– Санте нужно выпить, – сообщил он театральным шепотом, как только я оказалась рядом. – Гремпи мне больше не наливает. – Уолтер кивнул в сторону женщины, облаченной в платье из зеленой фольги. Гремпи пыталась удержать рвавшегося к Санте малыша, пока мы с дедулей перешептывались. Я поймала ее отчаянный взгляд, посмотрела на свои часики и сказала:

– Ну, Санта, это потому, что с прошлого раза прошел всего час. Ты знаешь уговор: рюмка в кофе каждые три часа.

– Но мы договаривались неделю назад! – прошипел он. – Тогда еще не нахлынули эти толпы. Ты не представляешь, каково приходится Санте. – Уолтер нередко говорил о себе в третьем лице. Уж не знаю, считать ли это частью его актерского метода или просто причудой. – Девчонка только что попросила высокие баллы на ЕГЭ, чтобы поступить в Йель. Думаю, ей лет девять.

На мгновение мне стало жаль Санту. Торговый центр, где мы зарабатывали себе на отпуск, располагался в одном из самых дорогих пригородов Сиэтла, и запросы добрый дедушка получал соответственные – не какие-нибудь там футбольные мячи или лошадки. Многие детишки были одеты лучше меня (когда я не в костюме эльфа), а это нелегко.

– Прости, – сказала я. Хотя такова традиция, но иногда меня передергивает от мысли, что детей сажают на колени к подозрительному старикашке. Примешивать сюда алкоголь совсем ни к чему. – Сделка остается в силе.

– Санта этого больше не вынесет!

– Санте осталось четыре часа до конца смены, – напомнила я.

– Вот если бы здесь была Комет… – надувшись, произнес Уолтер. – Она была посговорчивей насчет выпивки.

– Да. Именно поэтому она сейчас пьет в одиночестве и вздыхает о потерянной работе. – Комет, эльф в отставке, не скупилась на рюмашки для Санты, да и себе не отказывала. Правда, весила она меньше дедули раза в два, поэтому не так стойко держала ликерный удар и вылетела с работы после того, как охранники торгового центра застали ее срывавшей с себя одежду в магазине «Шарпер имидж». Я отрывисто кивнула Гремпи. – Запускай.

Маленький мальчик кинулся вперед и забрался на колени к Санте. Тот держался молодцом: мгновенно вошел в образ и больше не донимал ни меня, ни ребенка нытьем о выпивке.

– Хо-хо-хо! И каковы же твои желания в эти праздничные зимние дни? – Уолтер даже придал своей речи легкий британский акцент; конечно, для роли это было необязательно, но безусловно придавало ему больше авторитета.

Мальчик явно трепетал перед Сантой.

– Я хочу, чтобы папа вернулся домой.

– Это твой отец? – спросил Санта, глядя на парочку, стоявшую рядом с Гремпи. Женщина – миловидная блондинка лет тридцати с лишком, – похоже, раньше времени сделала ботокс. А парень, которого она прямо-таки облепила своими телесами, едва ли закончил колледж. Я бы очень удивилась, узнав, что он старше.

– Нет, – ответил мальчуган. – Это Роджер, друг моей мамы.

Санта немного помолчал.

– Не хочешь ли ты чего-нибудь еще?

На этом я их оставила и вернулась на свой пост, в хвосте очереди. В отличие от Санты, моя смена заканчивалась меньше чем через час. У меня будет немного времени прошвырнуться по магазинам, пока не освободится от пробок дорога в город. Я числилась штатным сотрудником торгового центра, а посему мне полагалась хорошая скидка на покупки, отчего сносить пьяных Сант и платьишки из фольги было куда легче. Больше всего в это самое счастливое время года меня прельщали огромные подарочные наборы парфюмерии и косметики. Они красовались в витринах всех магазинов. Содержимое одной из ярких коробок обретет пристанище на полочке в моей ванной. Непременно.

Мечтания о засахаренных фруктах и духах от Кристиан Диор прервал знакомый голос.

– Джорджина?

Я обернулась, и у меня упало сердце: на меня в упор смотрела коротко стриженная симпатичная женщина средних лет.

– Дженис, привет! Как дела?

На мою натянутую улыбку бывшая коллега ответила недоуменной.

– Прекрасно. Я… Я не ожидала увидеть тебя здесь.

А я мечтала, что ли, чтоб меня здесь видели, особенно старые сослуживцы? Ведь специально выбрала работу за городом.

– Ты же вроде живешь в Нортгейте? – Я старалась, чтобы мои слова не прозвучали как обвинение.

Дженис кивнула и положила руку на плечо маленькой черноволосой девочки.

– Да, но здесь живет моя сестра, и мы собираемся навестить ее после того, как Элис поговорит с Сантой.

– Понятно, – промямлила я, чувствуя себя убитой. Отлично. Дженис вернется в книжный магазин и кафе «Изумрудный город» и расскажет всем и каждому, что видела меня в костюме эльфа. Вряд ли от этого станет хуже. Там все и без того убеждены, что я вавилонская блудница. Потому-то я и уволилась несколько недель назад. Что значит костюм эльфа в сравнении с этим?

– А этот Санта хороший? – нетерпеливо спросила Элис. – Прошлогодний не принес мне того, что я просила.

Сквозь назойливое жужжание толпы я едва расслышала слова Уолтера:

– Ну, Джессика, процентные ставки не во власти Санты.

Я повернулась к Элис и сказала:

– Все зависит от того, чего ты хочешь.

– Как ты здесь оказалась? – спросила Дженис, слегка нахмурившись.

В ее словах звучала озабоченность; пожалуй, это лучше, чем злорадство. У меня было чувство, что в нашем книжном магазине найдется немало людей, которым приятно было бы представить меня страдающей – не из-за того, что эта работа так уж плоха.

– Конечно, это только на время, – объяснила я. – По крайней мере, есть чем заняться, пока ищу другую работу, к тому же у меня тут скидки. И вообще, это всего лишь еще один способ обслуживания покупателей. – Я очень старалась, чтобы у Дженис не возникло подозрения, будто я закрываюсь от нее и пытаюсь скрыть отчаяние. Однако с каждым произнесенным словом тоска по старой работе охватывала меня все сильнее.

– Ну, ладно, – Дженис вроде слегка успокоилась. – Уверена, ты скоро что-нибудь себе подыщешь. Похоже, очередь двигается.

– Подожди, Дженис. – Я схватила ее за руку, пока она не ушла. – Как… дела у Дога?

В «Изумрудном городе» я оставила очень многое: руководящий пост, теплую атмосферу, чтиво и кофе без ограничений… Да, я жалела об утрате всего этого, но гораздо больше я скучала по одному человеку – моему другу Догу Сато. Я больше не могла работать с ним вместе. Ужасно видеть, как человек, которого ты так любишь, смотрит на тебя разочарованным взглядом и даже не скрывает презрения. Я должна была уйти, и думаю, это правильный шаг. Но как все-таки тяжело потерять человека, который был частью моей жизни целых пять лет.

На лице Дженис снова заиграла улыбка. Дог производил на людей именно такое действие.

– О, ты сама знаешь. Это ведь Дог, все тот же чудак Дог. Его джаз-банд набирает обороты. И, вероятно, Дог займет твое место. Эх, твоя работа… Тебе ищут замену. – Дженис перестала улыбаться, как будто вдруг поняла, что невольно причинила мне боль. Но нет, меня это не задело, разве что чуть-чуть.