— Мне жаль, что я тебя обидела, прости… — (Ник даже уронил ложку от удивления.) — Кажется, я вела себя грубо.

— Я не знал, что ты так все воспримешь. Мне казалось, мы хорошо проведем там время.

— Просто это были твоидрузья. Я чувствовала себя не очень комфортно. Любопытно, что такого ты им обо мне наговорил?

Он лишь фыркнул.

— Да ничего особенного. Почему бы мне хоть изредка не похвалить собственную жену?

Она сжала зубы от ярости. За все четыре года ей до жути надоели эти его комментарии типа «Моя восхитительная Адель» или «Ты все умеешь, Адель». Казалось, Ник считал, что она в силах справиться со всем на отлично. Так оно и было. До сих пор…

— Понимаешь, в чем дело. Когда-то я радовалась тому, что ты так в меня веришь. Но ведь ты даже и не подозреваешь, под каким напряжением я жила все это время. А причина одна: я не хотела тебя разочаровывать.

Он поставил чашку и посмотрел на женщину.

— Да, и, должен признаться, не разочаровала.

— Видишь. А как только я выхожу из роли прекрасной Адели, то начинаю тебя разочаровывать. Иногда я хочу быть просто Адель, безо всяких прилагательных и определений. Никаких «успешная», или «известная», или «сказочная». Хочу быть просто самой собой.

— Но ведь ты и так такая, какая есть!

Под его пытливым взглядом она смутилась. Слезы навернулись на глаза. Так она и знала! Отчаяние железными пальцами схватило ее за сердце. Неужели он не видит сквозь искусно созданную ею иллюзию?

— Но я вовсе не такая, какой ты меня считаешь!

Он пригубил кофе и снова внимательно посмотрел на нее. Она не отвела взгляда.

— Кажется, теперь начинаю понимать…

На какой-то момент Адель испугалась. Ей казалось, что Ник как рентгеном просвечивает ее своим взглядом, снимая с нее слой за слоем…

Какое-то время они молчали. Адель молча наслаждалась шоколадным пирожным. Когда же кофе был выпит, а торт съеден, Адель стала собирать чашки на поднос. Ник наконец подал голос:

— Может быть, я виноват, требуя от тебя невозможного. Может, я не слишком верил в тебя. Но ведь и ты в меня недостаточно верила.

Она замерла. Чашка едва не выскользнула у нее из руки.

— Это ты про работу? Ты же знаешь…

— Опять ты о работе! Я же о другом: простишь ты меня когда-нибудь или нет?

Она не ответила.

— Мы бы как-нибудь разрулили ситуацию, поверь. Первые пару месяцев было бы трудно, но ведь это не конец света. Ты могла бы меня навещать…

— Но моя работа, мой дом…

— Знаю… это самое главное в твоей жизни, — закончил он за нее.

— Да, и я не могу бросить все в одночасье. Ты даже не дал мне времени, чтобы собраться с мыслями. Ты сказал: либо сейчас, либо никогда. И в то же время… Ты всегда выбирал не меня, а работу. Помнишь? Ты как-то вышел в паб отдохнуть после работы, и вдруг я получаю от тебя сообщение, что ты летишь в Лос-Анджелес. Что я должна была чувствовать при этом?

Он пожал плечами и скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула.

— Но ведь ты сама велела мне убираться из твоей жизни.

— Я была зла на тебя, Ник! Я ж не думала, что ты сделаешь это буквально. Перестань казаться глупее, чем ты есть.

— Ладно, хорошо. Но тогда почему ты не пожелала со мной разговаривать? Все время бросала трубку, когда я тебе звонил?

Она нервно сглотнула. Не может она ему сказать это… Ее глаза защипало. Как она могла сообщить ему радостную новость о том, что он будет отцом, сразу после их разрыва? А потом… потом все рухнуло, оказалась неправдой. Сплошные иллюзии.

Не могла она ему это сказать тогда, не скажет и сейчас. Она вообще никому не сказала. Только Моне. Да и та знала только по одной причине: потому что находилась рядом с Адель в больнице и держала подругу за руку, когда ее прооперировали.

А ведь на месте Моны должен был быть именно он! Но Ник, как всегда, оказался за сотни миль от нее, когда он был так нужен!

Ее губы невольно задрожали, но Адель снова сжала их, чтобы не разрыдаться.

Единственный раз, когда Ник был ей по-настоящему нужен, его не оказалось рядом. Конечно, разумом она понимала, что вина его сомнительна, ведь он ничего не знал. И все равно… на каком-то подсознательном уровне Адель не могла простить мужа. Она знала одно: ему безразличны ее чувства.

Даже сейчас, когда все ушло в прошлое, обида бурлила в ней.

— Это не имеет значения, Ник. Мы просто не были одной командой.

— Заметь, это тысказала, — бесстрастно проговорил он, отводя от нее взгляд. Она проследила за ним: Ник смотрел на молодую женщину, которая сидела за другим столиком, на коленях у нее примостился малыш.

Адель снова посмотрела на мужа. Кажется, он был тронут…

Ник пожал плечами.

— Даже наш план «завести ребенка» и тот провалился. И слава богу. Какой бы это был кошмар сейчас!

Она лишь кивнула. Слова застряли у нее в горле вместе с комком слез.

Хотелось бы ей, чтобы Ник превратил все это в шутку, как делал уже много раз. Каждый раз, когда тест показывал отсутствие беременности, он обычно пожимал плечами и говорил: «Ничего, зато у нас впереди много веселого времени».

Но сейчас взгляд его был хмурым, как никогда. И, что хуже всего, причиной тому была она.

Ник взял поднос.

— Готова?

Да. Готова. Готова на все.

Солнце уже клонилось к закату, когда они вырулили на трассу. Они снова поменялись местами — Адель заняла водительское сиденье.

— Как мы справимся с вечеринкой, Ник?

С чем тут, собственно, было справляться-то?

— А что тут особенного? Войдем, улыбнемся, поговорим, поедим, уедем.

Адель устало вздохнула.

— Как всегда, ты ничего так и не продумал.

Он словно бы вжался в кресло.

— Что я пропустил на этот раз?

— Ты только взгляни на нас! У нас у обоих лица пасмурнее некуда. Никто не поверит, что наша пара — мечта всех влюбленных. Фэб, и та раскусила нас в одно мгновенье.

Его брови подлетели вверх.

— Неужели?

— Женщины всегда это быстро подмечают. А твои сестры заметят в ту же секунду, как увидят нас вдвоем.

— В таком случае нам придется улыбаться в два раза чаще. И мы их убедим.

Какое-то время они ехали молча. Мерно жужжал мотор машины. Через некоторое время на лобовое стекло стали падать крупные снежинки. Как на поздравительной открытке с Рождеством.

Адель включила дворники, и тут ей пришла в голову одна мысль.

— Знаешь, а ведь это будет ложь, Ник. Мне это не нравится.

— Но ведь иногда надо просто быть вежливыми, чтобы не портить настроение другим людям. Мы же можем это сделать, да? Ведь нам не надо будет танцевать друг с другом ночь напролет? Или что-нибудь в этом роде.

— Даже не знаю…

— Мы можем разойтись на время, пообщаться с другими. Там будут все мои родственники. Думаю, им интересно услышать о моей работе в Лос-Анджелесе. Вот увидишь — они обступят меня со всех сторон и будут просить билеты на премьеру!

— Ладно. Неплохая идея. Прибудем вместе, а потом разделимся. Твои сестры набросятся на меня и будут рассказывать о последних событиях в их жизни и жизни их многочисленных детишек. А это займет довольно много времени, — кивнула она сама себе, глядя на дорогу. — Да. Должно сработать. Но при условии, что мы будем друг от друга на приличном расстоянии.

Это прозвучало до боли абсурдно: сторониться друг друга, чтобы доказать всем, как они неразлучны.

Они ехали все дальше на север, и снегопад лишь усиливался. Тонкий слой снега покрывал долины и острые вершины холмов.

— Адель, не знаешь, какой прогноз погоды на эти дни?

Мгновение она колебалась, не желая попадаться на его удочку. Впрочем, ей было уже все равно.

— Дождь, переходящий в снег, прояснение наступит вечером. Так сказали по радио. И кажется, прогноз сбывается.

— Да… Сейчас-то дорога еще чистая. Но не хотелось бы, чтобы снегопад продлился. Это может нас задержать, — он посмотрел на часы. — Без пяти четыре. Мы едем по расписанию, но не хотелось бы опаздывать.