Подчас это не срабатывало: на лицах других детей появлялось особенное выражение, означавшее, что, по их молчаливому мнению, обидеть ее достаточно сильно им пока не удалось. Тогда насмешки и оскорбления продолжались, они задирали и били ее. В таких случаях она просто говорила им, что они недоразвитые идиоты. Пускай себе тешатся. Со временем поумнеют, авось и научатся чему-то полезному. Они были как раз в том возрасте, когда эти взрослые слова могли оказать должное воздействие.
И они возвращались к играм в местах, предназначенных для этого, на площадках, откуда никто не стал бы их сгонять. Но лучше всего было забираться в места, где играть им не позволяли ни под каким видом.
Когда она чуть повзрослела, любимой из этих тайных игровых площадок стал водный лабиринт — сложная сеть мелководных каналов, прудов и озер, по которым взрослые пускали большие игрушечные боевые кораблики, чтобы полюбоваться зрелищем потешных морских боев с высоких башен, парящих акведуков и арочных мостиков, возносившихся к небесам.
Однажды ей разрешили посмотреть такое сражение вместе с мамой, хотя, чтобы ее туда взяли, пришлось ныть и клянчить дольше обыкновенного, и мама должна была нижайше испрашивать разрешения хозяина. И даже когда такое разрешение было дано, то оказалось, что это не одна из действительно важных и грандиозных морских битв, куда приглашали богатых и знаменитых гостей, а просто тренировочное сражение, на которое пускали даже слуг, когда у тех выпадала свободная минутка. Маме морской бой не понравился, потому что она боялась высоты и просидела большую часть представления с закрытыми глазами, вцепившись в бортик маленькой плоскодонки, на которой они плавали по обзорным акведукам.
Ледедже битва сперва очень понравилась, но потом она устала от этого зрелища. Ей казалось, что было бы куда интересней забраться в один из боевых корабликов, чтобы понаблюдать, как другие люди приводят их в движение. Она сказала об этом маме, и та, не открывая глаз, назвала идею дурацкой. Во-первых, объяснила мама, Ледедже еще слишком маленькая. И потом, только мужчины могли выдумать такое тупое и агрессивное развлечение, как забираться в плавающие бронированные крысоловки и палить друг в друга из настоящего оружия на потеху богатеям.
Вдалеке Ледедже увидела один из старых постаментов для спутниковых куполов, вокруг цоколя суетились рабочие, там были целые команды приглашенных высотников с кранами и большими, напичканными хитрой электроникой, приспособлениями для демонтажа. Два десятка спутниковых куполов окружали главный дом, сколько она себя помнила, кольцом нескольких километров в диаметре. Когда она убежала из дому в первый раз, ее поймали как раз у подножия одного из этих каменных постаментов. Это было много-много-много лет назад, полжизни назад, если прикинуть. А теперь сверкавшие на солнце белые спутниковые купола сделались бесполезны, устарели и подлежали разборке.
И в ту минуту она впервые почувствовала себя старше.
Им пришлось подождать своей очереди для швартовки у маленького пирса на одной из башен, потом спуститься в гробообразной кабине лифта и пройти по туннелю, который выходил на поверхность в безопасном отдалении от озера, арочных башен, каналов и кораблей. Даже на таком расстоянии можно было слышать залпы корабельных пушек.
Она вместе с остальными детьми — ну ладно, почти всеми остальными детьми, потому что двое так перепугались, что отказались идти дальше, — по-пластунски прокрались под забором, окружавшим весь водный лабиринт, держась подальше от миниатюрных доков, где корабли содержались между сражениями и ремонтировались. В доках пару-тройку дней до и после крупного сражения со множеством приглашенных стоял дым коромыслом, но и в остальные дни, даже такие сравнительно тихие, как этот, там постоянно работали несколько человек.
Туманные дни были лучше всего. В тумане все казалось очень странным, загадочным, каким-то слишком большим, будто игрушечный ландшафт каналов и озер вдруг разросся до размеров, достаточных, чтобы вместить настоящие, полномасштабные боевые корабли. Вместо кораблика у нее была старая пенометаллическая доска, остальные подобрали кто на что сподобился — такие же обломки, обрезки и обрубки пенометалла, пластика и дерева. Они научились приклеивать к своим кораблям разные снасти и обрезки пластиковых бутылок, чтобы улучшить плавучесть игрушечных судов. Пристань для корабликов устроили в густых камышах, где никто бы не смог их выследить.
Они устраивали собственные гонки, соревнования, групповые турниры и игры в прятки. Когда сражение разыгрывалось не на шутку, они швырялись комьями ила и грязи. Один раз они устроили соревнование, измазались по самые уши и тут услышали, как их зовут взрослые. Остальным пришлось нехотя признать, что она победила, но они не преминули добавить — лишь потому, что ее кожа была черной, как ночь, без единого светлого пятнышка.
Однажды кто-то из обслуги, возившейся с плоскодонками на одном из небесных каналов, заметил сверху пару их кораблей. Эти игрушки отобрали и прочли им длинную лекцию об опасности Неожиданных Разрывов Снарядов. Они клятвенно пообещали больше не делать ничего такого, но исподтишка наблюдали, как дыру в заборе, через которую они пробирались, затягивают проволочной сеткой. Но жалеть об этом было некогда — они загодя отыскали запасную дыру в другом месте.
После этого происшествия им выдали коммуникаторы — ребятофоны, чтобы взрослые всегда могли проследить, чем они заняты. Тогда они обратились за помощью к парочке старших пацанов, которые показали им, как полностью отключить коммы от сети или заставить устройства подавать фальшивые сигналы позиционирования, как будто на самом деле они в сотнях метров от настоящего местоположения.
Когда они забрались поиграть в водном лабиринте в последний раз, день выдался такой солнечный, что даже после школы там было очень светло. Все взрослые как раз оказались страшно заняты, потому что господин Вепперс возвращался после долгой деловой поездки на звезды, так что поместье вообще и главный особняк в частности следовало вычистить и отдраить до блеска.
Она терпеть не могла пересудов о скором возвращении господина Вепперса, потому что это был человек, которому она принадлежала. Она, вообще говоря, не так уж часто с ним виделась, даже в его приезды в главный особняк — их пути редко пересекались, да и мать ее старалась прятать от его глаз. Но даже просто зная, что он здесь, в доме, было все равно что споткнуться на полном бегу, упасть на спину и выбить воздух из легких, так что несколько минут ты бессильна даже легонько продохнуть. Что-то в этом роде, с тем лишь исключением, что в те часы и дни, когда Вепперс был дома, это ощущение становилось перманентным.
Ледедже больше не убегала, но не переставала об этом думать. Прежде ей хотелось сбежать на следующий день, когда вернется Вепперс, но теперь все эти мысли как-то вылетели у нее из головы, и она просто забавлялась, наслаждалась солнечным жарким днем, полнившимся писком и жужжанием насекомых в густых зарослях. Небо было ясное, красновато-желтое.
Она лежала на носу своего старенького кораблика и гребла. Это был проверенный во многих боях корабль, который она изготовила сама из найденных на одном причальном понтоне обрезков пенометалла. За несколько лет она слегка модифицировала кораблик, улучшив его гидродинамику, и теперь на суденышке имелся миниатюрный капитанский мостик впереди и углубление позади, куда можно было упереть ноги. Вообще говоря, называть его боевым кораблем было неверно, ведь настоящие боевые корабли такие большие, медленные и тяжелые, но когда она правила своим корабликом, то не задумывалась об этих досадных тонкостях; она сама была такая легкая, тонкая и быстрая, что без труда воображала себя легким крейсером.
Они играли в групповые салочки. Она укрылась возле одной из переправ, сооруженных между островками, а остальные тихо скользили или шумно шлепали мимо. Большинство выкликали два имени: ее и Хино. Хино был самым младшим в компашке, если не считать Ледедже, и почти так же мал ростом, как она сама. И, как сама девочка, он очень хорошо умел играть в салочки и прятки. Это означало, что если их даже разыщут и «пометят», то наверняка это случится под самый конец, а может, их и вообще не смогут найти. Ей очень нравились такие игры. Она любила оставаться последней несхваченной, а если повезет, то и вообще ускользнуть от преследователей. Иногда они слышали, как их зовут взрослые, или же кому-то из старших ребят на комм падало сообщение, которое он не мог оставить без внимания, так что игру приходилось прерывать раньше срока, и, если к этому моменту их еще не сумели разыскать, то это значило, что они победили! Однажды она так пригрелась на солнышке в своем легком крейсере, что заснула как убитая, и остальные так намаялись, пытаясь разыскать ее, что в конце концов бросили ее одну и пошли полдничать. Она решила, что это, пожалуй, можно бы зачесть как победу.
