Шаги замерли около ее двери. И Лилит услышала голос Данрейвена:

— Я здесь, миссис Данрейвен. Вы хотите, чтобы я вошел? Тогда извольте пригласить

сами.

У Лилит перехватило дыхание. Дрожащим голосом она ответила:

— Сейчас. Я только задерну шторы.

Шторы были уже давно задернуты. Но Лилит никак не могла решить, как ей лучше

принять Адама. Только не в постели! Это было бы уж совсем цинично!

Она встала, отошла к окну и негромко сказала:

— Прошу вас, мистер Данрейвен!

Адам нажал на ручку, и дверь открылась.

За свою жизнь он переспал со многими женщинами. И ни одной из них не любил.

Затем дал обет воздержания. Встретив же прекрасную островитянку, полюбил ее. Их

близость не была обычным соитием, скорее — священнодействием. Поэтому Адам не считал

себя клятвопреступником. Он не нарушил обета, а просто освободил себя от него. Во имя

святого чувства!

И вот теперь, после всего пережитого на Рева Ра, он будет спать с женщиной, которую

совсем не любит! И только потому, что она этого хочет.

Но он не хочет! Что же делать? Повернуться и уйти? Но тогда он не получит развода и

уже никогда не сможет соединиться с той, единственно любимой.

Лилит почувствовала колебания Адама. Нет, она не должна допустить, чтобы он ушел!

— Извините, здесь очень темно, мистер Данрейвен, — мягко сказала она. — Но вы

понимаете, почему я это сделала. Наверное, вам было бы не очень приятно смотреть на мое

изуродованное лицо.

— Добрый вечер, миссис Данрейвен, — сказал Адам, никак не реагируя на ее слова.

— Добрый вечер, мистер Данрейвен.

— Вы все еще настаиваете на брачной ночи?

— Ведь мы договорились.

— Да, вы правы.

Данрейвен почувствовал, что Лилит подошла к нему почти вплотную. Совсем рядом он

услышал ее полушепот:

— С чего же мы начнем?

— Начнем с самого начала.

— А что вы называете самым началом, мистер Данрейвен?

— Самым началом я называю взаимные прикосновения.

Он протянул руку и провел ладонью по ее невидимым формам. И тут же почувствовал,

как Лилит обняла его за талию.

— Вы нервничаете, как и я, мистер Данрейвен, — вновь шепнула она.

Да, Адам нервничал. Не в последнюю очередь и потому, что был уверен: Лилит Кардью

— невинная девушка. Подобных связей Данрейвен всю жизнь старался избегать.

Исключение составила только Лили. Он знал, что она невинна, но добивался ее. Потому что

любил. А здесь... Черт, какая грязь!

— Уважаемая миссис Данрейвен, — сказал он с некоторой торжественностью, — я

предпочел бы встретить грудью сотню отравленных стрел островитян, чем вас этой ночью.

Говорю об этом со всей откровенностью.

Лилит сделала шаг назад и рассмеялась.

— Неужели вы меня так боитесь?

— Я вас не боюсь, но никак не могу свыкнуться с мыслью, что Адам Данрейвен

способен на такое.

Он почувствовал прикосновение к себе ее тела. Теперь надо было обнять Лилит. Адам

покорно сделал это. Почувствовав, как она задрожала в его руках, Данрейвен подумал, что

ночь с этой невинной девицей может оказаться очень даже жаркой.

— Присядем, — прошептала она. — Меня совсем не держат ноги.

— Как вам будет угодно.

Лилит взяла его за руку и усадила рядом с собой на край кровати. Адам слышал

прерывистое дыхание Лилит, но не хотел торопить события. Кроме того, мысли его были

далеко.

Где-то сейчас Лили? Наверное, плавает с Рангахуа по лагуне. А кругом — спокойный

голубой океан. Шелест пальм. Издали доносился плеск прибоя.

Данрейвен тряхнул головой, чтобы отогнать от себя эти сладкие видения. Здесь они

были совсем не к месту.

— Эта кровать очень необычная, — с намеком сказала Лилит, чтобы немного

расшевелить Данрейвена.

Но он сделал вид, что намека не понял, и со всей серьезностью начал объяснять:

— Да. Я привез ее из Тибета. Она очень старая. Какой-то местный житель продавал ее

на рынке в Ласли. Говорил, что это уникальная вещь. Что ее смастерил один из

известнейших древних мастеров. А еще сказал, что она заколдована и приносит счастье тем,

кто на ней спит. Я лично ею никогда не пользовался. Вам она кажется удобной?

— Да, очень! Кстати, я могу поверить, что эта кровать заколдована. Я вижу на ней

такие прекрасные сны!

— И вы не боитесь?

— Чего? Снов?

— Нет, заколдованной кровати. Ведь неизвестно, какой еще сюрприз она может

преподнести.

— О нет! А что касается снов, то они у меня совсем не страшные... скорее —

эротические.

— Даже так? Интересно! Мне надо будет как-нибудь поспать в ней.

— Зачем же как-нибудь? Самое время сделать это сегодня ночью.

Почувствовав в словах Лилит явный вызов, Данрейвен счел за лучшее промолчать. Но

Лилит не унималась. Она положила ладонь на колено Адама и спросила:

— Вы не могли бы рассказать мне о тантризме? Я слышала о сборниках священных

тантр. Но о чем они?

— Разве вы не знаете? Насколько я помню, у вашего отца было полно книг на

подобные темы.

— Увы, я далеко не все их читала.

— Если сказать в двух словах, тантризм — это индуистская система религиозных

учений, в основе которой лежит любовь как высшее таинство. Она описана в целой серии

индуистских священных книг, подробно разбирающих самые различные сексуальные

ритуалы. В них же представлены основы теорий медитации. Все это очень древние книги.

Некоторым из них более двух тысяч лет. Большинство их написано в форме диалогов

индийского бога Шивы, воплощающего высшее сосредоточение энергии, и его супруги

Парвати, олицетворяющей женское созидательное начало. В этих книгах даются прямые

советы по части сексуальной жизни.

— Вы их хорошо помните?

— За время добровольного воздержания я успел многое забыть.

— Может быть, сейчас самое время вспомнить? Кстати, что вы сидите на самом краю?

Располагайтесь поудобнее!

Она отодвинулась от него в дальний угол кровати.

— Идите поближе ко мне! Ах да! Вы ведь еще в ботинках. Разрешите, я помогу их

снять.

Не обращая внимания на протесты Адама, Лилит принялась на ощупь расшнуровывать

его ботинки.

— Вот и все! — победоносно воскликнула она и, громко рассмеявшись, швырнула оба

ботинка на пол.

Данрейвен услышал только их стук. Неожиданно Адам поймал себя на мысли, что

манера Лилит смеяться ему нравится. Что-то было в этом очень знакомое. Не видя в темноте

ее лица, он все же догадывался, что эта женщина несомненно обладает не только

определенным очарованием, но и острым умом.

— А теперь, — зашептала Лилит, снова подвинувшись совсем близко к нему, — вы

должны еще рассказать мне о тантре. Все, что сумеете вспомнить.

— Ваш отец, видимо, недаром предупреждал меня, что любопытство его дочери не

знает границ.

— Он часто говорил обо мне?

— Часто.

Данрейвен вспомнил, что Эндрю Кардью действительно любил рассказывать о своей

дочери. Причем делал это с неизменной гордостью. И одновременно жалел, что

изуродованное ожогами лицо лишит ее возможности вкусить все прелести земной жизни.

Лилит положила руку ему на плечо и сказала:

— Это приятно слышать.

— Что именно?

— То, что я нередко была темой ваших бесед. И все же мы здесь встретились, наверное,

не только для того, чтобы предаться воспоминаниям о моем отце. Или вы решили

восполнить пробелы в моем образовании? Послушайте, мистер Адам Данрейвен, вы не

боитесь, что устанете и заснете? Как тогда быть с вашим обещанием подарить мне брачную

ночь?

— Я не забыл об этом.

— Значит, просто не хотите облагодетельствовать меня своей любовью?

— Почему — не хочу?

— Не хотите. Иначе уже давно бы что-нибудь предприняли. Мы с вами болтаем здесь