– По ночам только вампиры работают. — недоброжелательно заметил я.

– Если будешь кривляться, уволю. Не когда-нибудь, а завтра пойдешь сторожить сортиры, — изуверским тоном предупредил Пузырев.

– О, это совсем другой разговор. Охотно поруковожу. Лет сто никем не командовал.

– Сейчас примеришь кепку Мономаха. Правление технопарка и тебя произвело в консультанты. Так что ходи с козырей.

Мы подъехали к комплексу технопарка. На площадке возле главного входа стояло немало машин, в том числе милицейские, скорая помощь. Сновали люди.

Мы вышли из «опеля», прошли в корпус — я с Пузыревым впереди, сзади какая-то шобла — и уже в холле бросились в глаза следы разбоя.

На полу стояли лужи с гнусным запахом. Там и сям валялись пластиковые мешки, набитые свежим мусором. Кругом мокрые следы грязных ботинок. Запашок какой-то едкой химии. В корпусе явно провели дегазацию и дезинфекцию.

– Твои червяги или кто они там сегодня сильно позабавились. Ущерба на несколько миллионов. — сказал Пузырев, закуривая очередную дерьмовую сигарету. — Петьку Ромишевского сожрали. Но камеры наблюдения дали лишь несколько нечетких кадров. Так что фотовыставку не устроишь.

Как я выяснил из его рассказа и показа, неуловимые гады в нашем технопарке сегодня ночью перепортили все ценное. И особенно, кстати, то, что может применятся в борьбе с вредными животными.

На нашего охранника Петю напали, когда он пошел облегчиться в туалет. Голова сожжена, внутренности выедены.

Гады пошуровали в лабораториях, где разрабатываются «глаза» и «уши», всякие там тепловизоры, эхолокаторы, электрорецепторы, оптические сканеры. В том числе миниаппараты, имплантируемые в человека.

Монстры расколошматили микрочипы, которые способны были ускорить реакцию человеческого мозга и выращивать новую нервную ткань.

Уничтожили летучих миникиберов типа «сова», которых готовили на борьбу с мелкими вредителями.

Разбили реакторы с нанороботами, что были предназначены для борьбы с микробами и токсинами прямо в теле человека.

Пожалуй, после ликвидации Файнберга, Веселкина и Водоводова, червяги сделали следующий важный шаг по подрыву оборонного потенциала всего человечества и особенно России.

Мы вошли в кабинет генерального менеджера. Люди расселись возле овального ствола. Меня Пузырев поставил возле здоровенного плоского экрана с трехмерным планом здания, на котором пришлось с ходу делать наброски с помощью виртуального карандашика.

Собравшимся руководителям технопарка было далеко до Гиреева. Ни экспансии, ни мощи. Они долго и старательно прятали голову в песок и надеялись, что пронесет. Не пронесло. Сейчас их загнали в угол и только теперь они решили показать зубы.

Я разместил на плане здания все, что всплыло на поверхность разжиженного сном ума-разума.

Указал, где надо бронировать двери и где ставить замки на люки мусоропроводов.

Отметил, где нужно смонтировать крепкие решетки на выходах и отводах вентиляционных шахт.

Подчеркнул, где есть трещины в подвалах, которые лучше бы зацементировать, и где стоит по-быстрому вычерпать воду.

Поставил крестики там, где накопился всякий хлам, шматье и прочая параша, в которой могут скрываться червяги и произрастать их личинки.

Нарисовал два сплошных периметра видеокамер и детекторов — лазерных, акустических, термальных, электрочувствительных — по прилежащей территории и по подвальным помещениям. Ну и все такое.

После моего изложения господа заволновались. Но эти люди были типичными буржуйчиками. Ни воображения, ни душевных сил, только жадность одна. Они выбирали, то ли показать зубы наиболее экономичным образом, то ли вообще сделать ноги.

– А ты знаешь, артист, — приподнялся Пузырев, которому что-то старательно нашептывал на ухо генеральный менеджер, — какой золотой дождик потребует «все такое»?

– Во-первых, деньги не ваши, а вот этих типов, скупиться не стоит. Во-вторых, мне кажется, что я продолжаю спать. Утром обязательно буду искать толкование по соннику. Конечно, это сон, причем плохой. Я вижу в этом сне, как людям вставляют в голую задницу длинный болт и вместо того, чтобы купить трусы, они думают, сколько это будет стоить.

Последними словами я, кажется, слегка убедил правление в необходимости обороны. Большинство закивало, показывая согласие. И тогда я попытался убедить их в необходимости наступления.

– А теперь вы подумайте о том, кто заказал всю эту музыку? Если червяги появляются, значит, это кому-нибудь надо. Мы можем сколько угодно разыгрывать тут Брестскую крепость, но победить врага можно только в его собственном логове. Вы подумайте, господа дорогие, кому вы могли перебежать дорогу своими смелыми разработками? Вот туда и надо бросать бомбу. В противном случае каждый из нас скоро получит червягу себе на закорки.

Тут от возмущения поднялся один биологический доктор с бородавкой на носу.

– Молодой человек не понимает, что несет. Мы, конечно, не имеем ни одного целого образца так называемого червяги, но по тем… испражнениям, которые у нас уже есть… конечно, фрагменты ДНК не дают полной картины, но, насколько можно судить, мы имеем дело с мутантом паразитических червей типа немательминты. Всем известно, что в организмах насекомых и ракообразных, где развиваются немательминты, концентрации мутагенных и гормоноподобных веществ сейчас выше всяких пределов. Мы столкнулись с сюрпризом природы, вполне впрочем вероятным. Диоксины, стероиды, антибиотики — экология нынче такая, потому что экономика за быстрой прибылью гонится. Не надо тут внушать мысли о каких-то заговорах.

– Хорошо, будем считать, что это червяк-переросток прожигает дырки размером с кулак и пробивает головы словно копьем. Все чудесно, вас это вполне устраивает. Я подозреваю, что вы не удивитесь, если за вашей женой начнет ухлестывать глист с усами.

После этого меня вывели под белы руки. Дело в том, что жена доктора была любовницей генерального менеджера, обладающего роскошной растительностью под носом.

Один я в целом корпусе, как мумия фараона в пирамиде. Уж две недели как с моей подачи сотворили из технопарка укрепрайон, а то и линию Маннергейма. Двери утяжелили и кругом замков понавешали. После этого из консультантов меня снова разжаловали в простые охранники.

Положено теперь носить бронежилет и шлем — такого подлого результата я не ожидал. Всякая фигня, вроде того, как пожрать или опростаться, становится творческим делом, как у Жанны Дарк в полных доспехах. Погуляешь немного в этом облачении, и былая жизнь сахаром покажется.

Сторожевой будки больше нет, вместо нее выделенная буфетными стойками площадка посреди холла. Хочется в таком месте не отстреливаться, а продавать компот.

Тем более и вооружение хилым осталось, ребяческим. Все тот же 9-мм револьвер Стечкина-Авраамова в кобуре болтается. Есть еще гладкоствольное помповое ружье. Калибр приличный, а вот прицельная дальность очень хилая. Гранатомет бы не помешал, но не положено.

Однако, есть и у нас смекалка, чтобы перейти вброд Уголовный Кодекс. Вот лежит под стулом штука, похожая на большой фонарь. Это плазменный резак из лаборатории металлообработки. Поди докажи, прокурор, что сей «фонарик» не опытный агрегат, не сверхнаучный прибор, снесенный для пущей сохранности в рубку сторожевого бойца.

А еще три самодельные гранаты в жилетные кармашки вложены. По внешности это банки пива, пролил из них жидкость — тут же она и испарилась. Но жидкость там мощная, можете поверить.

На меня смотрит компьютер, который сигналы от детекторов слежения по всей внутренней сети собирает и обмозговывает. Если точнее, рядом со мной только экран, а сам компьютерный сервер в хорошо защищенной комнатке. Второй экранчик, размером не больше часиков, у меня на запястье, в наручном терминале. Когда сервер имеет что сообщить, то делает это не только словами на экранах, но и красивым голосом — через микронаушник, который у меня в ухе сидит.