Фиджи прищурилась и дунула на белокурую прядь, упавшую ей на глаза.
— Поскольку я тоже пресыщенная и порочная натура, Вулф, то и я могу привести в НАШ номер пару-тройку симпатичных мальчиков без комплексов.
— Ого! Смелое заявление. Ты полагаешь, я оплачу их услуги?
— Полагаю — да.
— Бож-же мой, кого мне подсунули! Нимфоманка с внешностью ангела. Демон под маской праведницы. Ладно, допустим. Берем один большой номер, там такие есть.
— Что я должна разузнать?
— Ты меня застала врасплох таким вопросом. А что ты МОЖЕШЬ разузнать?
Фиджи смерила Морта Вулфа презрительным и надменным взглядом.
— Могу я практически все. Ты сам только что подтвердил нехитрую истину: блондинок априори считают идиотками. Идиотки не представляют опасности. Не то чтобы им доверяют — от них просто не пытаются скрывать.
— Ого! Мне стало интересно. Фиджи, а что, если мы немного изменим наш план?
— Как именно?
— Ты полетишь вперед и заселишься в наш номер одна. Твой муж — то есть я — прилетит через пару дней, а пока ты намерена оторваться на полную катушку. Рискнешь?
— Ха! Легко!
— Так будет гораздо естественнее. Я прилечу, застукаю тебя с голыми мужиками в джакузи, устрою скандал и пущусь в свою очередь в тяжелый загул. Мы заставим владельцев отеля выполнять самые немыслимые наши прихоти и узнаем, какими темными делишками они там занимаются.
Фиджи загрустила и подперла щеку кулаком, тоскливо глядя на воодушевившегося Морта Вулфа.
Он даже и тени сомнения не испытывает в том, что Фиджи Стивенс способна оказаться в джакузи с несколькими мальчиками по вызову! Он считает ее если и не девицей легкого поведения, то уж девушкой без комплексов — наверняка. Доступной, аморальной, готовой на быстрый секс хоть в лифте, хоть на заднем сиденье такси…
— Фиджи! Алло! Может, съешь чего-нибудь? Тебя основательно развезло.
Вот! Еще он считает ее алкоголичкой. Боже, боже, как ему объяснить, что пить она не умеет и не любит, а в джакузи нежится одна; что все ее романы были начисто лишены дикого и горячего секса, а девственность она вообще утратила практически по ошибке…
— Фиджи!
— Отстань! У меня отвратительное настроение, болит голова и масса нехороших предчувствий. Я подозреваю, что в этом отеле меня ждут одни неприятности, а первая из них — ты.
Джордж Мортимер Вулф усмехнулся и тут же стал похож на отца лжи и повелителя всех пороков из оперы Гуно.
— Если ты настаиваешь, то я таковым и останусь, но в принципе… Ты ведь уже совершеннолетняя — наконец-то, так что теперь ничто не мешает нам стать чуть приятнее друг для друга…
— Пошляк.
— Аи! Скромница.
— Морт, тебя бросили у алтаря? Надругались над твоей невинностью? Изменили с твоим лучшим другом? Изнасиловали в женской раздевалке? Почему ты так не любишь женщин?
И случилось невероятное: Джордж Мортимер Вулф опешил. Да, всего лишь на секунду, но опешил. На красивом смуглом лице совершенно явственно отразилась растерянность, а потом он наклонился вперед, схватил Фиджи за запястье и прошипел, как разозленная кобра:
— Заткнись, маленькая дрянь! Я нанял тебя в качестве эскорта, так что помалкивай в тряпочку и не хами, поняла?!
Фиджи рванулась изо всех сил, высвободила руку и торопливо схватила ведерко со льдом, чувствуя немыслимое облегчение оттого, что сейчас все и закончится. Боженька не любит жадин, это ей наказание за то, что она всего на минуточку захотела получить много денег ни за что…
Эти бессвязные мысли еще носились у Фиджи в голове, когда она с размаху высыпала колотый лед на голову синеглазого мерзавца. Потом Вулф, кажется, вскочил, шагнул к ней, где-то вдали завизжала женщина, кто-то зааплодировал, а еще потом пол и потолок со свистом поменялись местами, ноги Фиджи стали ватными, она не то упала, не то взлетела и с облегчением закрыла глаза, потому что удерживать равновесие было больше ни к чему…
3
Джордж Мортимер Вулф в сто двадцать восьмой раз бросил взгляд на сладко посапывающую в углу салона «кадиллака» блондинку в голубом платье — и в сто двадцать восьмой раз улыбнулся.
Рядом с ним дремала единственная женщина в мире, осмелившаяся поднять на Дж. Мортимера Вулфа не просто руку, а целое ведерко с колотым льдом.
Фиджи Стивенс, маленькая белокурая девочка, тощий нескладный подросток, юная соблазнительная нимфетка, распутный ангел — она превратилась в настоящую красавицу, причем как-то сразу становится ясно, что красота эта — натуральная. Белокурые локоны сверкают живой искрой, а что до ее бюста…
У него была, скажем честно, возможность убедиться в его натуральном происхождении. Сегодня из ресторана отеля «Мажестик» Вулф вынес Фиджи Стивенс, перекинув ее через плечо. Естественно, что в процессе транспортировки не удалось избежать самых смелых прикосновений…
А еще он помнил то, что случилось одиннадцать лет назад. Это было худшим из его кошмаров.
Вообще-то в тот вечер Фиджи просто повезло. Выпей Джордж Вулф чуть меньше или чуть больше — он мог бы убить девочку на месте. От боли и ярости, от тоски и разочарования, не в силах вынести даже мысли о том, что и этот белокурый ангел по сути является такой же холодной расчетливой дрянью, прирожденной шлюхой, как и Кора Пирелли.
Разумеется, он не сказал правды миссис Стивенс прежде всего потому, что очень любил эту семью и знал, с какой нежностью они все относятся друг к другу. Кроме того, ему вряд ли удалось бы найти слова, чтобы дать название тому, что она собиралась сделать… Отдаться? Предложить себя? Трахнуться? Как сказать это о девочке, выросшей на его глазах?
Было бы неправдой утверждать, что он помнил о Фиджи все эти годы. У него было много других дел. Миллиардерами просто так не становятся, это тоже достаточно нелегкий труд. Джордж Вулф пахал как проклятый, учился на ходу, побеждал трудности, а в краткие промежутки, отведенные для отдыха, решал проблемы личного характера.
Самую большую из этих проблем звали Кора Пирелли, вернее теперь уже Кора Стромберг.
В ту проклятую осень Джордж Мортимер Вулф уехал в Англию будучи уверен, что никогда больше не увидит кареглазую ведьму Кору. Презрение и боль — вот что терзало его душу. Однако уже следующей весной Вулф прилетел в Штаты и почти сразу встретился с Корой на благотворительном студенческом балу.
Она изменилась. Располнела, налилась, словно яблоко — соками. Пышная грудь колыхалась под полупрозрачной тканью бального платья, и декан Стромберг болтался на руке своей жены, будто утлая лодчонка на буксире у величавой яхты.
Морт хотел скользнуть по Коре равнодушным взглядом, холодно поздороваться и пройти мимо, но декан, дурачок, вцепился как клещ, пригласил на ужин, намекнул, что ждет от высокопоставленного студента всемерного содействия родному факультету… Через неделю Морт отправился на ужин к декану.
Он был шокирован, когда ровно через час после начала ужина, в девять вечера, декан Стромберг зевнул и попрощался с гостем, отправившись спать. Кора мило улыбнулась и попросила не скучать, пока она проводит мужа в спальню. Растерянный и злой Морт бродил по столовой с рюмкой превосходного бренди, потом остановился у горящего камина, задумался… В себя его привел тихий шорох. Он обернулся — перед ним стояла Кора Стромберг в абсолютно прозрачном пеньюаре на голое тело.
Они рычали и визжали, катаясь по белоснежной синтетической шкуре перед камином. Они насиловали друг друга, позволяя собственной похоти убивать все человеческое, пристойное, одухотворенное… Это был апофеоз плотской страсти, исключительное удовлетворение полового влечения без малейшей примеси чувств.
Они начали встречаться два раза в неделю, потом три, а потом на одной из вечеринок в университете бедолага декан выдал такую информацию, что Морт Вулф впервые всерьез подумал о самоубийстве.
Он и декан остались одни на небольшой веранде летнего кафе. Кора танцевала с кем-то из студентов, весело смеясь и прижимаясь к партнеру всем своим роскошным телом. Декан умиленно следил за ней, а потом небрежно бросил в сторону Мортимера:
