Эту рану он получил в страшном бою у берегов Тортуги, когда испанские собаки обложили его, словно волка, со всех сторон. Именно тогда над бирюзовыми волнами Карибского моря впервые громом прокатилось это зловещее имя — Морт Черный Волк.

Аннабел Ли судорожно вцепилась в косынку на своей бурно вздымающейся груди. Во взгляде пирата мелькнул ехидный огонек, и Черный Волк склонился в издевательском поклоне.

— Соблаговолите ли отдаться мне сами и с удовольствием — или предпочитаете сцену грубого насилия? Я еще не знаю ваших пристрастий в постели, очаровательная блудница.

Сердце Аннабел Ли сжалось от ужаса и тоски. Если бы он только знал, что она все еще невинна! Если бы мог только предположить, что все эти годы она беззаветно любила его — и страстно ненавидела за те жестокие и несправедливые слова, которые он бросил ей в лицо много лет назад, в саду поместья ее отца…

Девушка отбросила белокурые локоны со лба и гордо выпрямилась. Ее голубые глаза сверкнули.

— Я предпочитаю только одно: смерть — бесчестию. Прощай и будь проклят… мой любимый!

С этими словами Аннабел Ли бросилась из окна прямо в ревущий прибой…»

Фиджи перечитала написанное, громко шмыгнула носом, вытерла кулаком слезы — и отправилась спать с чистой совестью.

Варианты романа о синеглазом пирате Черном Волке и белокурой Аннабел Ли она сочиняла все эти одиннадцать лет. Если и были в ее жизни эротические фантазии, то они умещались в таких вот сценах. Заканчивалось же все всегда одинаково — гордая девушка погибала (разными способами сводя счеты с жизнью), а синеглазый пират, прозрев в последний момент, оставался безутешным и одиноким до конца дней своих, оплакивая единственную любовь своей жизни, которую он так и не успел разглядеть…

Всего вариантов набралось уже с два десятка, и Фиджи никак не могла выбрать лучший. Этот, с башней и ревущим прибоем, пришел ей в голову сразу после встречи с Мортом в ресторане, но тогда она была слишком нетрезва, чтобы записать его. Сейчас, выплеснув на виртуальную бумагу свои переживания, она совершенно успокоилась и отправилась спать с легким сердцем.

Заснула она, не успев снять сережки и колье. Прозрачный пеньюар слегка колыхался от ночного ветерка, рассыпались по подушке белокурые локоны — Фиджи Стивенс крепко и сладко спала…

Самолет Морта Вулфа приземлился в Вегасе в шесть часов утра. Злой и не выспавшийся, Морт быстро нашел фирму по покату автомобилей, заплатил бешеные деньги за довольно пожилой «форд» и отправился в гнездо порока совсем уж инкогнито — судя по взгляду охранника у ворот отеля, на таких машинах сюда могли заехать разве что мусорщики или почтальоны.

Двигаясь абсолютно бесшумно, Морт стремительно пересек вестибюль, наклонился над дремлющей рыжулей-портье и негромко посвистел. Девица встрепенулась — и тут же одарила Морта абсолютно счастливым и до предела откровенным взглядом. Морт осклабился в ответ и вовремя вспомнил о своей маргинальной маске.

— Крошка, я тоже рад тебя видеть, но сейчас мне не терпится потискать собственную жену. Я надеюсь, она у себя в номере?

— Простите, сэр, а как ее…

— Фиджи. Блондинка Фиджи. Фиджи Вульф. В номере на имя Джо Вульфа. Джо Вульф — это я. Рыжуля, я за неделю выдаю меньше информации, чем сейчас тебе. Давай ключик — и будь зайкой, не говори ничего моей блонде. Я хочу прихватить ее тепленькой.

Рыжая усмехнулась и протянула Морту громоздкий ключ, стилизованный под старину.

— Успеха, мистер Вульф.

— Ага. Ты когда сменяешься?

Лицо рыжей слегка закаменело.

— Мы работаем столько, сколько требуется нашим клиентам, мистер Вульф.

— Врубился. Отъехал. Чао, зайка.

Через пять минут он уже осторожно открывал дверь номера и страшно нервничал, сам не зная почему. Возможно, он ожидал увидеть пьяную компанию во главе с Фиджи Стивенс, и мысль об этом была ему неприятна.

Возможно, опасался застать Фиджи Стивенс в постели с любовником — и мысль об этом ему была ненавистна.

Возможно, Фиджи здесь вообще не было — и эта мысль была ему почему-то невыносима!

Морт Вулф осторожно прошелся по гостиной, огляделся по сторонам. Вышел на балкон, полной грудью вдохнул утренний воздух, напоенный ароматом цветов. Потом вернулся в гостиную и осторожно взялся за ручку двери, ведущей в спальню…

Спальня была пуста. Морт едва не взвыл от разочарования, но быстренько взял себя в руки и припомнил, что заказывал номер с ДВУМЯ спальнями. Значит, это его. Он небрежно бросил сумку на застеленную кровать и отправился на поиски Фиджи.

Открыв дверь второй спальни, он замер, превратившись в памятник самому себе. И было отчего…

Среди разбросанных белоснежных подушек лежал и крепко спал ангел. У ангела были белокурые тугие локоны, нежнейший румянец играл на бархатистой коже щек ангела, и коралловые губки были смешно надуты во сне, словно ангелу снилось неприятное, но нестрашное…

А одет был ангел, как ангелу и положено, в облака и звездный свет. И невесомые эти субстанции совершенно не скрывали наготы ангела — и его красоты.

Морт, замерев, пожирал глазами это безупречное тело, эти длинные стройные ножки, точеные бедра, высокую пышную грудь, впалый мускулистый живот, упоительный изгиб плеча, привольно разбросанные руки…

Голубые искры топазов сверкали в розовых ушках спящей Фиджи Стивенс, и вилось по лебединой шейке изящное колье. Голубая и серебряная тряпочка, не прикрывавшая абсолютно ничего, одновременно придавала спящей девушке целомудренный и невинный вид.

Морт судорожно проглотил комок, застрявший в горле. Да, во время их последней встречи он успел выяснить, что у нее соблазнительная грудь и все такие же голубые глаза, но то, что она так прекрасна…

И так соблазнительна, черт ее дери!

Морт осторожно приблизился, стараясь не пыхтеть, аккуратно и боязливо набросил на ангела простыню — стало чуть полегче. Во всяком случае, теперь ангел приобрел почти канонический вид. После этого Морт торопливо бежал из спальни, а чтобы успокоить нервы, забрел в кабинет-библиотеку…

Монитор компьютера мягко мерцал, Морт машинально ткнул клавишу.

«…Девушка отбросила белокурые локоны со лба и гордо выпрямилась. Ее голубые глаза сверкнули.

— Я предпочитаю смерть — бесчестию. Прощай и будь проклят… мой любимый!

С этими словами Аннабел Ли бросилась из окна прямо в ревущий прибой…»

Морт поколебался, потом подвинул стул, уселся и начал читать…

Через пять минут он тихо корчился на стуле, зажимая себе рот руками. У Фиджи Стивенс определенный талант, это надо признать, талант пересмешника и пародиста. Стилизация под все эти слезливые романы в мягкой обложке — шикарно, просто шикарно. И смешно — благодаря остроумным ремаркам самой Фиджи Стивенс.

Выходит, она зарабатывает себе на жизнь этой писаниной? Что ж, если ей удается не относиться к этому серьезно, то все в порядке.

Тут Морт снова вспомнил ангела в спальне и прерывисто вздохнул. Как она хороша, бог ты мой! Эти белокурые локоны в сочетании с коралловым оттенком губ и нежным румянцем… И тут же в памяти возник образ совсем другой женщины.

Кора Пирелли. Кора Стромберг. Темноволосая и кареглазая нимфоманка, его любовница — и наверняка любовница еще целого легиона мужиков. Вероятнее всего и то, что весь этот легион прекрасно знает о наличии соперников, но все равно соглашается делить постель с обольстительной… шлюхой!

Морт бросил взгляд на мерцающий экран — и вдруг ухмыльнулся. Что там советуют психологи? Нарисуйте ваш страх на бумаге? Отлично. Сейчас проверим, не забыл ли Морт Вулф о своих гуманитарных увлечениях юности.

«…Стоя перед номером очередной клиентки, Джейк (Брюс? Кармайкл? Обадия?) досадливо хмурился, медля взяться за ручку двери. Он работал в этом отеле уже третий год, но все еще не мог привыкнуть к тому, что является мальчиком по вызову. Актер по образованию, он убеждал себя, что каждый раз всего лишь играет роль, что все эти женщины по-своему милы и очаровательны, что ему ни разу не поручали ублажать безумных старух или богатых трансвеститов — все напрасно. Каждый раз стоя перед дверью очередной клиентки, Джейк ощущал себя последней мразью на Земле.