Возможно, вся эта история – промысел самой судьбы. Хотя, может, это и не так.

Улыбнувшись своим мыслям, граф Монтрейн открыл обложку «Записок» и прочитал:

«Ох, мой читатель, я намереваюсь открыть вам все, постараюсь ничего не утаить. Потому что я путешественник, бродяга, неустанно разъезжающий по миру. Мои истории – для образования, просвещения и радости. Второй том начинается с рассказа о земле Маньчжурии».

Улыбнувшись, Майкл открыл первую страницу. Он был поражен широтой трактовки описываемого материала. Пожалуй, больше всего поражало в «Записках» Августина X то, что он умудрился описать всех женщин, которых уложил в свою постель за время долгих путешествий.

Начав читать, Монтрейн обратил внимание на пометки возле названия каждой главы. Между прочим, в приобретенной Бэбби книге он видел точно такие же пометки.

Делать какие-то короткие комментарии в книге возле интересных мест или отмечать куски текста, чтобы потом быстро вернуться к ним, – это было для Хоторна делом обычным. Поначалу Майкл внимательно читал пометки и даже отмечал их карандашом, но неприкрытый эротизм «Записок» Августина X настолько увлек его, что он забыл об остальном.

Часом позже он откинулся на спинку стула, подумав о том, что с его стороны было не слишком-то разумно читать эту книгу. Одно дело – услышать что-то о чьих-то немалых вольностях в постели, и совсем другое – прочитать полный отчет о них, да еще с весьма неприличными подробностями. Сказать, что Августин давал волю словам, было явно недостаточно. Либо у этого человека слишком богатое воображение, либо он имел обыкновение совокупляться с несколькими опытными в любви женщинами одновременно.

Чувственные развлечения, бесконечные любовные утехи Августин описывал в таких подробностях, с такими откровенными деталями, что граф Монтрейн ничуть не усомнился в его способностях писателя и любовника. Однако чтение «Записок» оставило у Хоторна ощущение какой-то странной опустошенности. Любовь и страсть – чувства, гораздо более тонкие и богатые, чем их описывает Августин X.

Даже будучи для Монтрейна незнакомкой, Маргарет заставляла его смеяться, возбуждала его любопытство. Как это ни странно, она понравилась ему с первого же взгляда.

Внимание Монтрейна привлекла одна из иллюстраций к книге. Женщина лежит на спине, судорожно вцепившись руками в простыню. На ее лице выражение такого невероятного восторга, что невольно становилось интересно, чем же он был вызван. Опустив взор, Хоторн увидел, что мужчина ласкает лоно женщины ртом.

Граф Монтрейн улыбнулся, захлопнул «Записки» и пошел искать свою жену.

– Если хочешь, мы можем остаться дома, – сказал Хоторн, наклоняясь к Маргарет. Из ее прически выбилась кудряшка, и он бережно заправил ее жене за ухо. – Нам не обязательно ехать в Воксхолл-Гарденз. Ты можешь сослаться на головную боль, на свое интересное положение или на женское нездоровье.

– На женское нездоровье? – удивленно переспросила Маргарет.

Наклонившись, Монтрейн поцеловал жену в кончик носа.

– У меня три сестры, мадам, – сказал он. – Неужели вы считаете, что я не знаю, на что обычно жалуются женщины? Да я всю жизнь только и слышу что-то в этом роде.

– Но я никогда не ссылалась на свое нездоровье, Майкл, – с насмешливой улыбкой произнесла Маргарет. – Да, сейчас я не переношу запах шоколада. Но я с удовольствием еще раз увижу воздушный шар Грина. Я видела его несколько лет назад на церемонии коронации – это было незабываемое зрелище. Подумать только, человек изобрел такую вещь, захотел летать, как птица!

– Ладно, но только если ты уверена, что готова выйти в свет, – проговорил граф Монтрейн.

Выразительно посмотрев на мужа, Маргарет приподнялась и поцеловала его в щеку. Позади них раздался какой-то шорох – без сомнения, это Смайтон пожелал напомнить супругам о правилах приличия.

Майкл лениво постукивал тростью по ступенькам, ожидая, пока им подадут экипаж. Подняв глаза, он увидел карету – она ехала по улице следом за другим экипажем. Даже на расстоянии Монтрейн заметил, что на незнакомом экипаже, запряженном четверкой лошадей, не было ни вензелей, ни герба, которые бы говорили о его владельце. Довольно непривычное дело, особенно для района Мейфэр.

На прогулку Маргарет надела одно из своих новых платьев – нежно-зеленого цвета, который так удачно оттенял ее глаза, что они казались изумрудными. Шагнув навстречу жене, Хоторн протянул ей руку.

– Надо же, тебя окружает удивительное свечение, которого я прежде не замечал, – промолвил он, внимательно оглядывая ее. Подумать только, рядом с Маргарет он то и дело теряет голову! – Интересно, так всегда бывает, когда женщина носит дитя? Или это просто ты у меня такая необычная, не перестаю спрашивать я себя.

Несколько мгновений Маргарет молча смотрела на мужа, придумывая, что бы такое забавное сказать ему в ответ. А затем на ее лице появилось выражение ужаса – она увидела что-то страшное за спиной Монтрейна:

– Майкл!

Хоторн оглянулся, следуя за направлением ее взгляда. И увидел, как кучер незнакомой кареты вытаскивает из складок одежды пистолет. Все произошло в считанные секунды. Мозг Монтрейна, приученный к быстрой реакции, мгновенно распознал опасность.

Казалось, время замедлило свой бег, чтобы он успел заметить каждое движение, каждый жест, ощутить каждый миг.

Он не мог защитить Маргарет, не успевал, хотя их разделяли какие-то дюймы.

Лишь спустя мгновение Майкл услышал выстрел. Он не почувствовал ожидаемой боли; до него донесся тихий и удивленный не то вздох, не то вскрик Маргарет. Его разум отказывался верить в произошедшее, даже когда он увидел, как Маргарет упала на землю.

Словно сквозь слой ваты Майкл слышал предостерегающий крик Смайтона, цокот копыт, шум колес и свист хлыста, погоняющего лошадей. Но все его внимание было приковано к жене. Она лежала перед ним – какая-то странно спокойная, а из раны на плече текла кровь, оставляя на бледно-зеленой ткани большое алое пятно.

В считанные мгновения Монтрейн схватил Маргарет на руки, пробежал мимо Смайтона в открытую дверь дома и буквально взлетел наверх, в их спальню, где бережно уложил жену на кровать.

Маргарет застонала, затем ее глаза распахнулись. В них было столько боли, что Хоторн почти физически ощутил ее сам.

– Все будет хорошо, – проговорил он хрипло. – Не беспокойся, Маргарет. – Он повторил: – Все будет хорошо. – Лишь спустя несколько мгновений Монтрейн понял, что снова и снова повторяет одну и ту же фразу.

Помоги ей! Господи, ради всего святого, помоги ей! В голове Майкла рождались какие-то мысли, которым тело отказывалось подчиняться. Наконец он разорвал лиф ее платья. Пуля вошла в правое плечо; при виде изуродованной окровавленной плоти жены граф Монтрейн едва не расплакался. Он зажал рану носовым платком.

– Только так можно остановить кровотечение, – объяснил Хоторн жене, увидев, что Маргарет вздрогнула от боли и застонала.

Через минуту Смайтон принес чистые полотенца, которыми Майкл смог заменить пропитавшийся кровью платок. Майкл лихорадочно пытался вспомнить все многочисленные медицинские книги, которые прочитал и в которых говорилось о лечении разных болезней, еще о какой-то ерунде. Тысячелетние знания никак не могли помочь ему в данный момент.

– Мы можем позвать хирурга, ваше сиятельство, – услышал Монтрейн позади себя голос Смайтона. – Но у меня есть некоторый опыт лечения ран, полученных на поле боя.

Хоторн оглянулся и посмотрел дворецкому в глаза; Смайтон твердо выдержал его взгляд.

– Я служил Веллингтону в Испании, ваше сиятельство, – напомнил хозяину Смайтон.

– Вы сможете помочь ей? – «Господи, помоги!» – молил про себя Монтрейн.

– Полагаю, что смогу, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – А тем временем Молли сходит за врачом.