Не пытайся копировать кого-то. Не пытайся звучать, как кто-то. Лучше найди тему, в который ты хорошо разбираешься, свою тему. Допустим, ты всю жизнь собираешь марки - сделай подкаст о марках.

Но если ты собираешь марки, то необязательно твой подкаст должен быть посвящен только маркам. Прояви человечность. Начни подкаст со слов «Доброе утро, сегодня я проснулся, и у меня так болела голова». Прояви человечность, прояви вот этот human touch. Ты - живой человек. «У меня сегодня утром болела голова, на меня обиделась моя девушка, моя собака сбежала, но это не мешает мне перейти к теме марок».

О: Суть совместной акции с «Яндексом» в том, что в определенный день группа подкастеров, популярных на нашем сайте, собирается в одном из кафе с «Яндекс.WiFi» и начинает оттуда делать подкаст.

В: «Хоккейный» вариант. Не прямой эфир, но мы сидим в кафе, записываем втроем или вчетвером подкаст, тут же его закачиваем на сайт, люди слушают и ищут какие-то подсказки, чтобы найти место, где мы сидим. И таких выходов в эфир мы делаем три-четыре-пять. Побеждает тот, кто первый нас нашел.

О: А победителю mp3-плейер дарим, наверное. В общем, приз.

В: Подкастинг в России еще очень и очень молод. О нем мало кто знает. И все зависит от нас. Если мне все это не надоест завтра и я не уеду жить на остров Сайпан в Тихий океан, то буду и дальше это развивать. Потому что я прекрасно понимаю, что чем больше будет каких-то мегаакций, если мы это будем продвигать в массы с помощью сибирских телекоммуникационных гигантов, которые находятся в Академгородке, чем больше мы будем работать, тем больше шансов, что подкастинг дойдет до того человека, у которого по странному стечению обстоятельств есть наушники, звуковая карта и подключение к Интернету. Тем быстрее он узнает об этом, тем быстрее он подумает: блин, а я ведь не только марки собираю. Я еще и пепельницы заимствую из ресторанов. Вот можно на эту тему сделать подкаст. Ему придет эта идея, и он запустит ее обратно.

Все зависит от нас.

В свое время Энди Уорхол (Andy Warhol), один из самых известных и противоречивых художников второй половины ХХ столетия, выступил с заявлением, которое повергло американскую общественность в шок. В интервью, опубликованном на страницах журнала Time, он заявил: «Я хочу быть машиной». Эта декларация выглядела более чем странной на фоне событий «бури и натиска» 60-х годов, когда казалось, что всё - и повседневная жизнь, и язык, и желания - приобрело политический характер. Заявление Уорхола, его требование еще большей искусственности на первый взгляд абсолютно противоречило тогдашнему самоощущению общества, которое уже осознало гибельность нарастающей искусственности человека. В эти годы, как никогда ранее, средства массовой информации изобиловали призывами гуманитариев «быть ближе к Природе» и предостережениями технической интеллигенции относительно стремлений человека создать себе нечто вроде искусственного двойника, делегировать ему свой интеллект. Однако в разгоревшейся не на шутку дискуссии Уорхол настаивал на том, что изгнание искусственности посредством ее преувеличенных демонстраций более эффективно, нежели старая добрая стратегия «подавления путем запрета». Система, заявлял он, руководствуется не идеологией, а технической потребностью. Единственная возможность расстроить ее хитро сплетенные замыслы - это подключить свою особую машину к системе машин и через эту избыточность обнаружить в системе тайное отсутствие смысла.

Стратегия, предложенная Уорхолом, чрезвычайно важна при рассмотрении вопросов, связанных с областью science art - направлением современного искусства, использующим научно-технический инструментарий. Особенно эти идеи заслуживают внимания, когда мы касаемся темы роботехники, одной из самых перспективных и динамично развивающихся отраслей прикладной науки (наряду с генной инженерией и нанотехнологиями).

Вопреки расхожему мнению интерес ученых и художников к этой сфере исследований поддерживается не только желанием воссоздать законы биологии при помощи механизмов и компьютеров. Общая заинтересованность тех и других роботехникой носит более глубокий, можно сказать, антропологический характер, в самом прямом и интуитивно понятом смысле - в возможности показа, каким образом творение рук человеческих позволяет взглянуть на творческие возможности самого человека. Однако на этом, пожалуй, сходство интересов и заканчивается; далее стратегии ученых и художников резко расходятся, сообразуясь с известными и популярными нарративами науки и искусства. О них мы и попытаемся рассказать на примере роботехнических проектов «от кутюр»[То есть относящихся к области исключительного, «высокой моды» (haute couture), - в противоположность проектам, ориентированным на повседневную практику, «прет-а-порте» (pret-a-porte), которым мы планируем посвятить другой обзор. - Л.Л.-М.].

«Радикальное отличие всегда таит в себе смертельный риск», - люди давно уже открыли для себя эту угрожающую форму существования Чужого. По сути, весь механизм культуры человека, включая верования и ритуалы, позже - науку и искусство, неизменно предназначался и предназначается для того, чтобы лишить Чужое присущих ему отличий, которые невозможно понять.

Без сомнения, роботехника является особым видом Чужого, доставшимся на долю человека новейшего времени. С одной стороны, она явно не природное явление, но с другой - и не совсем человеческое. Она - Чужое, «инсталлированное» человеком вовне, такое Чужое, которое он сам себе изготовил и сам же себе противопоставил. Это чужеродное тело на мифологическом уровне насыщается самыми разными смысловыми импликациями, - ведь Чужое может быть как злым, так и добрым.

Наглядным примером размещения роботехники в области добра и очеловеченного отношения может служить проект «Роболошадь» английского автора, творящего под псевдонимом Пака (Paka). Пака - уличный клоун, мим и художник с задатками инженера. Несколько лет назад он сконструировал для своих представлений некое подобие механического Росинанта - двухметровую роболошадь, своей сутью и внешним видом оправдывающую все ожидания публики относительнороботов. В первую очередь, это, конечно же, чисто внешнее (почти скульптурное) подобие робоустройства своему органическому прообразу. Будучи собранной из различного металлического хлама, лошадь Паки поразительно напоминает донкихотовского Росинанта - доходягу с тонкой шеей, испуганными глазами и раздувшимися ноздрями. Механическая савраска в принципе подчиняется приказам хозяина - изменяет направление движения, огибает препятствия, дружески мотает головой и даже приветственно ржёт. Почему «в принципе»? Потому что Пака снабдил робота комплексом средств распознавания эмоций (sensibility technology): все команды сивка выполняет в зависимости от интонации, выражения лица и мимики художника. Если во время представления, не дай бог, ей вдруг покажется, что приказ был отдан неподобающим образом, эта падчерица британской кавалерии буквально преображается: либо встает на дыбы, извергая из ноздрей столбы пламени, либо, вызывающе глядя на хозяина, с шумом испражняется прямо на мостовую.

По традиции перед началом каждого шоу Пака признается в любви своей 96-летней бабушке, которая четыре года назад выступила своеобразным «спонсором» механического буцефала. Дабы коняга внука обрела ходовую часть, бабуля рассталась с собственной электрической инвалидной коляской (видно, та еще поклонница Викторианского прогресса!). «Я до сих пор нахожусь под впечатлением от ее поступка, - говорит художник, - ведь именно бабушка подкинула мне идею создания подобной роболошади». При всем том, что проект Паки обладает достаточной роботехнической составляющей, очевидно, что изыскания английского автора находятся, скорее, в области психологии, нежели роботехники как таковой. На примере своего Росинанта Пака пытается показать, что эти забавные металлические создания достойны уважения и заботы и в зависимости от того, как мы будем к ним относиться, так и сложится в будущем наша совместная среда обитания.