Беззвучным приказом он отозвал всех других существ, которые поджидали смертных на их пути в лабиринт, и затаился в ожидании.
— Не двигайся!
Гер кивнул и сильно сжал зубы, но все же дрогнул, словно от удара, когда я крепко затянул повязку, аккуратно подвернув ее края. Я использовал один кусок ткани, оторвав его от льняной рубашки, теперь безнадежно испорченной, но испытывал при этом явное удовлетворение: по крайней мере она выполнила свое назначение и помогла остановить кровотечение.
Я отступил назад и бросил критический взгляд на дело своих рук.
— С такой раной тебе надо обязательно сходить к врачу, — сказал я.
Лоскамп хмуро посмотрел на перевязанную руку и скривился. Рана, которую он получил, наверняка была не единственной в его жизни. Такой человек, как он, несомненно, успел заработать еще с десяток тяжелых и не очень ран и ушибов.
— Я займусь этим позже, — произнес он, — когда мы вернемся.
С этими словами он махнул неповрежденной рукой в сторону полуразрушенного здания с белой мраморной лестницей, прислонившегося к соседнему дому, возле которого собралась его маленькая армия — или то, что от нее осталась.
На поверку оказалось, что в распоряжении Лоскампа теперь были лишь тридцать семь мужчин из пятидесяти, о которых говорил Балестрано. Остальные пали жертвой атаки чудовища или просто исчезли во время слежки за улицей Ван Денгстерштраат, но об этом я узнал из обрывков случайно подслушанных разговоров.
Легкая неприятная дрожь прошла по спине, когда я взглянул на стоявшее перед нами здание. Я уже не первый раз смотрел на этот дом: и двух дней не прошло с тех пор, как я стоял перед этой лестницей, даже не подозревая, в какое царство безумия и ужаса я попаду, переступив его порог. От одной только мысли, что мне придется войти в дверь этого дома, у меня начинали бегать мурашки по телу.
С трудом оторвав взгляд от дома, я снова повернулся к Геру.
— А другого пути точно нет? — поинтересовался я.
Фламандец криво усмехнулся. Похоже, шутить он не собирался.
— Ну почему, — сказал он, — есть несколько других путей. Но ни одного, которым мы могли бы воспользоваться. Везде, куда бы мы ни пошли, нас поджидает смерть. Причем с нами расправятся еще до того, как мы успеем приблизиться к его сердцу.
— А здесь нам ничего не грозит? — не скрывая сарказма, спросил я и тут же устыдился, почувствовав, что мой голос прозвучал скорее жалобно, чем с вызовом.
— По крайней мере, не так быстро, — невозмутимо ответил Гер.
— Меня волнует другое, — пробормотал я. — Проклятие, мы еще даже не зашлив лабиринт, Гер, а ты уже потерял пятую часть своих людей. Сдавайся!
Нахмурившись, Лоскамп покачал головой.
— Ты знаешь, что мы не можем этого сделать, — тихо сказал он. — И это не так опасно, как ты думаешь, Роберт. Я… был просто неосторожен. В том, что произошло, виноват только я. Я не рассчитал, что к этому времени он будет уже настолько сильным, чтобы напасть на нас за границами зоны его влияния. Когда я говорил тебе, что он не сможет обмануть нас своими иллюзиями, я не кривил душой. Против его существ нас защитят наши мечи. До сих пор они не осмеливались нападать вне лабиринта, потому что они не могли сделать этого, Роберт. Но теперь гигант стал сильнее, намного сильнее. Но если бы мы подготовились, то этого не произошло бы.
— Но это ужепроизошло, — возразил я, хотя наверняка знал, что отговорить тамплиера от намеченного плана невозможно.
Неожиданно в памяти мелькнуло воспоминание о моем спасении.
— Но вы же вытащили меня из лабиринта, — упрямился я. — Ты и твои братья. Если вы можете защитить себя от этого чудовища магическими силами, так почему мы не можем пойти тем же путем?
— Потому что это будет означать нашу смерть, — серьезно ответил Гер. — Двенадцать наших самых одаренных колдунов в течение нескольких часов пытались сконцентрироваться, чтобы собрать силу для одного этого шага, но и этот шаг нам удался только потому, что лабиринт не догадывался о нашем присутствии. Если бы он об этом знал, то направил бы наши же силы против нас и смог бы уничтожить всех до одного. Теперь же он предупрежден. — Гер резко махнул рукой. — Нет, Роберт. У нас есть только один путь — тот, которым прошел ты.
Едва сдерживая гнев, он резко отвернулся, не давая мне возможности задать следующий вопрос.
Какое-то время я смотрел ему вслед, а затем снова бросил взгляд на дверь, к которой вела мраморная лестница. Во мне вновь шевельнулось неприятное, леденящее душу чувство. Мне показалось, что двери- вратарасплылись, изогнулись и задрожали, как огромный, широко раскрытый рот, скривившийся в адской гримасе.
В принципе, так оно и было: это был рот огромного титанического молоха, который существовал целую вечность и ничего больше не делал, кроме того что поглощал других существ. Возможно, я был первой жертвой, которая смогла уйти от него. «И возможно, — на короткий миг в моей голове вспыхнула мысль, подобно предательской искре, — он даже позволилмне уйти, чтобы я вернулся и привел за собой новую, более достойную жертву…»
Чья-то рука дотронулась до моего плеча, возвращая в реальность. Я поднял глаза.
— Пора идти, — твердо сказал Гер.
Я кивнул, еще раз глубоко вдохнул и сделал решительный шаг в сторону лестницы. За нами последовали и другие тамплиеры, которые шли растянутым строем так, что каждые два человека со щитом прикрывали третьего рыцаря, вооруженного луком или арбалетом.
Несмотря на такое количество, движение тамплиеров было почти бесшумным. Я вновь восхитился военной организованностью этих людей. В первый момент когда я увидел рыцарей в их средневековых костюмах и с устаревшим оружием в руках, они показались мне беспомощными и даже смешными. Но это впечатление было обманчивым, и я признал, что ошибался.
Когда мы подошли вплотную к двери, я остановился. Лоскамп встал рядом со мной, бодро улыбнулся и выбил дверь одним-единственным, но очень сильным ударом ноги.
Лоскамп, я и, наверное, с десяток мужчин устремились вперед, в гостиную, в которой я едва не стал жертвой горбатого Кроффа и двух других слуг Адуриаса. В то же время другая часть отряда заняла холл, а остальные рыцари бросились с поднятыми мечами в соседние комнаты.
Вид гостиной очень изменился. Если в первый раз она показалась мне старой и запущенной, то теперь нашему взору предстала иная картина: мебель была поломана, чехлы на диване и креслах сгнили или были изъедены молью, а от гардин и ковров остались ужасные серые клочья. Деревянные панели на стенах потрескались, и сквозь щели можно было разглядеть мокрые стены, покрытые плесенью. Воздух был наполнен почти невыносимой вонью от разложения. В расщелинах набухшего, сильно просевшего пола поблескивала гнилая вода.
— О господи! — вырвалось у меня. — Что это?
Лоскамп опустил меч, который он поднял, приготовившись к бою, когда мы врывались в дом, и, окинув презрительным взглядом все вокруг, скривился.
— Лабиринт, — только и сказал он. — Так он выглядит по-настоящему. А то, что ты видел в свой первый визит сюда, было всего лишь иллюзией. Обман и иллюзии — самое сильное оружие сатаны, Роберт.
— Сатаны?
— Сатаны, дьявола, Вельзевула [1]— называй его как хочешь, — рассердился Лоскамп. — Все это лишь разные названия одного и того же.
Я не стал спорить, считая, что сейчас не очень подходящий момент для дискуссии на теологическую тему. Постепенно в гостиной собрались и другие тамплиеры. Они осмотрели дом, но нигде не встретили сопротивления. Здесь не было ни одной живой души.
Гер слушал по порядку их доклады, оставаясь совершенно невозмутимым, и молча ждал, пока отчитаются все до единого. Затем он указал на дверь в конце гостиной.
— Идем туда.
Лоскамп внимательно наблюдал за двумя воинами, которые уже выбили дверь и, чуть пригнувшись, исчезли в соседнем помещении. Бросив на меня настороженный взгляд, фламандец сурово произнес: