А потом образы стали расплываться, и я осознал, что начинаю погружаться в иллюзорный мир. Я застонал и сильно надавил большим и указательным пальцами на закрытые веки, пока перед глазами не заплясали маленькие разноцветные звездочки. Боль помогла мне вернуться в реальность. На один короткий миг я вдруг почувствовал потребность оказать сопротивление невидимому противнику, который удерживал меня в серой паутине из липких нитей. Когда же я разорвал ее одним резким движением, все эти образы и картины исчезли из моего разума.
Открыв глаза, я осознал, что темнота уже не была такой полной, и разглядел темные потрескавшиеся деревянные стены впереди, справа и слева от меня. Коснувшись рукой чего-то холодного и твердого, я прислонился спиной к еще одной стене, находившейся сзади, и попытался осмотреть себя. Сквозь изорванную одежду, свисавшую клочьями, просвечивала покрасневшая, воспаленная кожа, покрытая черными корками запекшейся крови. Все мое тело казалось одной сплошной пульсирующей болью.
Откуда-то издалека до меня доносились приглушенные голоса, но они были настолько искажены, что я не смог понять ни слова. К счастью, это были голоса людей. По крайней мере, это мне удалось разобрать. Я попытался выпрямиться и уперся головой в слишком низкий потолок. Из-за неосторожного движения я едва не упал, но удержался, поскольку пространство ящика было крошечным.
Крошечное пространство ящика…
Эти слова несколько раз отозвались эхом в моей голове, пока я наконец не понял, почему они вызвали во мне такой мрачный, ужасающий резонанс.
Ящик! Маленький! Из дерева!
На мгновение меня охватила паника. И хотя часть моего сознания оставалась ясной, я готов был кричать и неистово биться в истерике, с ужасом представляя, что нахожусь в гробу. Возможно, я уже глубоко под землей, а глухие голоса снаружи не что иное, как молитва священника, который благословляет гроб, и болтовня могильщиков, с нетерпением ожидающих окончания службы, чтобы можно было начать забрасывать гроб землей.
Неужели я был погребен заживо?!
Однако видение исчезло так же быстро, как и появилось, и паника сменилась ощущением слабости. Облегченно вздохнув, я прислонился к сырой стене и задумался. Гробы обычно оставляют в могиле в горизонтальном положении, а я стоял вертикально. Набрав в легкие побольше воздуха, я начал кричать, и голоса снаружи на какое-то мгновение затихли. Затем они зазвучали снова, но уже громче и возбужденнее, и наконец я услышал чьи-то быстрые, семенящие шаги, которые приблизились ко мне. Раздался глухой стук о деревянную поверхность моего тайника, что-то заскрипело, а затем мне в глаза ударил ослепительно яркий солнечный свет.
Я застонал, инстинктивно поднял руку к лицу и попытался разглядеть человека, который стоял передо мной. На фоне яркого света силуэт мужчины казался черной тенью, обрамленной солнечным ореолом. Несмотря на смятение, охватившее меня, я мгновенно почувствовал, как он весь напрягся.
— Черт побери! — удивленно воскликнул он. — Что вы здесь делаете и кто вы такой?
Прошло несколько секунд, прежде чем я смог опустить руку и посмотреть на него сквозь слезы, застилавшие мои глаза. А потом потребовалось еще больше времени, чтобы прийти в себя и преодолеть парализующий страх и чувство беспокойства, которые вызвали во мне его слова.
— Проклятие! Отвечайте же, — потребовал незнакомец, — как вы сюда попали и кто вы?
Но я не ответил и на этот раз. Не то чтобы я не хотел — просто у меня не было сил сделать это. И я не знал ответа, который он хотел от меня услышать…
Холод висел в воздухе невидимым туманом, и было слышно, как скребут по твердому полу своими крошечными лапками крысы. В помещении стоял полумрак, хотя сквозь небольшие зарешеченные окна высоко под потолком пробивался свет. Здесь было слишком много неясных теней, которые, казалось, поглощали весь свет. Создавалось впечатление, будто за серой пеленой пряталось нечто жадное и впитывало в себя животворные силы, проникавшие сюда вместе с солнечными лучами.
Говард устало поднял голову, глубоко вдохнул и, наверное, в сотый раз попытался сорвать тонкие кожаные ремни, которыми были стянуты за спиной запястья. Однако его усилия вновь оказались безрезультатными. Человек, связавший ему руки, очевидно, знал толк в этом деле, и теперь Говард не мог даже пошевелить пальцами, не говоря уже о том, чтобы освободиться от пут.
— Оставьте как есть, — неожиданно прогнусавил низкий голос позади него.
В тишине, царившей во влажном подвале подземелья, он прозвучал слишком громко. Несмотря на ситуацию, которая не располагала к веселью, в голосе явно слышался шутливый оттенок.
Говард повернул голову и молча посмотрел на связанного здоровяка, лежавшего за его спиной.
— Вы только делаете себе больно, — продолжил Рольф. — Парень знал, как нужно связывать человека.
Говард промолчал и на этот раз. Они провели в подвале долгие восемь часов, но за все время перекинулись лишь десятком фраз. Страх, закравшийся в их души, отнюдь не располагал к дружеской беседе. Говард закрыл глаза, провел кончиком языка по распухшей нижней губе, разбитой в драке, и шумно вздохнул. Однако он тут же скривился: дышать было больно. Наверняка они сломали ему одно или даже несколько ребер. Он едва ли мог вспомнить, как все произошло. Одетые в черное воины налетели на него и Рольфа, как самый настоящий ураган. В памяти остались лишь расплывчатые картинки с мелькающими перед глазами руками и ногами.
Его мысли прервал легкий стон. Болезненно скривившись, Говард неуклюже развернулся, опираясь на связанные руки, и увидел мужчину, который лежал по другую сторону от него. Он был связан так же основательно, как Говард и Рольф, однако его отделали еще больше, чем их.
Говард до сих пор не мог привыкнуть к облику незнакомца. Сейчас, после того как у него появилось много свободного времени и он мог рассмотреть мужчину более внимательно, сходство с ним уже не казалось таким разительным. Тем не менее при взгляде на двойника Говард испытывал ощущение, будто он смотрит в зеркало.
У человека, находившегося рядом с ним, было его лицо.
Незнакомец со стоном открыл глаза, попытался привстать и снова завалился, болезненно хрипя.
— Не утруждайте себя понапрасну, — усмехаясь, сказал Говард.
В нем неожиданно проснулся черный юмор, и он едва не рассмеялся.
— Что… Господи, что произошло? — пробормотал незнакомец.
Он вновь попробовал выпрямиться, и на этот раз его попытка увенчалась успехом. Когда мужчина приподнялся, его лицо попало в узкую полоску серого света, падающего из окна, и Говард увидел, что левый глаз двойника отек, а щека под этим глазом приобрела синюшный оттенок. Кроме того, его фальшивая борода наполовину отклеилась.
— Ну я бы с удовольствием узнал об этом у вас, — спокойно ответил Говард. — Почему бы вам не рассказать мне все? Я думаю, что времени для беседы у нас предостаточно. Кто вы?
— Меня зовут Лавкрафт, — промямлил в ответ двойник.
Его взгляд был слегка затуманен, и казалось, что он еще не совсем пришел в себя.
— Говард Лавкрафт. Я…
— Прекратите, — сердито оборвал незнакомца Говард и мрачно посмотрел на него. — Сейчас не очень подходящее время для шуток.
Мужчина запнулся, пару раз мигнул неповрежденным глазом и в замешательстве посмотрел на Говарда. Затем на его лице появился неподдельный ужас.
Говард злорадно улыбнулся.
— Ну что, очнулись наконец?
— Я… — неуверенно произнес двойник и замолчал. Растерянно осмотревшись, он неожиданно начал дергаться как сумасшедший.
Говард терпеливо наблюдал, как незнакомец пытается освободиться от кожаных ремешков, которыми были крепко связаны его руки и ноги, и ждал, когда тот поймет всю бессмысленность своих стараний. Прислонившись к стене, насколько ему это позволяли стянутые кисти рук, Говард дружелюбно сказал:
— Если вы наскребете немного ума, который, как мне показалось, у вас есть, мы сможем, наверное, поговорить.
