Я схватила этот раритет, но он рванулся из моих рук, как щенок, переполненный жизненной энергией. Пуфик выскользнул, но я запрыгнула на него и прижала к полу.

— Он не любит, когда им пользуется кто-нибудь, кроме Мирчи, — сказал Раду. — Кажется, здесь есть другие стулья...

— Мне нравится этот, — ответила я.

В этот момент брыкающийся мустанг, которого я пыталась укротить, швырнул меня на столбик кровати, и я ударилась бедром о жесткое дерево.

— Меня он тоже не любит, — заметил Раду, когда я схватилась за ленту от балдахина.

Я думала привязать пуфик, но он каким-то образом почувствовал это и поскакал в противоположном направлении, так яростно взбрыкивая на ходу, что я с трудом удерживалась на нем.

— Кстати, Дори, мне не кажется, что Влад тебя ненавидит, — вздохнул Раду — А если и так, то только из-за твоего происхождения.

— Есть и еще один пустяк. Примерно сто лет назад я помогла заманить его в ловушку.

— Ну да, и это тоже.

Раду осушил стакан, пока я накидывала петлю из ленты на короткую ножку пуфика. Наконец-то мне удалось его заарканить, но пришлось ломать голову, к чему привязать второй конец, чтобы удержать строптивую вещь.

— Только меня он ненавидит гораздо сильнее, — продолжал дядюшка. — Все мы — единокровные братья, однако у Мирчи с Владом родство душ. Два воина и книгочей — это просто смехотворно, — горько произнес он. — Я старался не отставать от них, во всяком случае, поначалу, только ничего из этого не получалось. Хотя у меня были лучшие в стране учителя, но мечом я всегда владел посредственно, на лошади держался с трудом. В общем, был безнадежен.

— Ага. Жизнь — дерьмо. — Я ни капельки ему не сочувствовала.

Мы с пуфиком ускакали теперь к книжному шкафу, и у меня появилась идея. Я выдернула несколько тяжелых томов, и вес антикварных книг чуть замедлил наше движение. Я подсунула их под себя и быстро схватила еще пару фолиантов. Пуфик начал медленно опускаться на пол. Мне уже казалось, что я победила, но он резко рванулся, сбросил и меня, и книги, после чего умчался прочь, самодовольно потряхивая кисточками.

— Дори, ты можешь сесть сюда, — предложил Раду, поднимаясь, однако я замахала, чтобы он сидел.

— Нет, не стоит. Все в порядке. — Я принялась загонять пуфик в угол, мысленно отрывая ему конечности, — Так о чем ты говорил?

— Так вот, положение значительно ухудшилось, когда отец согласился отдать нас в заложники. Честно сказать, оно стало из рук вон плохим. Я прошел через множество пыток, когда отец нарушил договор с турками и они бросили нас в подземелье. Я должен был проявить твердость, сопротивляться им, как это делал Влад, но ты понятия не имеешь, каково это. — Он облизнул губы и отставил стакан чуть задрожавшей рукой. — Я видел, на что становились похожи узники постарше, те, которые просидели в подземелье достаточно долго. Ни носов, ни губ, зубы выбиты, конечности оторваны, на всем теле ожоги...

— Да, приятного мало.

Я наблюдала такое, по сравнению с чем пытки турок показались бы детской забавой, но, с другой стороны, Раду тоже повидал немало. Разница в том, что он был чертовски молод, едва ли не подросток, насколько я помню, когда угодил в этот магазинчик ужасов. Однако теперь дядюшка справлялся со зверинцем, от которого мне тотчас же начали бы сниться кошмары. Наверное, Раду был крепче, чем казался.

Пуфик неожиданно развернулся, проскочил у меня между ногами и снова сбил на пол. Я угрюмо поглядела ему вслед, мол, даже мебель меня ненавидит, затем внезапно прыгнула и бросилась на него сверху. Мне удалось перевернуть злобную вещицу вверх тормашками и привязать ее к столбику кровати раньше, чем она успела выкинуть новый фокус. Когда я распрямилась, пуфик был привязан всеми четырьмя лентами, простыней и кое-какими предметами гардероба Мирчи.

— Вот! — Я торжествующе улыбнулась. — Только попробуй теперь рыпнуться, проклятая штуковина!

Раду вздохнул и поднялся, чтобы налить еще виски.

— Все это прекрасно, Дори, но как теперь на нем сидеть?

Одна кисточка взлетела в воздух в отчетливо узнаваемом неприличном жесте.

«Отлично! Вот пусть так и лежит, пока не сгниет».

Я упала в кресло, освобожденное Раду, и уставилась на пуфик.

— К чему ты клонишь, дядя?

Он привалился к бару и угрюмо посмотрел на меня.

— Только к тому, что я слаб. Мне предложили выйти на свободу, и я воспользовался этим шансом. Влад так меня и не простил за то, что я спал с врагом, как это тогда называли. Ну а потом он, разумеется, решил, будто я предал его и украл у него престол...

— Но ты же так и сделал.

— Да, но только после того, как он совершенно повредился в уме, — нетерпеливо возразил Раду. — Я не был глуп, Дори. Я понимал, что турки пытаются использовать меня, однако с Владом надо было что-то делать. Никогда не забуду тех казненных. Их были тысячи. Людей живьем насаживали на колья в полях вокруг Тырговиште. За все годы после того я не видел ничего более жуткого.

— На войне убивают еще больше.

— Да, но чтобы вот так... нарочито, художественно. Ты же помнишь, он приказывал устанавливать колья каким-нибудь узором, а затем поднимался на башню, чтобы полюбоваться на него с высоты.

— Нет, этого я не помню. Меня же отдали в цыганский табор. Или ты об этом забыл?

— Ах да. — Раду поглядел на меня затуманенным взглядом. — Как тебе там жилось?

Я уставилась на него. Не прошло и полтысячи лет, как он удосужился поинтересоваться.

— Просто чудненько. Кошек они держали, чтобы отгонять мышей от припасов, а меня — чтобы шугать вампиров, которые пытались сожрать их самих. Веселые были времена.

«Да, пока все цыгане все-таки не умерли».

— Что ж, славно.

Я воздержалась от замечания и вспомнила, почему обычно избегала разговоров с Раду.

— Если ты позволишь мне высказаться, то я скажу, что у нас обоих общий враг. Ладно. — Я вскинула руку, чтобы избежать новой волны воспоминаний. — Наверное, Драко приготовил для тебя нечто более изысканное, однако и моя смерть значится в каких-то его списках. Зато она не предусмотрена в моих.

— Тогда тебе лучше сказать Мирче, что ты не станешь охотиться за Владом. Надо поставить в известность твоего отца и разработать другой план.

Я рассматривала дядю сквозь тяжелый хрустальный стакан. Дюжины маленьких Раду глядели на меня из его граней. Каждый из них был так же растерян, как и его сосед.

— Какой именно план можно придумать? Как по-твоему? Где найдется безумец, который захочет взглянуть в глаза Драко? Почти все герои предпочли бы избежать подобного занятия даже в том случае, если бы сейчас кругом царил мир и им нечем было бы развлечься.

Нет, я знала несколько охотников, которым хватило бы глупости согласиться, разумеется, за соответствующую плату. Но едва ли они сумели бы чего-то достичь, только оскорбили бы своим видом Драко, прежде чем превратиться в сырое мясо.

— Мирча с ним разобрался бы, — беспомощно предположил Раду. — Да только он сейчас организует встречу шести сенатов.

— Зачем это? — Я считала, что и одного органа управления, в котором уютно пристроились сумасшедшие престарелые вампиры, вполне достаточно.

— По причине войны, естественно. Она уже начала надоедать абсолютно всем.

Я решила, что разговор на эту тему можно пока отложить.

«Чем меньше я знаю о делах Мирчи, тем крепче буду спать».

— Все равно у нас с тобой общий враг...

— Это ты уже говорила.

Я вдохнула поглубже и начала сначала:

— У нас, насколько я себе представляю, есть два пути. Мы можем отсиживаться в МОППМ, пока Драко не накопит столько силы, что запросто войдет сюда и прикончит нас, или же сами продолжим наступление. Я предпочитаю последнее, поскольку нельзя дать ему время собраться с силами. Это прекрасный способ самим превратиться в покойников или даже хуже, — прибавила я, рассудив, что Раду, скорее всего, прав насчет планов своего брата.

— Как же мы сможем это сделать? Говорю тебе, Дори, я не воин. Единственная армия, какую я возглавлял, была турецкой, и все командиры там были турки. Я только назывался их военачальником, потому что люди предпочли бы видеть на престоле потомка местного старинного рода, а не пришлого басурманина. Никаких решений я не принимал.