Тони шла под гору по своим собственным еле различимым следам, привязывая полоски ткани к веткам деревьев. Подобно скупцу, трясущемуся над своим золотом, ей приходилось всякий раз пересиливать себя, прежде чем пожертвовать очередной полоской из своих скудных запасов. Да еще надо было посматривать, не крадется ли следом пума. В конце концов она решила, что своей ходьбой лишь затруднит работу тем, кто будет ее искать, и стала выбирать место, где можно было бы зарыться в снег.

Она то и дело перебирала в уме то хорошее, что у нее сейчас было: это пакетик чая в одном из карманов, палка, теплая одежда. И тут ей пришло в голову, что она забыла про самое ценное свое достояние — это она сама, сильная, неглупая. Она справится.

Тони сама не заметила, как замурлыкала себе под нос «Красотку Грейс».

Когда хлопнула входная дверь, мадам Йелтси сделала вид, что не заметила Гаррета. Он направился к Анжелике. Та смотрела телевизор, сунув руку в стоявший рядом большой пакет. Лицо у нее было перемазано коричневым, оранжевым и красным.

Гаррет подошел и заглянул в пакет.

Конфеты. Да их тут хватит на всю жизнь.

— Где ты их взяла? — спросил он.

— Эта меховая леди дала мне пять долларов, американских. На них получилась целая куча конфет.

— Ты не обманываешь? Я думал, вы с Тони придете к нам обедать.

— Я не хочу есть. А Тони не знаю где.

На диване лежал пакет с проявленными фотографиями. Гаррет машинально взял его в руки.

— Мистер Добряк передал это для Тони.

— Мистер Добряк?

— Мистер Петерсон из магазина. Тони так его называет.

Это было так похоже на Тони, что Гаррету на миг показалось, будто он слышит ее смех.

Пакет был толстый и тяжелый. Конечно, надо бы подождать Тони, но ему вдруг ужасно захотелось заглянуть внутрь. Он присел рядом с Анжеликой и вытащил фотографии.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: снимал настоящий художник. Композиция была безупречна; Тони прекрасно справилась и со съемкой на улице, в снегу. Сцены были полны жизни.

Вот Анжелика, пышные волосы в ореоле солнечного света, округленные невинные глаза, губы втягивают вермишелину из супа.

Вот она же летит с горки за домом на своем тобоггане, смеющееся лицо запрокинуто вверх.

Вот сценка постройки снежных укрытий. Освещение и ракурс делают снимок выразительной иллюстрацией непростых отношений человека с природой.

А вот этот снимок явно не ее. Снято немножко не в фокусе, нет поправки на снег. И все же при взгляде на него у Гаррета перехватило дыхание.

Они с Тони борются на снегу. Она в шерстяной шапке, рыжие волосы разметались по плечам, длинными ногами она обхватила Гаррета, а на лице такое счастье, что можно просто ослепнуть.

У него лицо тоже весьма красноречиво, даже слишком. Какими словами передать это выражение? Надежда вперемешку с печалью?

Гаррет торопливо вытянул другой снимок и остолбенел: его брат Мэтью и невестка Сара перед самолетом. Тем самым, который погубил их обоих.

Он не сразу понял, что это был первый кадр на пленке.

Брат и Сара смотрели не в объектив, а друг на друга. И на лице Сары сияло то же, что и в глазах Тони, устремленных на него, Гаррета, — в них сияла любовь.

Гаррет вгляделся в лицо брата. Это было лицо счастливого человека, который женат уже семь лет и до сих пор не может поверить своему счастью. Он без колебаний принял любовь, когда она постучалась к нему в дверь. И не составлял дурацких таблиц.

— Посмотри, детка. — Гаррет протянул снимок Анжелике. — Посмотри, кто тут.

Анжелика взглянула на фотокарточку, и лицо у нее осветилось улыбкой.

— Я помню, это бабушка фотографировала. Перед тем, как они улетели.

— Они кажутся такими счастливыми, правда?

— Моя мама смотрит на папу точно так же, как тетя Тони смотрит на тебя.

Ну вот, даже ребенок заметил.

— Я знаю, — сказал Гаррет сипло и кашлянул, стараясь избавиться от комка в горле. — А где тетя Тони?

Он впервые назвал ее так. Будто заранее соглашаясь с тем, что будет дальше.

— Я не знаю. Когда я пришла сюда после завтрака, она спала, потом я слышала, у нее говорило радио, а потом эта леди дала мне денег и сказала идти в магазин. Когда я пришла, тети уже не было.

Анжелика снова склонилась над фотографией.

— Дядя, ты этот самолет видишь во сне?

Гаррет посмотрел на снимок через плечико девочки.

— Да, этот самый.

— Ты этот самолет никогда не видел. Я видела, а ты не видел. Почему же он тебе снится?

— Ах, Анджи, на свете столько разных вещей, которых мы никогда не поймем. Столько загадок. Иногда мне кажется, некоторые вещи мы просто знаем, и все.

Как человека, которого нам суждено полюбить, — с первого момента, с первого взгляда мы просто знаем, что это он, и все.

Гаррет поднялся и пошел на кухню, где сидела мадам Йелтси. Судя по всему, она была намерена игнорировать его.

— Где Тони?

— Разве она не с вами? — Голос ее звучал на удивление весело и жизнерадостно.

— Вы же видите, что ее с нами нет.

— Ну, тогда я не знаю. Может, Кенди что-то знает.

— Кенди?

— Она с утра пошла к ней за чем-то.

Гаррету почему-то захотелось пойти к Кенди немедленно, еще до начала занятий. Непонятно зачем. Например, чтобы сделать великую глупость — взять и все сказать Тони. Посмотреть на нее, на ее улыбку, на волосы. И сказать.

Я люблю тебя.

От этой мысли его бросило в жар — верх безрассудства. Они едва знакомы, они из двух разных миров.

Все это ничего не меняет. Надо только посмотреть, как они глядят друг на друга на той фотографии.

Ладно, он заскочит к Кенди, поздоровается и уйдет.

Выйдя за дверь, Гаррет обнаружил, что буран усилился. Как раз то что нужно для практики поисковиков, — дикий ветер, видимость почти нулевая, все следы быстро заметает.

Вот и дом Кенди.

— Привет, Гаррет, — сказала она весело, открывая дверь.

Какие-то все сегодня очень веселые. С чего бы это?

За оживленностью Кенди проглядывала некоторая нервозность.

— Я просто хотел на минутку увидеть Тони.

— Тони? А ее здесь нет.

— Но она приходила сюда?

— Приходила с утра. Искала Анжелику.

У Гаррета застучало в висках. Эта старая карга, которая оккупировала его столовую, отправила Анжелику в магазин, как только услышала, что Тони встала.

— Кенди, что происходит? — вкрадчиво спросил он.

Круглое лицо Кенди побледнело. Она бросила боязливый взгляд в открытую дверь, за которой бушевала пурга.

— Мы же не знали, что будет такая погода.

— Кто это «мы»?

— Я и мадам Йелтси. Мы сказали Тони, что Анжелика ушла к укрытиям в снегу, которые вы строили. Просто хотели над ней посмеяться. Я была уверена, что она туда не доберется.

Гаррет смотрел на соседку во все глаза. Он знает ее много лет, он оставлял на нее свою племянницу, он угощался ее тунцовой запеканкой.

И оказалось, что он знает Кенди хуже, чем женщину, с которой едва знаком.

— Как я понял, вы решили поиграть судьбой человека, да? Но ты-то, Кенди, ты-то ведь знаешь горы!

— Да никуда она не денется, наверняка там, у снежных укрытий!

— Когда она ушла?

— С час назад, может, немножко больше.

По ее лицу Гаррет понял, что это произошло гораздо раньше. Он еще никогда не чувствовал в себе такого бешенства. Он и представить не мог, что ему захочется кого-то просто убить на месте. Гаррет глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки.

— Ну ладно: этот старый меховой мешок, который засел в моем доме, не знает ничего о наших местах, но ты-то все прекрасно знаешь, Кенди!

— Она просто хотела не дать тебе увести у нее Тони. А я… я хотела помешать ей увести у меня тебя.

— Ты что-то перепутала, это не мыльная опера, — язвительно сказал Гаррет, — это жизнь.

— Ты на нее так смотришь… — проговорила Кенди. Губы у нее вздрагивали.

Вот оно. Как он на нее смотрит. Все давно все поняли.