Берта Малмаран оказалась полковником запаса и при первой же встрече потребовала без обиняков, чтобы к ней обращались как к полковнику. Она была коренастая, приземистая, с мужскими чертами лица.

Гаррет глядел на нее и мысленно рвал свою таблицу в клочки — Берта не подходила на роль матери Анжелики, даже если бы ее волосы стального цвета были заплетены в идеальную французскую косу, тщательно уложены и аккуратно заколоты на затылке.

Петти Грин, миловидная девушка лет двадцати пяти, была даже выше Тони. Короткие волосы, чистая кожа, рубашка из шотландки. К тому моменту, когда все уже перезнакомились друг с другом, она успела одолеть полковника Берту и шестерых мужчин в армрестлинге.

— Вы умеете готовить? — спросил Гаррет, как будто это было главным, чем они собирались заниматься в ближайшие несколько дней. Было ясно, что французская коса исключается, и все же…

— Не-а. — Петти напрягла мускулы руки. — Это мой единственный талант.

Слава богу.

— Хотите? — Петти еще раз продемонстрировала свои мускулы.

— Нет, спасибо, мне надо позвонить. Сэм, — окликнул он своего помощника, — отведите всех в класс и раздайте брошюры по ориентации. И начните, пожалуйста, занятия по компасу. Я сейчас.

Гаррет вошел в кабинет и прикрыл дверь. Задумывая свою таблицу, он упустил из виду, что ищет не просто маму для Анжелики, но и женщину для себя. Так что надо добавить еще одну графу: красивая.

Очень красивая. Такая красивая, что у мужчины замирает сердце.

Гаррет набрал номер домашнего телефона.

Промелькнула мысль, что ведь всего пару дней назад он собирался обойтись просто няней.

— Алло.

Какой у нее потрясающий голос! Когда она не поет, конечно. Это чуть хрипловатое, сонное «алло». Ему невольно вспомнились ее губы — такие мягкие, нежные и невинные, словно она никогда ни с кем не целовалась. Откуда это в женщине, такой красивой, что от одного взгляда на нее у мужчины холодеет сердце?

Положи трубку, приказал он себе. Он безнадежно увязал. Его ждут. Не в его правилах заставлять людей себя ждать.

— Алло? — вопросительно повторила она.

Ничего страшного, Сэм справится и сам.

— Привет, это я.

— Гаррет!

У него мелькнула сумасшедшая мысль: может, и она заметила в нем что-нибудь такое, от чего замирает сердце.

Скажи, пусть посмотрит, не забыл ли ты выключить утюг, и положи трубку, — приказал он себе.

— Я просто хотел напомнить, чтобы вы с Анджи пришли сюда к обеду. Чарлз делает сандвичи с беконом и помидорами. Ее любимые.

— И мои тоже.

— Правда? Я думал, вы едите только морковку и пикули. Во всяком случае, вы так выглядите.

— Так выгляжу?

— Я имел в виду, что вы стараетесь употреблять пищу без калорий.

Ну вот, теперь она знает, что ты заметил, какая у нее стройная фигура, и тебе это понравилось. И что за дела — сидишь тут, болтаешь о морковке, о пикулях, а двенадцать человек, вместо того чтобы заниматься, сидят и ждут. Так что клади трубку.

Сэм прекрасно справится. Это даже к лучшему — пусть поработает самостоятельно.

Гаррет мгновение поколебался, но любопытство пересилило.

— А что вы собираетесь делать до обеда?

— Будем лепить снежную бабу.

— Снег не тот.

— Как не тот?

— Снег должен быть мокрым, тогда из него хорошо получается. А сегодня мороз, снег жесткий.

Двенадцать человек сидят перед пустой доской, пока он обсуждает, каким должен быть снег для снежной бабы. А Сэм, между прочим, не очень-то ладит с доской.

— Вот черт!

Она была так искренне огорчена, что он засмеялся.

— Я думаю, после обеда потеплеет, снег будет помягче. У меня на это время запланировано сооружение укрытий в снегу.

— Правда? А что это такое?

— Ну, я даю кое-какие основы выживания зимой в горах. Обычно это не нужно, но бывает, что во время спасательной операции кто-то из спасателей заблудится. Они должны знать, как себя вести в таком случае.

— А можно я приду и сделаю несколько снимков?

— Отличная идея.

Что он делает? Сам втягивает ее в свою жизнь! Как будто она уже не стала ее частью.

— Спасибо, Гаррет, — сказала она. Ласково. Еще никто так не произносил его имени.

Ну вот, он и назначил ей свидание. Ведет себя как мальчишка. Положи трубку!

— Ну, значит, снежную бабу лепить не будете. Что же вы в таком случае будете делать? — Ну-ну. Разболтался, словно ему время девать некуда.

— Может, печенье испечем, — словно размышляя, проговорила Тони.

— Ой, пожалуйста, не надо, только не это. Пожалейте бедного кота.

— Издеваетесь?

— Нет, но жить с вами, должно быть, чертовски трудно.

— Я знаю.

В трубке наступило молчание — диалог становился рискованным.

Гаррет положил трубку, чувствуя себя последним идиотом. Войдя в класс, он перехватил какой-то странный взгляд Сэма.

— Чего это мы так улыбаемся?

Он что, никогда не видел, как я улыбаюсь? Гаррет сделал серьезное лицо. Все усердно занимались компасами, на доске виднелись кое-какие схемы. Сэм сделал все как надо, можно было не спешить и поговорить подольше.

Гаррет достал свернутые в рулон карты по ориентации на местности и раздал курсантам. И через минуту с головой ушел в работу: отвечал на вопросы, показывал и рассказывал, занимался тем, что действительно знал и умел, как никто. Он отдался привычному ходу вещей, и все стало на свои места, почти заслонив Ее. Почти.

Он заметил, что ни полковник Берта, ни Петти не пользуются косметикой. А им бы совсем не помешало чуть-чуть подкраситься.

Группа попалась хорошая, все были исполнены энтузиазма, хотя и неопытны, кроме полковника Берты, которая почти сразу же принялась вместе с ним и Сэмом учить остальных читать карты и пользоваться компасом. Некоторые, среди них Петти, совсем недавно вступили добровольцами в местные поисково-спасательные организации. Приехали несколько профессиональных пожарных из США, где в некоторых штатах спасательная служба относится к их ведомству.

Отличная группа, а он никак не может сосредоточиться. Только и делает, что посматривает на часы и ждет обеда.

Я голоден, сказал он себе, прекрасно понимая, какого рода голод его терзает. Зов плоти. За все эти годы никаких увлечений, воздержание — вот откуда эта постыдная невоздержанность.

Но вот, наконец, и обеденный перерыв! Пока все усаживались за длинным столом, Гаррет занял два места напротив себя для Анжелики и Тони.

А потом открылась дверь и вошли они. Тони помотала головой, стряхивая снег со своей рыжей гривы, и потопала ногами.

Она была в его старой армейской куртке и джинсах, которые висели на ней мешком.

Прямо девушка с плаката о помощи бездомным.

Только вот голоса сразу смолкли, а взоры обратились на нее. Небось дух захватило, мрачно подумал Гаррет.

— Привет всем! — сказала Тони, махнув рукой, и, повернувшись, стала помогать Анжелике снимать куртку. В результате она не заметила ухмылок и многозначительно поднятых бровей на лицах пожарных.

Эти пожарные все молодцы, как на подбор, — высокие, крепкие, симпатичные, уверенные. Ради таких женщины идут на все.

Тони сняла куртку и оказалась в его толстой клетчатой рубашке из шотландки, надетой поверх белой водолазки. Чисто пугало огородное. Да только где ты найдешь пугало с таким бюстом, который не спрятать даже самой мешковатой одежкой? Что же до бело-красных клеток рубашки, то они, по идее, не должны были гармонировать с ее волосами. Так ведь мало того, что гармонируют, по еще и подчеркивают их роскошный огненный цвет.

— Теперь попятно, почему мы так улыбались утром, — прошептал Сэм. Гаррет бросил на него колючий взгляд и встал. Ему ужасно захотелось положить руку на плечо Тони и поцеловать ее в шею. На тот случай, если кому-нибудь из пожарных закрались в голову кое-какие мыслишки.

Однако вместо этого, мысленно ругая себя за ребячество, Гаррет приподнял Анжелику и поцеловал ее. Разговоры за столом возобновились. Гаррет взял пальцами прядку волос, выпавшую у Анжелики из криво заплетенной косы, и заправил ей за ушко.