– Это верно. А поесть вы успели?

Она покачала головой. На это у нее не было времени. Она передала бумаги курьеру, и он ушел.

– Хотите перекусить что-нибудь? – спросил Генри. – Лично я проголодался.

– Звучит заманчиво.

Он вышел вместе с ней из клуба.

– Вы на машине?

– Нет. Я, как правило, пользуюсь метро. Платить за парковку слишком дорого. А стоять в пробках...

– Согласен. В моем районе пробки – обычное дело. Мне иногда трудно бывает попасть домой.

– Не так часто, наверное. Говорят, вы имеете привычку попадать домой глубокой ночью. Точнее, ранним утром.

Генри усмехнулся:

– Святая истина. Но если я хочу вернуться в добропорядочное время, приходится стоять в пробке.

– Теперь, на этой работе, вам придется соблюдать нормы добропорядочности.

– Верно. А как насчет вас?

– Что вы имеете в виду?

– Делает ли вас добропорядочной эта работа?

Она понятия не имела, какова цель этих расспросов.

Служащий подогнал «феррари-энцо» Генри к подъезду. Они сели в машину, и Генри завел мотор. Он вел машину уверенно и умело, лавируя между другими автомобилями.

Астрид невольно восхищалась его водительским искусством. Ей начинало казаться, что он делает хорошо все или почти все, что делает.

– Конечно.

– А как насчет вашей работы с группой «Мо Роллинс»? Вашего последнего места работы?

У нее возникло ужасное подозрение, что он просматривал ее послужной список. Может быть, он узнал, что с ней произошло? Бетанн предлагала ей, еще до того, как она поступила работать в «Эверест», сменить поле деятельности. Но она хорошо разбиралась только в индустрии звукозаписи.

– Я действительно серьезно относилась к этой работе, Генри. Я была хорошим работником и помогала Даниелю, как только могла.

– Тем не менее он отпустил вас, – сказал Генри.

– У меня были проблемы со здоровьем, – пояснила она. А про себя подумала, что происходящее похоже на ночной кошмар. Когда происходил этот ужасный разрыв с Даниелем, ей в голову не приходило, что ей когда-нибудь придется отвечать на вопрос о том, почему она больше с ним не работает.

Генри остановил машину недалеко от Кингстон-Хайстрит. Она знала, он хотел сегодня вечером побывать в «Руф гарденс», ночном клубе Ричарда Бренсона.

– Как вы относитесь к тому, чтобы пообедать в «Вавилоне»? – спросил он.

– Положительно.

Астрид никогда прежде не бывала в таких дорогих ресторанах. Даниель, даже в самом начале их романа, всегда выбирал более «экономичные» места. Да, Даниель тратил деньги только на своих клиентов.

Генри заехал на парковочную площадку ресторана и вышел из машины. Астрид пожалела, что не потратила сегодня времени на то, чтобы одеться по-другому. Она уже начинала понимать: Генри – совсем не то, что Даниель.

Хотя это не означает, что он будет обращаться с ней не так, как Даниель.

«Это просто работа, – подумала она. – Работа и ничего больше».

Человек, на которого она работает теперь, выше ее прежнего босса. Возможно, ей самой надо перемениться, вырасти, чтобы стать с ним на один уровень.

Она перекинула ремень сумки через плечо и побежала за ним.

На тротуаре стояло несколько папарацци. Они фотографировали Генри, и она отступила в сторону, чтобы не мешать. Он поговорил с фотографами, раздал несколько автографов, потом взял ее за руку и повел к входу в ресторан.

Она знала, что Генри будет и дальше расспрашивать о ее прошлом и о Даниеле. И подумала, что, если хорошо разыграет свои карты, сумеет на сегодня отвлечь его от этой темы.

– Это часто с вами происходит? – спросила она, когда они сдали пальто в гардероб.

Он грустно улыбнулся:

– Увы. Но я привык. Мама говорит, что это часть нашей жизни – быть на виду. Я вырос в подобной атмосфере. Я сам не ищу встреч с ними, но, если они хотят меня сфотографировать, не возражаю.

– Это вам не мешает?

Он остановился.

– Они часть моей жизни. Я просто об этом не думаю. Пока я играл, я не любил их, потому что они меня отвлекали, хотя некоторые игроки позволяли папарацци не давать им сосредоточиться на игре. Но теперь они поддерживают мой стиль жизни, помогают мне продолжать жить так, как я привык, – объяснил он.

– Вы очень умный человек, – сказала Астрид. Она успела прийти к выводу, что шоумен, легкомысленный игрок, каким он являл себя миру, – только одна из многих граней характера этого человека.

– Вот именно. И я не позволю отвлечь себя от того факта, что вы еще не все рассказали мне о вашем прежнем нанимателе.

Астрид наклонила голову и одарила Генри взглядом, который ясно дал ему понять, что он должен действовать тоньше, если хочет узнать о ее прошлом. Он взял ее под руку и повел к метрдотелю. Их немедленно усадили за уютный столик на двоих с прекрасным обзором. Но Генри вдруг осознал, что не хочет видеть никого, кроме Астрид. Она представлялась ему клубком противоречий, и это его восхищало.

– По-моему, лондонское музыкальное меню наших дней несколько перенасыщено. Множество мелких провинциальных артистов делают карьеру, причем не у нас, а в Штатах.

– А готовы ли они к этому? – спросил Генри.

– Знаете, я не уверена. Вы, можно сказать, выросли на виду у публики, но не знаете, как сильно отличаются тамошние папарацци от наших. Мне кажется, многие группы оказываются не в состоянии справиться со славой, которую обретают слишком быстро. А американская мода переменчива.

– Вы правы. Я предупреждал Стеф, что там она может стать метеором: ярко вспыхнет и тут же сгорит.

– Это хорошо, что вы не пожалели времени и поговорили с ней. И тут я тоже могу пригодиться. Я прослушивала сегодня ее песни и записи, которые принес Роджер. Мне кажется, я знаю кое-какие места, где звучит музыка того типа, который нравится вам.

– А именно?

– Что-то необычное, что привлечет людей и останется потом в их памяти. Мне кажется, вы ищете музыку, в которой была бы какая-то сердечность.

Он кивнул. Да, она поняла, что ему надо. И это его смутило. Ему нравилось играть роль рубахи-парня, всем открытого, со всеми запанибрата, но свои истинные мысли и чувства он держал при себе. Единственной женщиной, о которой он мог сказать, что хорошо ее знает, была его мать. А она, как все утверждают, эксцентрична.

Но Астрид не такова. Она спокойная, даже тихая иногда.

Поди пойми ее.

– Как долго вы работали с группой «Мо Роллинс» и Даниелем Мартином? – спросил он. Мо Роллинс был легендарным продюсером, который, расставшись с «Сони Би-Эм-Джи», создал свою собственную марку, а Даниель – одним из его любимых и успешных протеже.

– Только восемнадцать месяцев. Но еще до этого я более трех лет была в числе исполнительных секретарей Мо.

– И вам это нравилось? – спросил он.

Почему она бросила эту работу, а потом нанялась к нему? Ее прежняя должность была идеальной для всякого, кто хотел работать в музыкальной индустрии. Генри сказал себе, что задает вопросы не потому, что его интересует эта женщина, а потому, что она – член его команды, и, если он хочет, чтобы эта команда победила, он должен знать все о каждом своем игроке.

– Очень, – ответила Астрид, ставя на стол свой бокал. Она наклонилась над столом и положила ладонь на его руку. Его руки игрока в регби всегда были покрыты ссадинами и синяками.

Ее рука была очень нежной и теплой.

– Я знаю, вы стараетесь понять, почему я оставила такую престижную работу. Было много причин. Проблемы со здоровьем... Это очень личное, и я не хочу... – Она вдруг замолчала, и на глазах у нее выступили слезы.

Генри повернул свою руку под ее рукой и осторожно сжал ее ладонь в своей. Он кое-что понимал в личных делах и интимных тайнах. Он мог прекратить расспросы – в данный момент. Но он должен был, и как можно скорее, узнать все тайны Астрид Тейлор.

– Ну так вот. Сегодня вечером вы познакомитесь со Стеф Кордо. Ваша задача частично состоит в том, чтобы ассистировать моим артистам, пока они сами не наймут себе помощников.