— Я очень рада, — прошептала она на ухо Саванне, прикладываясь к ее щеке.

После того как практически каждый из гостей произнес слова поздравлений, расцеловал и горячо обнял жениха и невесту, кто-то задал вопрос о дне торжественной церемонии.

— В это воскресенье, — ответил Леандрос.

— Да это же через три дня! — воскликнула Баптиста. — Так много надо сделать, за оставшееся время нам просто не успеть.

— Справимся.

Высокомерие и самоуверенность Леандроса не производили должного эффекта на его мать. Баптиста жестом заправского моряка залихватски сложила руки на своей узкой, сухонькой груди и ринулась в бой:

— С чем мы справимся? Мы даже не сможем собрать всех родственников. Они подумают, что ты хочешь утаить такое событие. Твоя невеста может оскорбиться. Ты что, ее стыдишься? К чему такая спешка?

Ореол близкого счастья, уже витавшего над Саванной, постепенно исчезал. Она настороженно посмотрела на Леандроса.

— Мне нечего стыдиться, я хочу как можно быстрее получить все законные основания, чтобы иметь полное право называть эту женщину своей.

Сандрос от души смеялся, а Иона смущенно покраснела.

— Ты давно уже не подросток, чтобы не справиться с неожиданным всплеском гормонов. Ты взрослый мужчина, сынок. Можешь и подождать несколько недель. Твоя невеста достойна самой лучшей свадьбы. Память об этом дне должна сохраниться у нее на долгие годы. — Баптиста сверлила сына острым взглядом, заставляя его отступить от своего решения.

— Хорошо, устроим свадьбу не в это, а в следующее воскресенье. У тебя и Саванны будет десять дней, чтобы устроить все, что вы считаете нужным. Дольше я ждать не намерен.

Дни побежали со сказочной быстротой.

Баптиста упорно придерживалась мнения, что никто из мужчин не имеет ни малейшего представления о том, как правильно устроить достойную и отвечающую всем традиционным обычаям свадьбу. Она настаивала на жесточайшей проверке всех предварительных планов Леандроса, а также требовала доставить ее вместе с Саванной в Афины на вертолете для экономии драгоценного времени, чтобы произвести стремительные вылазки в многочисленные магазины. И еще она уговорила Саванну взять несколько уроков классического греческого танца, особое внимание уделяя движениям танца с платком, традиционно исполняемого невестой, открывающей церемонию.

В эти суматошные дни Саванна практически не общалась с Леандросом. Хотя каждый вечер после работы он приезжал на виллу, чтобы увидеть ее и детей, но после того, как укладывал их спать, скрывался за дверью своего рабочего кабинета. Причина была понятной: ему надо было завершить неотложные дела, не оставляя непредвиденных завалов и не осложняя работу других в его предстоящее недельное отсутствие, называемое медовым месяцем.

На таком укороченном свадебном путешествии настояла Саванна, не желая расставаться с детьми на более долгий срок, и Леандрос, к всеобщему изумлению, прислушался к пожеланиям невесты. Еще больше удивило ее его стремление превратить приближающееся событие в праздник, напоминающий сказку.

Подвенечное платье, выбранное Леандросом, напоминало облачение принцессы. А когда она надела скромную фату, Баптиста и закройщица, которую та специально наняла, чтобы ликвидировать обнаружившиеся в последнюю минуту недостатки, дружно захлопали в ладоши.

Леандрос дал распоряжение закупить ее любимые магнолии и благоухающие гардении, которые впоследствии должны были соединиться в букете невесты с классическими греческими цветами. Его вниманием не был обойден и растущий день ото дня список гостей.

Когда в общих чертах все было улажено и до свадьбы оставались считанные дни, волнение невесты усилилось, но вместе с ним усилилось и ее желание соединить свою жизнь с Леандросом.

В день свадьбы она проснулась за минуту до того, как горничная подала ей завтрак в постель. Баптиста, ведя за собой Еву и Ниссу, вошла, когда Саванна допивала кофе. Она распахнула окна, и в помещение ворвались звуки барабана и скрипок, под аккомпанемент которых пел мужской бархатный голос.

— Что это? — спросила Ева, усаживаясь к матери на кровать. За ней следом заползла на постель и Нисса, усевшись с другой стороны.

— Музыка возвещает, что пришла пора одеваться, — пояснила Баптиста. — Согласно нашим традициям, подобным образом жених проявляет свое отношение к невесте.

Добрые слова Баптисты согревали сердце Саванны, и остатки утренних часов женщины провели в ее комнате в милой болтовне, сопровождавшей последние приготовления к свадьбе. Стилист занялся прическами и макияжем. После чего Саванна надела свое подвенечное платье из белого атласа, в котором она выглядела как принцесса.

Раздался стук в дверь, Баптиста отворила.

— Пора, — услышала Саванна чей-то голос.

И с этого самого момента все понеслось, словно в водовороте. У парадного подъезда к вилле ее встретили восторженные гости, собравшиеся, чтобы проводить молодых к церкви. Саванна нервно искала среди толпы своего суженого, и сердце успокоилось, когда перед ней вырос одетый в черный парадный смокинг Леандрос, похожий на самого настоящего сказочного принца.

Они остановились у церковных ворот и после процедуры ритуального освящения обручальных колец вошли внутрь.

Само венчание было больше похоже на праздничную церковную службу. Жених и невеста произнесли клятвы супружеской верности. Баптиста предупредила Саванну, что в греческих обрядах эти стандартные обеты обычно опускаются, потому что брак рассматривается как соединение душ, а не признание взаимных обязательств при подписании контракта, однако сердце Саванны радостно ликовало, когда, глядя ей в глаза, Леандрос клятвенно обещал ей преданно любить только ее одну. Он специально произнес эти слова для ее спокойствия. Она улыбнулась в ответ и дрожащим от волнения голосом заговорила о своей любви и уважении.

Когда над ними подняли венцы, специально выбранные Леандросом, Саванна потеряла дар речи. Это были головные уборы, достойные короля и королевы. Покрытые золотом, они были инкрустированы драгоценными камнями и самоцветами. И когда эта сказочная тиара увенчала голову невесты, а ее точная копия, но больших размеров, опустилась на голову жениха, раздались восторженные возгласы.

Их объявили мужем и женой, и, невзирая на греческие обычаи, Леандрос расцеловал свою супругу с едва сдерживаемой страстью и чувством вступившего в права собственника.

— Теперь ты моя, — произнес он.

Да, она всецело принадлежала ему.

— Ты потрясающе исполнила танец с платком.

Саванна повернулась к осыпающей ее комплиментами Ионе и улыбнулась. Они стали почти подругами, и ни одна из женщин не вспоминала ни о прошлом, ни о Дионе.

— Это было забавно. Баптисте очень хотелось, чтобы я выглядела в танце естественно, она специально возила меня к преподавателю. Я изматывала себя тренировками. С ног валилась, а повторять каждое движение снова и снова не переставала.

Иона усмехнулась и подмигнула Саванне.

— Твои труды не пропали даром. Леандрос смотрел на тебя с такой любовью. Смотри… — Иона показывала на специально оборудованное место для танцев у бассейна, где собирались и вставали в круг мужчины. — Они готовятся к исполнению своего традиционного танца, — пояснила Иона.

Среди танцоров был и Леандрос, возвышаясь на целую голову над основной массой мужчин. Мускулы играли на его теле, а от официального свадебного наряда на нем осталась одна облегающая фигуру белая рубашка и брюки. Он не спускал глаз с Саванны, даже когда зазвучала музыка.

А когда стремительные движения зажигательного танца не позволили им фокусировать свои взгляды друг на друге, Саванна с удовольствием продолжала следить за ним сама. За ним, своим супругом.

Один за другим уставшие танцоры покидали площадку, пока их не осталось только трое во главе с Леандросом.