— Этого бы никогда не произошло! — воскликнула Елена.

— Но Дион говорил, что ты была неверной женой! — одновременно с Еленой заговорила Иона.

— Я никогда не изменяла Диону. Никогда.

— Но… — хотела было возразить Иона. Саванна быстро ее оборвала, не желая бесцельно бороздить волны океана прошлых воспоминаний:

— Я не могу нести ответственность за ложные представления твоего брата, возникшие в связи с его маниакальной ревностью.

Она назвала ревность Диона маниакальной, но коварный внутренний голос требовал признания в том, что отчасти Дион был прав. Ее не интересовали посторонние мужчины, она ни с кем не флиртовала, но она предала Диона. Во всяком случае, сердце ее не принадлежало мужу, она мечтала о его двоюродном брате.

Сандрос утвердительно кивнул, выражая свое полное согласие с Саванной.

— Он бесился от ревности, но не потому, что ты давала ему повод, а потому, что чувствовал свою несостоятельность.

Сандрос знал о сексуальных проблемах Диона? Саванна не могла в это поверить. Ее муж с особой тщательностью скрывал свои физиологические недостатки, и, когда врачи объявили ему, что исключительно по его вине детей мужского пола у них с Саванной может и не быть, он превратил ее жизнь в кромешный ад, переваливая всю ответственность за свои неудачи на нее и неустанно требуя рождения сына в подтверждение своей мужской состоятельности. Неужели он не выдержал и рассказал обо всем своему отцу?

— Сандрос! Что ты несешь? — требовала объяснений Елена.

Сандрос тяжело вздохнул, в типичном греческом стиле, то есть излишне театрально, чтобы наглядно продемонстрировать всю ту досаду, которую причиняли ему переживания. Он выглядел печальным и измученным.

— Дион приходил ко мне утром того злосчастного дня, когда произошла эта трагедия.

— Ты никогда мне об этом не говорил, — произнесла Елена, потрясенная новостью не меньше Саванны.

— Я не мог, — ответил он, нежно сжимая ей руку. — Он сказал мне, что накануне вечером звонил Саванне и просил привезти детей обратно в Грецию. Она отказалась.

Последние слова явно оживили враждебность Ионы и Елены.

Саванне не хотелось снова прибегать к самозащите, но молчание могло привести в тупик, выбраться из которого будет уже невозможно.

— Я приглашала Диона в Атланту, где он мог спокойно видеться с детьми. — Она не доверяла мужу и боялась, что он не упустит возможности и использует себе во благо преимущество греческого семейного законодательства, насильно удерживая Еву и Ниссу в Греции.

— Он сказал мне и об этом, — печально продолжал Сандрос. — Он серьезно отнесся к твоему предложению. Смею заметить, что я не сразу согласился с ним. Но когда он признался, что ваш разрыв произошел всецело по его вине, что все его рассказы о твоем недостойном поведении были плодом его больного воображения, я понял, что ты не могла поступить иначе.

— Но она увезла с собой детей, оторвала их от семьи. — На последнем слове голос Елены дрогнул.

Сандрос с искренней заботой взял ее руки в свои.

— Он признался, что обязанности отца ему оказались не под силу. И он был просто одержим идеей появления на свет сына.

— Дион был слишком молод, когда мы поженились, и совершенно не готов к тому, что его семья не примет его избранницу, — сказала Саванна. — Вполне естественно, что он не пытался решить проблему, а сваливал вину на меня. Он не хотел конфликтовать с теми, кого так преданно любил.

Дион никогда не любил ее. Она была твердо убеждена в том, что он женился назло родителям, заранее спланировавшим его судьбу и выбравшим подходящую ему невесту по собственному вкусу.

— Совершенно верно. Но Дион также прекрасно подготовил почву, чтобы мы с самого начала могли относиться к тебе с обоснованным презрением.

— Что вы имеете в виду? — спросила Саванна, уверенная в том, что ее попотчуют еще одной выдумкой Диона.

— Он сказал нам, что ты забеременела и угрозами и шантажом склонила его к браку, — ответила Елена, и в голосе ее все еще звучали нотки сомнения.

Саванна не смогла не рассмеяться.

— Это было бы сенсацией! Второе непорочное зачатие.

Теперь стало понятным невысокое мнение о ней и Леандроса.

Елена и Иона синхронно вздохнули, когда до них дошел смысл заявления Саванны, а Сандрос воспринял его с видом страдальца.

— Этого не может быть! — громко закричала Иона. — Дион так переживал, что вовремя не потребовал от тебя официальных подтверждений беременности. Он чувствовал себя последним глупцом, обманом втянутым в капкан. Но если ты была невинной, он никогда не сказал бы такую чушь.

— Он старался защитить только себя самого, чтобы, не дай Бог, не вскрылась первоначальная ложь. Думаю, он был в полном отчаянии, когда в течение первого года супружества я так и не смогла забеременеть.

Только она могла знать о той степени ярости, в которую приходил Дион. Саванна вовремя остановилась, чтобы не сболтнуть лишнего. Зачем теперь обвинять Диона в эгоизме и избалованности?

— Да, — тяжело вздохнул Сандрос. — В то утро я сказал ему, что мужчина оценивается отношением к своей семье, а не способностью зачать сыновей. Мне кажется, что и напился он тогда только из-за моих слов. Впервые в жизни мне стало за него стыдно. — Слезы заблестели в глазах Сандроса. — Мой сын оговорил свою жену и признался мне в этом. Все мы воспринимали Саванну и ее детей в ином свете, фактически с лживых слов Диона.

— Папа, что ты говоришь? — Голос Ионы дрожал.

— Как ты мог молчать целый год? Ты ничего мне об этом не рассказывал, — снова повторила Елена.

Он склонил свою седую голову.

— Есть вещи, в которых мужчинам неприятно признаваться.

Боль пронзила сердце Саванны, когда он поднял голову и она увидела слезы, текущие по его щекам.

Просьба, которая была уже практически сформулирована, а Саванна хотела просить Сандроса повторить рассказ о последнем разговоре с сыном в присутствии Леандроса, умерла, не успев сорваться с ее губ. Кириакисы уже и без того слишком дорого заплатили за грехи сына, ни в одном из которых не были повинны сами.

Конечно, категорическое неприятие Еленой внучки до глубины души обидело Саванну. Но как она могла держать зло на пожилую женщину, реакция которой была предопределена лживыми россказнями ее любимого сына? Ответ напрашивался сам собой. А когда все семейство продемонстрировало готовность холить и лелеять ее дочерей, разве можно было противиться их встрече?

Безусловно, после этого разговора Елена и Иона перестанут относиться к ней с неприкрытой враждебностью. Конечно, они никогда не станут лучшими подругами, однако смогут поддерживать с ней нормальные отношения ради двух маленьких девочек, которые заслуживают значительно большего, чем одиночество, так хорошо знакомое Саванне.

Когда-нибудь она наберется храбрости и сама расскажет Леандросу всю правду. Всю, без исключения.

Сделав еще один глоток вина для поддержания духа, она напряженно думала, как продолжить беседу.

— Все это уже в далеком прошлом. А нам лучше подумать о настоящем. Ева и Нисса заслуживают этого.

Сандрос, уже немного пришедший в себя, согласно кивнул.

— Мы все любили Диона, но он не был святым. Из-за своих заблуждений мы упустили годы, которые могли быть потрачены на заботу о Еве и Ниссе. Давайте положим конец взаимным упрекам и оскорблениям, ненависти и пустым подозрениям. — И он широко раскинул руки с типичной для южан импульсивностью.

Теперь уже Елена быстро моргала, чтобы не дать пролиться подкатывающим к глазам слезам. У нее это, правда, плохо получалось.

— Господи, я так хочу подержать на руках моих внуков.

Глаза Ионы все еще были настороженными, в руках она бесцельно теребила вилку.

— Я так и не поняла, зачем Диону было нас обманывать.

Саванне нечего было ответить, и она промолчала. Она сделала для примирения все, что было в ее силах.

И именно в этот момент к столу вернулся Леандрос.

— Прошу прощения за столь долгое отсутствие.