— Думаю, мне следует вернуться в Пенгорран, — произнесла она. — Не только потому, что мне нужна свежая одежда, но я должна помогать Ханне. Она слишком стара, чтобы управляться одной, а от деревенской женщины помощь невелика.

Джулиан удивился:

— Но ваш отец…

— Я не могу прятаться от него всю жизнь! Он не имеет права ни в чем винить меня, поскольку я не сделала ничего плохого. Кроме разве свидания с Мэттью Рисом, которого он ненавидит.

Джулиан серьезно смотрел на нее.

— Вы как-то спрашивали меня об отце. Я вам сказал, что мне мало что известно. Но дети Прайсов распускают сплетни, хотя он и не обращает на них внимания. Вероятно, мне придется сказать вам. Говорят, большую часть дня он проводит в поле у реки и стережет там изгородь. Это похоже на навязчивую идею. — Джулиан пожал плечами. — Возможно, это и неправда, но если это в самом деле так, вам следует держаться подальше от него.

— Я помню, когда-то он носил меня на плече… смеялся… пел… играл со мной! Не может же он сейчас совсем не любить меня?!

Неожиданно Джулиан почувствовал, как его переполняет нежность. Ему хотелось обнять Нону, заверить, что ее любят, прогнать ее печаль поцелуями. Но он не имел права этого делать. Джулиан взглянул на портрет Коры на камине и вспомнил, что ни разу не посмотрел на него с тех пор, как вернулся. Возможно, Ноне лучше вернуться на ферму. А если ее отец рассвирепеет?

— Может, мне пойти с вами? — спросил он.

Нона покачала головой:

— Нет, я должна справиться с этим сама!

Дождь, барабанивший по крыше всю ночь, пеленой застилал овраг, когда Нона вышла из коттеджа.

— Сообщите мне, как все прошло! — крикнул он ей вдогонку.

Ветер заглушил его слова, и, похоже, Нона не слышала его. Джулиан долго стоял у распахнутой двери и смотрел в сторону фермы. Он уже жалел, что не пошел вместе с нею.

Когда Нона вошла в кухню, Ханна стояла на коленях перед большим горшком и месила тесто. Нона пот целовала ее, а потом покрыла поцелуями сморщенную руку.

— Вы много находились на солнце, дитя мое! Но сейчас вы вымокли. Идите сядьте у огня.

Ханна тревожно взглянула на дверь за спиной Ноны и нахмурилась, при этом морщины у нее на лбу стали еще глубже.

— Вам нельзя оставаться здесь! В такой дождливый день отец может скоро вернуться.

— А где он?

Ханна вздохнула и стряхнула с рук тесто.

— В поле у реки… роет канаву… которая сегодня же заполнится водой! Не знаю для чего… Думаю, у того места в изгороди, где пробираются овцы. Иногда мне кажется, ваш отец повредился умом.

— Я хочу увидеться с ним, Ханна! Я хочу вернуться к домой!

Лицо Ханны исказилось от страха.

— Нет, нет! Вам надо уйти… — Она снова посмотрела на дверь. — Здесь небезопасно! Мне не позволено даже упоминать ваше имя! Он видел вас вместе с Мэттью Ривсом и никогда не простит этого!

— Вздор! — возразила Нона. — Отец, наверное, сходит с ума из-за того, что пара коров Мэттью однажды потоптала его кукурузу! Но ведь изгородь давно починили.

— Дело не только в скотине и в изгороди, — произнесла она с расстановкой. — Не только в этом. Вы многого не знаете, а я могу лишь предупредить вас. Держитесь от отца подальше! Уходите!

— Но он же мой отец! Почему я должна бегать от родного отца? В чем дело, Ханна? Расскажи мне, я ничего не понимаю!

Ханна сжала губы и покачала головой:

— Еще не время… Кроме того… Нет, больше я ничего не могу вам сказать!

Нона пожала плечами:

— Что ж, хорошо, я уйду. Но сначала возьму кое-что из одежды, и, кроме того, у нас с Джулианом мало еды.

— Идите, быстро собирайте вещи, а я приготовлю вам корзину с едой. — Ханна уже взяла корзину. — Только поспешите! — Женщина посмотрела, как Нона нехотя пошла из кухни, и добавила: — Это для вашего же блага. Я умоляла, но… — Она покачала головой и вздохнула.

Нона пошла к лестнице, но, услышав возглас Ханны, обернулась и лицом к лицу столкнулась с отцом в грязной и мокрой одежде, с мокрой головой и струйками воды, стекающими по лицу. Однако больше всего поразили Нону горящие ненавистью глаза.

— Значит, ты вернулась, ты… — Тут отец произнес слово, ужаснувшее ее и заставившее отшатнуться. Он крепко схватил ее за руку, и она вскрикнула от боли. — Наконец-то ты попалась! Теперь я тебя запорю до смерти! Покажу тебе, как тискаться с этим Рисом на пороге моего дома! — Он крепко держал ее, а свободной рукой схватил висевший у камина кнут. С торжествующим воплем он поднял кнут и резким ударом прорвал тонкую ткань ее блузки. — Сейчас… я… тебе… покажу… — прошипел он.

Нона пыталась вырваться, но не тут-то было. Она лишь увидела, что Ханна с мертвенно-бледным лицом, трясясь от рыданий, стоит, прижавшись к двери, не в состоянии ей помочь.

Гриффит Талларн замахнулся кнутом в третий раз, когда резкий стук в дверь заставил его застыть. Мгновение спустя от внезапного порыва ветра дверь в кухню распахнулась, и Джулиан, вбежав в дом, вырвал кнут из рук Гриффита Талларна.

Глаза у Джулиана сверкали от гнева, он был готов броситься на фермера, но между ними встала Нона.

— Нет… нет… нет! — взмолилась она. — Джулиан! Пожалуйста!

— Боже мой, да он же этого заслуживает! — с яростью в голосе произнес Джулиан. — Будь он кем-то другим, а не вашим отцом, я бы его…

Джулиан осекся, когда Гриффит зашатался и, тяжело дыша, свесил голову на грудь и опустился на стул.

В Джулиане снова заговорил врач, и он бросил кнут.

— В вашем возрасте психовать опасно! — холодно произнес он и посмотрел на Ханну, постепенно обретающую прежний цвет лица. — В доме есть какие-нибудь нюхательные соли? — спросил он у Ноны. Та бросилась к лестнице, а сосредоточенное выражение его лица не выходило у нее из головы.

Джулиан подвел Ханну к креслу, и Нона принялась за ней ухаживать. Гриффит Талларн сидел на стуле с полузакрытыми глазами. Он, казалось, не замечая их. Джулиан поднял кнут и бросил на стол. Посмотрев на Нону, склонившуюся над Ханной, он заметил волдыри у нее на спине.

— Не знаю, что ваша дочь натворила, сэр, но вы не имеете права… никто не имеет права обращаться с вашей дочерью так, как вы обращаетесь с ней. Я забираю ее и позабочусь, чтобы она попала под надежную опеку. Ноне оставаться здесь небезопасно.

Гриффит Талларн зыркнул на него, с трудом поднялся и направился к двери. Проходя мимо дочери, он бросил на нее быстрый, странный взгляд, ничего не сказал и ушел. Дверь за ним захлопнулась.

Нона кинулась следом, но Джулиан схватил ее за руку.

— Пусть идет, — повысил он голос. — Вероятно, когда-нибудь…

Нона оборвала Джулиана:

— Отец так несчастен… Я бы хотела… Я бы хотела помочь ему.

Ханна подняла голову:

— Ваш отец слишком долго копил в себе злобу. Лучше уходите, дорогая мисс Нона! Заберите одежду… все, что вам нужно, а я соберу еду.

Она встала и отправилась в кухню в сопровождении Джулиана:

— Захватите с собой мазь, которую я оставил на столе, когда лечил вашего отца, — крикнул он Ноне.

Через несколько минут, морщась от боли, Нона спустилась со старым чемоданом в руке.

— Куда вы пойдете? — спросила Ханна.

— Я позабочусь о ней, — беря чемодан, ответил Джулиан. — Постараюсь отправить ее в Лондон. Может быть, мои родители смогут подыскать ей работу. Я буду держать вас в курсе дел. — Он положил руку на плечо Ханны. — Не волнуйтесь за нее.

Нона поцеловала Ханну.

— Присматривай за ним, Ханна! Присматривай за отцом!

Глядя, как они под дождем уходят из дома, Ханна вспомнила двух женщин из семьи Талларн, которые одна за другой просили ее присматривать за Гриффитом Талларном. Надолго же затянулось ее дежурство! Сколько у нее еще хватит сил иметь дело с этим своенравным, упрямым человеком, который сейчас, кажется, не в своем уме?

Во второй половине дня дождь прекратился, и в окна коттеджа заглянуло солнце. Джулиан сел за стол, подвинул к себе бювар, а Нона, усевшись на полу, перебирала свои нехитрые наряды. Время от времени он замечал, что она морщится от боли, но по ее подавленному виду догадывался, что ее душевные страдания сильнее физической боли.