На Гоа я провела изумительные две недели — не делала вообще ничего и не думала совсем ни о чем. Если непрошеные мысли лезли в голову — заказывала в номер шампанское или уходила бродить по берегу океана. Мне даже стало казаться, что я справилась с ситуацией…
Принц встретил меня в аэропорту. С громадным букетом фиолетовых лилий — почему-то при виде них у меня сразу промелькнуло в голове слово «траурные». Просил прощения, поклялся, что решил все проблемы, говорил, что все эти две недели много думал о нас и пришел к выводу, что мы должны быть вместе…
И мы опять поехали ко мне. В ту ночь он был невероятно нежен, я почти простила его, во всяком случае, поверила, что он действительно все решил, — при его-то педантизме он просто не мог оставить ситуацию без внимания.
А назавтра мне снова позвонила та женщина. Вечером — когда я ждала его. Он обещал заехать за мной, мы собирались в ресторан. Я посмотрела на определитель — она звонила из его квартиры. На этот раз она не ругалась и не говорила гадости — она просто сообщила мне, что на сегодня все отменяется, у него болит голова, он прилег, а она звонит мне по его просьбе.
Я положила трубку очень аккуратно — ведь аппарат ни в чем не виноват.
С того вечера мы ни разу не виделись и не разговаривали.
В моей жизни больше нет Прекрасного Принца, и я больше чем уверена, что и не будет. Потому что больше я никому и никогда не поверю…
Тихий голос Майры Ривз смолк, наступила тишина, впрочем, весьма относительная, потому что в пиццерии к этому времени стало уже довольно шумно. Бриттани наконец пришла в себя и осторожно произнесла:
— Майра, но ведь это же не конец света, ты вполне можешь найти…
— Нет! Хватит. Я больше не хочу этого безумия. Мне казалось, что я сделала идеальный выбор — мы принадлежим к одному кругу, ему не интересны ни мои деньги, ни моя должность, он понимает, что значит для меня карьера… и все-таки он меня предал! За что, Брит? Почему? И кому я теперь должна поверить?
— Но разве можно сознательно обрекать себя на одиночество из-за…
— А ты, Бриттани? Ты разве не обрекла себя на одиночество?
— Я? О нет. Тут все не так. У меня есть цель. Меня ждет мой мужчина…
— Прекрати. Это все отговорки, которые мы придумываем сами для себя. Какой мужчина, Бриттани?! Ты говорила, что уехала в большой город почти двадцать лет назад, он что, Спящая красавица, чтобы ждать, когда ты соизволишь за ним вернуться?
— Он меня любит…
— В лучшем случае он любит ту девочку, которую знал двадцать лет назад. И что ты, скажи на милость, будешь с ним теперь делать? Он все эти двадцать лет просидел на своей ферме, у него детей полон дом, сломанный трактор и жена-кадушка…
— Нет! Он от нее ушел!
— Ну, да. И сидит ждет тебя. Даже не смешно.
Бриттани закусила губу и отвернулась. Зачем она пошла встречаться с Майрой? Хотела отвлечься, называется!
Майра призывно помахала официанту, а потом устало потрепала Бриттани по руке.
— Прости, если обидела тебя. Я в последнее время сама не своя. Вся на нервах.
— Ничего.
— В любом случае, я за тебя рада. Ты разорвешь этот круг — уже немалое достижение. Удачи!
Майра залпом допила вино и поднялась из-за столика. Бриттани вяло махнула ей рукой и подумала о том, что так и не сказала Майре о желании Ван Занда видеть ее главой холдинга.
Шаг пятый
Месяц, данный Ван Зандом на сдачу дел, пролетел быстро. Несмотря на все свалившиеся переживания, деловой хватки Бриттани отнюдь не потеряла и потому работала как лошадь, задерживаясь в офисе до поздней ночи и приползая домой только для того, чтобы выпить чаю и рухнуть в постель. Она похудела, очень похорошела, а ее взгляд теперь был почти все время обращен куда-то внутрь себя… Казалось, что Бриттани Кларк на самом деле уже уехала, а по коридорам холдинга носится ее фантом.
Майре Ривз о решении босса сообщила Моника, и теперь они с Бриттани виделись практически ежедневно. По какой-то негласной договоренности обе не вспоминали о том совместном ужине и на личные темы больше не разговаривали.
Помимо рабочей текучки у Бриттани было дел по горло. Она выставила на продажу свою квартиру, присмотрела по каталогу шикарный домик в Калифорнии — на берегу океана, белый, легкий, словно парящий над водой. Лететь в Калифорнию ей было некогда, поэтому все переговоры с риелторами, а после покупки дома и с реставраторами и дизайнерами она вела по электронной почте и телефону. Моника только качала головой, глядя, на то, как Бриттани одновременно просматривает документы, печатает на компьютере и голосит в трубку:
— Нет! Розовый «палермо» категорически нет! Я же сказала, только «рассветная лагуна». Да! Да! Нет! Мрамор. Отделка любая — бронза, медь… причем здесь золотые ручки? Я вам самим ручки поотрываю. Какая пошлость — золотые ручки! Вы еще унитаз золотой мне предложите…
Обстановку своей нью-йоркской квартиры практичная Бриттани тоже решила продать, и теперь с каждым днем эхо в ее доме звучало все громче — но больше не навевало на Бриттани тоску и отчаяние. Она впала в какое-то лихорадочное и счастливое возбуждение, граничащее с легкой истерикой. Одним словом, Бриттани Кларк готовилась к отъезду.
В середине октября бразды правления перешли в руки Майры. Формально Бриттани все еще являлась главой издательского дома, но на caмом деле о работе перестала думать совершенно. В один прекрасный день Майра не выдержала и рассмеялась:
— Брит, еще немного, и я тоже уволюсь. Я завидую тебе белой, но бешеной завистью! Ты не можешь выглядеть чуть менее счастливой?
— Ты себе не представляешь, как мне не терпится отправиться в дорогу! Я уже все продумала, даже наряд, в котором появлюсь в Мисчиф-Крик…
— Кстати, где это? Я даже не знаю, откуда ты родом.
— Самая середина Техаса… Там не так жарко, как на большей территории штата, и довольно много лесов.
— Счастливая! Значит, там не будет дождей и пронизывающего ветра? В начале-то ноября?
— О нет. Такого там сроду не водилось. Снег на Рождество выпадает, конечно, но исключительно в качестве бонуса. Так странно…
— Что именно?
— Я почти двадцать лет не скучала по своему городку — а теперь мне хочется его поскорее увидеть. И мостик через реку, и поля кукурузы, и рощу на пригорке, и все эти старые домишки — не то, что здесь, у нас все строили на свой лад, так что ни одного похожего дома…
Майра вдруг помрачнела и негромко заметила:
— Бриттани, а ты не боишься разочарований? Все же прошло так много времени… Вдруг уже нет ни домишек, ни мостика, а на месте рощи построили какой-нибудь вонючий завод или мегамаркет…
— О нет! Это не про Мисчиф-Крик. Цивилизация предпочитает обходить его стороной. Да и зачем там мегамаркет? Все основные магистрали проходят восточнее и западнее, роща симпатичная, но ценных пород дерева там не водится, а что до мостика… Старик Гранджер все строит из дуба, на века. Вернее, строил. Думаю, он уже помер. Даже в моем детстве он был глубоким старцем.
Майра склонила голову на плечо и усмехнулась.
— Вот что значит дать волю чувствам. Я никогда тебя такой не видела, Брит. Ты помолодела лет на пятнадцать.
— Увы, нет, но чувствую себя отлично. Как ты думаешь, белый кабриолет выдержит такое путешествие или лучше купить такой же в Остине или Хьюстоне?
— Хм! А белый кабриолет — это принципиально?
— Конечно!
— Тогда лучше возьми в аренду на месте, только сделай предварительный заказ.
И вот, наконец настал день, когда Бриттани Кларк официально ушла со всех постов, получила на прощание корзину цветов, кучу плюшевых игрушек и платиновую пластиковую карту, на которой уже лежали все ее бонусы и оклады.
В теперь уже бывшем своем кабинете она выпила по бокалу шампанского с Моникой и Майрой, в последний раз окинула стены, завешанные постерами с обложек наиболее удачных номеров, потом вскинула на плечо сумку и улыбнулась на прощание своей помощнице и своей преемнице.
