Хаос! Ну как это всё не вовремя!
— А вы не видите? — огрызнулась я, борясь с раздражением. Ну зачем я расстегнула куртку! — Если не ошибаюсь, это кровь. Если попробуете напрячь то, что вы, смертные, зовёте мозгами, то поймёте, что это кровь фейри.
Кто-то из близстоящих отшатнулся, кто-то, наоборот, подался вперёд, вперившись в меня взглядом. Кэс придвинулся поближе, загораживая меня от людей. Или людей от меня? Призрак, прижавшийся к моей ноге, глухо порыкивал, тоже не таясь, не сдерживая свою природу и почти сменив форму — его шерсть казалась клоками ядовитого тумана. Я же, избавившись от излишка раздражения, перестала обращать на людей внимание. Кэс сказал, рассвет близко. Значит, больше нет смысла жертвовать людьми. Вдвоём у нас хватит сил продержаться час и даже два. Хотя, нет, на два меня уже не хватит, но я боюсь думать о том, насколько призрачна перспектива рухнуть в каком-нибудь тихом уголке и закрыть глаза — хоть на мгновение.
— Идём, Кэс. Призрак, за мной.
Надо ли уточнять, что никто не посмел нас остановить?
Охотник и княгиня, в последний раз мы встанем плечом к плечу. Не первый, но последний. Потому что сегодня договор будет выполнен, и один из нас навсегда покинет этот мир. Один уйдёт, и другой скоро отправился вслед…
Много жизней отобрали сегодня люди, но оставшихся низших было всё равно слишком много, чтобы просто отбрасывать их, чтобы лишь ранить их, а не убивать. И я убивала. Потому, что сейчас я не имела права на жалость. Я — княгиня. Если десятки смертей нужны ради выживания всего народа — я пожертвую, я убью.
— Осторожней! — Кэс метнул в сумевшего обойти нас со спины волка один из кинжалов. Ручейник взвизгнул и завертелся на месте. Поблагодарить мага мне не удалось, три золотые птицы камнем рухнули на меня, пытаясь добраться до глаз.
Золотая кровь покрывала меня с головы до ног. Я давно уже перестала считать убитых. Я знала, что люди не оставили нас, несмотря на то, что знали, кто я такая. Они не лезли вперёд нас, но спину прикрыли лучники, выстроившиеся в щербатом рте стены, бывшем когда-то западными воротами.
Я уговаривала себя потерпеть, не сдаваться, хотя моим уставшим рукам Дева казалась неподъёмной.
Сумасшествие! Я не выдержу! Упасть… Только бы не упасть. Только бы не споткнуться, только бы…
Кажется, что тело сейчас откажется выполнять приказы мозга, что скрученные судорогами мышцы просто не выдержат — с треском лопнут. Кажется, что каждый шаг — последний, на следующий просто не хватит сил.
Призрак жмётся к нам, его основательно потрепало, собратья не пожалели «предателя». Даже то, что он впервые с момента возвращения разума принял свою истинную форму, не спасло его. Фейри не видят разницы между материальным и призрачным телом, они одинаково способны нанести раны и первому, и второму. Кэс посылает в фейри заклятье за заклятьем, сражаться сталью он уже не в силах. Я чувствую, что его магия тает, и моя вместе с ним. Плюнув на осторожность, я закидываю Деву в ножны и раскидываю руки, выпуская из ладоней огненный серпантин, окруживший нас — как тогда, в первом бою с Кошмарами. Огненные струи кружат вокруг нас, сплетаясь и рисуя странные, завораживающие узоры…
Но они тают, медленно, но неотвратимо… И вместе с ними тают моё время, моя жизнь… И жизнь моего подзащитного…
Удержать. Простоять. Не даль силе уйти…
— Рассвет… — прошептал Призрак, его лапы подкосились. — Осень наступает…
Словно почувствовав что-то, низшие прекратили атаковать. Они застыли напротив нас, жалкой кучки бойцов, осмелившихся совершить невозможное — выжить в сражении с ними, продержаться почти сутки. Первый золотой луч прорвался сквозь туманную пелену и коснулся моего лба… Коснулся и застыл. Замерло время, замер мир… Замерли люди, окружавшие нас с Кэсом плотным кольцом и ощерившиеся мечами в сторону фейри. Они всё-таки не побоялись, в последний момент, когда моё пламя начало таять, вышли на помощь…
— Отойдите от меня, — тихо попросила я, и, не дождавшись реакции, рявкнула: — Быстро!
Они отшатнулись, лишь Призрак остался рядом, да Кэс отступил всего на шаг. Люди же сбились в жалкую кучку и во все глаза смотрели на меня. Что ж, вот и ещё одна легенда родилась, вот и ещё одно знамение подарено людям. В первый день осени… Да, в первый день…
— В первый день осени, когда первый луч алого солнца коснулся земли, — я вытянула руки ладонями к тёмному небу. — Властью своей я призываю тебя, Рог дикой охоты. Вернись в руки, владеющие тобою.
Горячее марево затрепетало в моих руках, словно проверяя — удержу ли, справлюсь ли, достойна ли?
Кэс отступил ещё на шаг и прикрыл глаза рукой. Сияние, разгоравшееся на ладонях Рей, было ярким, будто маленькое солнце, невозможно отвести глаз, но и глядеть нельзя — ослепнешь. Это было… Странно, но это было действительно красиво. Это было то самое чудо, в которое подспудно верит каждый человек, даже маг, который знает точно — чудес не бывает, даже у магии есть свои законы.
Красиво…
До боли…
До слёз…
Но красиво.
Неведомая сила подбросила тело княгини в воздух, заставила запрокинуть голову, раскинуть руки в инстинктивной попытке удержать равновесие.
Крамольная мысль пронеслась в голове мага. Он вспомнил икону, которую так любила его мать. Сын божий, распятый в расплату за грехи людские…
Словно та икона пронеслась сквозь время и ожила…
Сияющие пряди волос, в которых сплелись все краски листопада.
Глаза цвета расплавленного белого золота. Зрачки такие маленькие, что кажутся точками.
Порванная одежда, пропитанная кровью — своей, чужой… Кровью людей и фейри.
Золотой венец, во лбу сияет рубин. Странная, завораживающая гравировка — будто живая, она меняется, движется…
Вокруг неё кружатся непонятно откуда взявшиеся сухие листья, с кончиков пальцев каплями срывается пламя…
Она улыбается и протягивает ему руку, маня, зовя с собой, обещая…
— Мой Саннер’Воррен. Мой смысл существования… Чего хочешь ты? Что мне сделать? Какие мечты осуществить?
— Не слушай её! — Призрак ощутимо прикусил его ладонь. — Она пьяна силой, это не Рей — это Осень. Не вздумай ничего отвечать! Она сама сейчас не осознаёт, что творит…
И правда, мгновение спустя сияние померкло, сила опустила тело княгини обратно, на землю. Она мотнула головой, сбрасывая наваждение, но сумасшедший, пьяный блеск в глазах так и не исчез. Было что-то дикое в ней сейчас — свободное, нечеловеческое. Сейчас Кэс ни за что не спутал бы её с обычной девушкой…
Я опустилась на одно колено и, сжимая в тонких, полупрозрачных пальцах Рог, начала говорить. Шептать… Тихо… Одними губами…
Но меня слышали все и каждый, от Грани до Врат…
Ибо с ними говорила Осень.
Ибо это были слова Владыки.
Ибо стихия явила им свою милость, ибо она избрала меня своим голосом.
— Грех, совершённый отцами, да не падёт он на детей. Искуплена вина, оплачен долг, — я поднесла рог к губам… — Идите, дети мои… Идите за мной… Слушайте меня… говорите со мной…
Музыка летела сквозь смертные земли… Она проходила сквозь Врата, и шелест золотых листьев вплетался в её узор, ветер пел вместе с ней, трещало пламя, и звенели хрустальные воды.
— За мной, дети… Осень пришла… осень… Идите ко мне, дети… Идите…
И они отвечали мне:
— Мы уходим, Владыка осенней семьи, мы повинуемся, — склоняли головы летние и разворачивались, и уходили, уступая место появлявшимся прямо из воздуха призрачным псам.
Клекотали в воздухе алые ястребы, нервно перебирали тонкими ногами кони листопада, огненные лисы путались под их копытами. Десятки, сотни… Тысячи…
— Рей! — он смотрел на меня расширившимися глазами. — Рей, что это?
— В первый день осени осенний выезд мчится сквозь смертные земли, и осень идёт за ним по пятам, — ответил вместо меня Призрак… Нет, сейчас — вожак осенней своры. Он стоял по правую руку от меня, на своём законном месте.
