Я боялась этого человека, хорошо зная, насколько он жесток и неумолим.

Что ему нужно от моего сына?

Я должна была признать ужасную истину: Кендал также и его сын.

Я наблюдала за взмывшей в небо орифламмой. Она и в самом деле затмила всех остальных змеев. Все показывали на нее пальцами, а Кендал раздувался от гордости.

Чему он его учит? — думала я. — Осознанию того, что он лучше всех. Его змей должен быть самым большим. Все прочие должны скромно пребывать в тени.

Так воспитывали самого барона. Теперь он попытается превратить моего ребенка в свое подобие.

Я слышу, как барон говорит ему:

— Ну вот. Держи. Крепче. Не выпускай из рук. Сможешь его удержать?

— Конечно, — отвечал Кендал.

— Хорошо, — проговорил он. — А я пойду поговорю с твоей мамой.

Барон присел на скамью рядом со мной. Я демонстративно отодвинулась. Он пожал плечами и рассмеялся.

— Какой мальчишка! — произнес он.

Я не ответила.

— Как две капли воды похож на моего дедушку. У меня есть его портрет в таком возрасте. Сходство просто невероятное.

— Этот мальчик — мой сын, — медленно произнесла я. — Он никогда не станет таким, как скандинавские бароны, готовые затоптать любого, кто встанет на их пути.

— Он безмерно обаятелен. Несомненно, это обаяние унаследовано от предков по материнской линии. Но все равно он будет воином.

— Не вижу никакой необходимости обсуждать это с вами. Если вы сообщите, сколько стоил змей…

— Это был мой подарок.

— Я не разрешаю ему принимать подарки от посторонних.

— От посторонних — да, но не от собственного же отца!

Я резко повернулась к нему.

— Что вы задумали?

— Ничего. Всего лишь напомнил вам, кто его отец. И если я хочу подарить ему змея, то я это делаю… впрочем, это касается и любого другого подарка.

— Я его мать. Я дала ему жизнь и забочусь о нем с момента рождения. Вы не имеете права вторгаться в нашу жизнь и предъявлять свои права на него только лишь потому, что он вам понравился. Почему вы, собственно, так уверены в своем отцовстве?

Он язвительно покосился в мою сторону.

— В вашей высокой моральности я не сомневаюсь. Впрочем, достаточно взглянуть на него, как все становится ясно.

— Многие дети походят друг на друга.

— Но не настолько. Я узнал его, едва успев увидеть, и сразу же сказал себе: вот мой сын.

— Вы не имеете права претендовать на него.

— Только не показывайте Кендалу, что вы меня боитесь. Это может вызвать негодование и обиду. Я наслышан от этого ребенка, какая у него красивая и умная мама. Слышал также светские сплетни. О, я не зря поверил в вас. Знаменитая Кейт Коллисон… красивая… молодая… избегающая мужчин… немного загадочная… живущая жизнью весталки… Вот как о вас говорят.

— Откуда эта информация?

— Вы живете в ярких лучах света, моя милая Кейт… Как на витрине магазина. И в вашей жизни больше никого не было. Только я. Был и остаюсь единственным, тем самым.

— Ваше высокое мнение о себе ничуть не изменилось.

— Кейт, если говорить со всей откровенностью, я не очень счастливый человек.

— Как так? Вы ведь умеете жонглировать обстоятельствами и брать все, что вам пожелается.

— Не всегда.

— Вы изменились. Я считала вас всемогущим.

— Увы. Это не совсем так.

— И как же вы смирились с этим?

— Послушайте, Кейт, давайте не будем тратить время понапрасну. Я часто о вас думал.

— Я должна считать себя польщенной?

— Это чистая правда. Время, проведенное с вами, было чудесным.

— У меня несколько иные воспоминания о том времени.

— Это неправда, Кейт. Если бы вы не пытались себя обмануть, то признали бы, что вам со мной тоже было хорошо, все три дня, от первой до последней минуты. Признайте, что я прав.

— Я ненавидела вас. Ненавидела все, что вы со мной делали. Вы сломали…

— Вам жизнь? Отнюдь. Судите сами. Благодаря всему случившемуся вы обрели этого прекрасного, потрясающего мальчишку. Вы же не захотели бы отменить это обстоятельство?

— Он мой.

— А вы хотели бы, чтобы Кендал был каким-то другим… ну, хоть немного… чуть-чуть.

— Конечно, нет.

— Ну вот. Чтобы стать именно таким, он должен был являться и моим сыном. Вы могли выйти замуж за Бертрана. Я вас от этого спас. И очень удивился, когда он отказался от брака с вами. Я сказал, что он обязан на вас жениться, но он ослушался меня. При этом много потерял. Сейчас Бертран очень бедный человек. Он женился, рассчитывая на наследство, которое должна была получить его жена. Ну, получила она какие-то гроши, а что дальше? Он ведь рассчитывал на совсем иной урожай.

— Вы, конечно, приложили к этому руку?

— Он должен был понять, что не имеет права бросать мне вызов. Вы бы очень скоро заскучали с ним. Совершенно бессодержательный человек. Вас бы это никак не устроило, Кейт. И погубило бы вашу карьеру. Мадам де Мортимер. Нет, я вас не вижу в этом качестве. Вместо этого вы стали блистательной Кейт Коллисон, желанной, но недоступной, великой художницей и матерью самого прелестного мальчугана во Франции. Скажите, он рисует?

— Вам-то какое дело?

— Для меня это очень важно.

— Я не стану отвечать.

— Ах, Кейт… вы все такая же. Это напоминает мне о том чудесном времени. Я не должен был вас отпускать. Как видите, я тоже подвержен ошибкам.

— О, даже так! Да вы и в самом деле изменились. Когда вы признаете свои ошибки, я попросту не верю своим ушам.

— Надеюсь, вы сжалитесь надо мной.

— Вы же знаете, я не верю ни единому вашему слову. И никогда не поверю.

— О! Значит, вы признаете, что у нас будут и другие возможности обсудить наши разногласия! Это подразумевает продолжение взаимоотношений, к чему я и стремлюсь всей душой.

— Пожалуй, мне пора.

— Змея быстро не опустить… или вы собираетесь оставить малыша на моем попечении?

— Ни за что и никогда!

— Я так и думал, — кивнул он.

— Зачем вы сюда пришли?

— Увидеть сына.

— Втереться к нему в доверие, — уточнила я.

— Подружиться с ним.

— Это ни к чему.

— Как вам не стыдно, Кейт? Я его отец.

— Я слышала, у вас есть и свой собственный сын… законнорожденный.

Его лицо окаменело.

— У меня нет сына, — отрезал он.

— Мне говорили, принцесса родила сына.

— Это правда.

— В таком случае…

— Вам ведь все было известно, Кейт. Вы были рядом с ней, и уверен, что она посвящала вас в свои тайны. Я получил ее не девственницей.

Я пристально посмотрела на него. Лицо барона теперь было очень серьезным.

— Мальчик родился преждевременно, — неохотно проговорил он. — Я понял, что это ребенок от другого мужчины. Она призналась в том, что у нее был любовник. Арман Л’Эстранж. Так что я дал свое имя обыкновеннейшему ублюдку. Как вам это нравится? Смешно, не правда ли?

— Да. Это и в самом деле смешно. — Затем я вдруг посерьезнела. — Бедная маленькая принцесса…

— Ах, так вам ее жаль? Вы жалеете эту лживую шлюху?

— Я бы пожалела любую женщину, которой выпала горькая участь стать вашей женой.

— Что ж, можете радоваться, моя участь тоже не из сладких.

— Вне всякого сомнения, вы возмущены до глубины души. Но тут уж ничего не поделаешь. Вы получили ценный урок. Оказывается, вас можно обмануть, как самого заурядного человека. То, что позволено мужчинам, видимо, может быть вполне доступно и женщинам. Так что не стоит гневаться на то, что против вас использовали ваше же собственное оружие.

— Я и забыл, что вы относитесь к передовым женщинам. Женщина-художник. Вы становитесь в один ряд с мужчинами и соперничаете с ними.

— Соперничаю только как художник… если вам угодно называть это соперничеством. К вопросам пола это не имеет отношения.

— Я ведь предоставил вам шанс… вы не забыли? Или вы полагаете, что если бы я этого не сделал, все бы свершилось по мановению волшебной палочки?

— Мне пришлось бы трудно. Но вы же признанный ценитель искусства. Распознав мой талант, заинтересовавшись им, вы открыли его окружающим…