Я рассмеялась.

— Вы весьма низкого мнения о себе, барон.

— Напротив, высокого. Я считаю эти качества совершенно необходимыми для того, чтобы в полной мере наслаждаться жизнью. Попросите отца подготовиться к началу работы завтра утром. Я не хочу тратить слишком много времени на позирование.

Я пожала плечами и взглянула на Бертрана.

— Живопись существует по иным законам, нежели обычная жизнь. Она не сводится лишь к нанесению красок на пластину слоновой кости, пергамент или любую другую основу.

— Неужели? И что же еще для этого необходимо?

— Знакомство с моделью. Художник должен знать, какова суть характера изображаемого человека.

— Ах, мадемуазель Коллисон, вот чего бы я не хотел, так это чтобы кто-либо, и в особенности моя невеста, проник в суть моего характера. Существуют вещи, которые лучше не извлекать на поверхность.

Он пристально изучал меня, и я вдруг вспомнила о своих растрепанных волосах. И почувствовала, как краска заливает щеки, и подумала: он смеется надо мной, при этом ставя меня на место, напоминая, что нас наняли только лишь для того, чтобы мы исполняли его желания. Он был крайне неприятен. Неужели именно такого обращения нам и следует ожидать от богатых клиентов? Неужели они ставят художника на одну ступень с торговцем?

Я не собиралась терпеть подобное отношение, и мне не было дела до того, оскорбит его мой ответ или нет. Мы могли вернуться домой, а он нашел бы другого художника, который написал бы для его невесты именно такую миниатюру, какую было угодно лицезреть господину барону.

— Если вы желаете получить миленькую простенькую картинку, барон де Сентевилль, вам незачем было приглашать известного художника, — заявила я. — Прошу прощения, вынуждена вас покинуть. Я сообщу отцу, что вы уже в замке. Вы познакомитесь с ним за обедом, а заодно договоритесь относительно первого сеанса.

И начала подниматься по лестнице, ощущая его взгляд на своей спине.

Он что-то сказал Бертрану, но что именно, я не расслышала.

К обеду надела зеленое бархатное платье и тщательно уложила волосы в высокую прическу. Я выглядела несколько старше своих лет, а зеленый бархат всегда вселял в меня уверенность, которая в данном случае должна была мне очень и очень пригодиться.

Я предупредила отца о том, что барон может оказаться весьма непростым клиентом.

— Правда, я видела его лишь мельком, в холле, но уверена, что он о себе необыкновенно высокого мнения и смотрит на всех окружающих свысока. Крайне неприятный тип. Боюсь… он ничуть не напоминает мсье де Мортимера.

— М-да, образец истинного джентльмена, — откликнулся отец.

— Отец, я не уверена, что нам удастся его обмануть. Это будет очень трудно сделать. А если он обнаружит подлог, то может отреагировать на это весьма резко.

— Что ж, давай посмотрим на ситуацию с другой стороны, — предложил отец. — Все, что он может сделать, — это отправить нас назад в Англию и отказаться от заказа. Если он так поступит, то лишь потому, что не разбирается в искусстве. Твоя миниатюра будет ничуть не хуже той, которую мог бы создать я. Он получит Коллисона, поэтому ему не на что будет жаловаться. Не беспокойся.

Когда мы были готовы, за нами зашел Бертран. Он сказал, что проводит нас в столовую.

Такая забота была приятна. Он, должно быть, догадался, что знакомство с бароном оказалось для меня не слишком приятным.

— Барон привык к тому, что все немедленно соглашаются с ним, — осторожно произнес он.

— Да, я заметила, что ему не нравится, если кто-то ведет себя иначе.

— Полагаю, он просто изумлен, не более того. Как бы то ни было, вы имеете полное право не соглашаться с ним. В конце концов, ваш отец — знаменитый Кендал Коллисон. Я уверен, что барон непременно проникнется уважением к нему. Он всегда восхищается художниками.

— И совершенно не восхищается их дочерьми.

— Ну… я думаю, знакомство с вами его в некоторой мере позабавило.

— Странная манера забавляться. В любом случае я не намерена выступать в роли шута.

— Все будет хорошо. Только не давайте ему понять, что он… как это говорится… раздражает вас. В этом случае он будет еще больше стремиться вывести вас из себя.

— Отвратительный характер.

— Пожалуй, он согласился бы с вами.

— Ему бы родиться на несколько веков раньше. К счастью, цивилизация успела продвинуться далеко вперед.

Бертран рассмеялся.

— Как же вы категоричны. Не так уж плохо он себя вел. Мне кажется, он вас заинтересовал.

— Мне ведь предстоит… — и умолкла, чуть было не сказав, что собираюсь писать его портрет, а затем неуклюже закончила: — …помогать отцу.

Из своей комнаты вышел отец. Он выглядел очень слабым и больным, так что я ощутила страстное желание защитить его. Если барон посмеет хоть каким-то образом обидеть его, я выскажу все, что думаю.

Барон ждал нас в комнате с расписным потолком. С ним была женщина, чья внешность меня весьма поразила. Вначале она казалась мне красавицей, но в течение вечера я поняла, что она производит такое впечатление лишь благодаря своей пластике, одежде, осанке и безупречным манерам. Она была из числа тех женщин, которые надевают красоту подобно ювелирному украшению. Это была иллюзия, но весьма искусная. Рот слишком велик, глаза слишком малы, нос был слишком короток, чтобы его можно было назвать красивым… но все же она излучала элегантность, изящество и выглядела красавицей.

Барон церемонно приветствовал нас. На нем был темно-синий бархатный смокинг и белоснежная рубашка. Он тоже выглядел очень элегантно. Зеленое бархатное платье показалось мне давно уже вышедшим из моды. Я не ощущала той уверенности, которую оно придавало мне в особняке Фаррингдонов.

— О, — произнес барон, — а вот и наш художник! Вы поистине знамениты, сэр, и для нас большая честь принимать вас. Николь, это мсье Кендал Коллисон и его дочь мадемуазель Коллисон. С мадемуазель Коллисон мы уже познакомились… бегло… можно сказать, совсем на бегу. Мои дорогие мсье и мадемуазель Коллисон, позвольте представить вам мадам де Сент-Жиль.

Я взглянула на ее холеное лицо. Маленькие темные глаза смотрели вполне дружелюбно. Если я рядом с ней почувствовала себя неуклюжей и непривлекательной, в том не было ее вины. Я не испытала к ней той антипатии, которой уже успела проникнуться в отношении барона.

— Бертран, думаю, нам пора садиться за стол, — произнес хозяин замка.

— Да, — ответил Бертран и подал руку мадам де Сент-Жиль. Барон взял под руку меня.

Я была изумлена, потому что никак не ожидала подобной церемонности. К тому же меня отталкивала непосредственная близость барона.

Мне показалось, он понимает, что мне неприятно даже просто касаться рукой его рукава.

Через плечо он оглянулся на моего отца.

— Увы, мсье Коллисон, — вздохнул он, — для вас нет дамы. Зато вы — наш почетный гость.

Отец ответил, что счастлив быть гостем господина барона и что господин барон слишком добр.

Что ж, подождем и посмотрим, так ли это, угрюмо подумала я.

Обед состоял из множества изысканных блюд, еще более изысканных, чем накануне. Однако настроение за столом было очень напряженным, что объяснялось присутствием барона.

Из уважения к отцу разговор в основном касался искусства.

— Мой отец был коллекционером, — сообщил барон. — И я пошел тем же путем. Меня всегда влекло к искусству, будь то литература, скульптура, музыка или живопись… И при этом я всегда исповедовал абсолютную независимость суждений. Не сомневаюсь, что вы со мной согласитесь, мсье Коллисон. Как и любой великий мастер, пожалуй. Мне нравится какое-либо произведение вовсе не потому, что в обществе так принято на него реагировать. Это произведение должно затронуть меня лично, затронуть струны моей души. Отказаться от этой независимости во имя моды означало бы сослужить искусству весьма дурную службу. Произведение мне нравится только в том случае, если оно что-то значит для меня, а не из почтения к имени его создателя в углу, если это картина, или на обложке, если это книга.