- Исполнено, тыковка! - весело пропел он, показав в улыбке белоснежные ровные зубы, совсем не похожие на те акульи клыки, которыми была утыкана его пасть пару минут назад. - Надо же, не соврала, в самом деле, пентакль Силы… А раз моё дело сделано, я пошёл, дальше как-нибудь сама. Впрочем, что это я! Такие чистые сердца нынче редко попадаются, так что благословляю! Как говорится, совет да любовь! Сто кало! [Всего хорошего!]
Демон, явно красуясь, развернул крылья, из серо-бурых, перепончатых превратившихся в ослепительно белые, как у лебедя, и исчез.
- Что ты пожелала, девчонка? - высокомерно поинтересовался Вашфа.
- Умм… мнээ… - только и смогла выдавить я. А, в самом деле, что я пожелала? И, что важнее - что этот нахал, притворщик и вредина исполнил?!
- Неважно, - вмешался Лардозиан, зло сверкая бесцветными глазёнками. - К делу! Ушловие ишполнено, у шоплящьки больше нет жащиты, а окно будет открыто еще только клепщидру! Шанти, жабери у неё амулет, а то фонить нащнет, щего худого. И швой плащ не жабудь, нещего ражбрашиватьша такими вещами. Ракем, жатяни путы и жаткни рот этой штерве! Довольно пуштой болтовни, братья, вше по мештам. Наш Гошподин и так ждал шлишком долго!
Некроманты, тоже порядком уставшие от ожидания (кто-то втихомолку курил в сторонке, кто-то партизански дожевывал прихваченное из дому яблоко), мигом избавились от компрометирующих улик и, едва не подпрыгивая от нетерпения, стали расходиться по местам. Лардозиан, тут же заметив какой-то непорядок с построением, рьяно принялся его устранять, молодецки размахивая тяжелым посохом и шипя на нерасторопных подчинённых. Ишко пристально взглянул на Санти, почему-то побледнел и начал бочком отодвигаться в сторону - так, чтобы между ним и златовласым некромантом оказались алтарь и я.
Ракем, не дожидаясь, пока Санти заберёт у меня плащ, сорвал его и небрежно перебросил коллеге. Но едва он едва поднял руку, красиво перебирая пальцами, и магические путы на моих запястьях и лодыжках начали затягиваться, как в глазах чародея вспыхнули белые искры, изо рта вылетело розоватое облачко, и он… исчез. Без душераздирающего крика, без громкого хлопка, без фейерверков и клубов вонючего дыма - просто исчез. А Санти невозмутимо расправил плащ, снова накинул его мне на плечи и, склонив голову, посмотрел в глаза - впервые за всё время нашего знакомства.
Говорят, глаза - зеркало души. В отношении магов это утверждение справедливо вдвойне. Через глаза маг заглядывает тебе в душу, и на мгновение ты становишься равным ему. Ты видишь его так, как он видит тебя - насквозь. Без утаек и лжи. Не мысли и воспоминания, а самую суть человека - кто он, на что способен и как намеревается с тобой поступить.
Описать словами то, что таилось за мягкой полуулыбкой и рассеянным видом Санти, было невозможно. Но это что-то заставило меня замереть, как кролика перед удавом.
- Знаешь, я люблю проводить вечера в лаборатории. Очень, - не отводя взгляда, проговорил некромант. - Да и дни, в общем-то, тоже. И ночи.
Чтобы ответить, пришлось облизать внезапно пересохшие губы и больно себя ущипнуть.
- А я люблю хлебать "Огненную долину" кружками, курить вонючие кубинские сигары и влипать везде, где только можно. И что с того?
- Хорошо, - кивнул Санти, и я ощутила слабое покалывание на коже - как если бы вокруг меня возводился магический щит. Да что там - целая гроздь щитов!
- Что ты де… - раздраженно начал Вашфа - и тут же понимание накрыло его, как ледник Колка. - Ах, ты…
Глаза некроманта расширились так, словно хотели вылезти из орбит, с вычурного черепообразного навершия не менее вычурного посоха сорвалась ветвистая иссиня-черная молния, но, не долетев до Санти, рассыпалась безобидными искорками. Сам нападавший выронил посох и согнулся, словно ему в солнечное сплетение прилетел чей-то увесистый кулак, а едва выпрямился, совершая обеими руками беспорядочные пассы, как в грудь его ударила болотно-зелёная сферка, пронизанная ниточками черных молний. И, пробив насквозь, унеслась вдаль, по пути снеся полголовы какому-то седобородому старичку. Тот рухнул наземь мешком с костями, но Вашфа завалился на бок медленно и торжественно, как Пизанская башня. Подол балахона бесстыдно задрался, обнажив тощие, бледные и волосатые щиколотки. Оные щиколотки несколько раз конвульсивно дернулись и замерли.
"Это сон, - забормотала я про себя. - Это просто кошмар, предсмертный бред умирающей. Ха-ха-ха, сейчас я очнусь и увижу, как из меня вытекают последние капли крови, длинный тоннель и пятно света… и омерзительную морду Ргицвешхернона… наконец-то выговорила, ура, ура! склонившуюся надо мной… Кто-нибудь, убейте меня поскорее! Я хочу умереть, пока я ещё в здравом рассудке!!!"
- Ты не спишь, - словно прочитав (впрочем, нет, просто прочитав) мои мысли, мягко возразил Санти. - Честное слово некроманта.
И, улыбаясь, подмигнул мне.
Лардозиан стремительно обернулся, вперив белёсые глазки во внезапно взбунтовавшегося ученика. Конечно, он был великим магом, имел огромный опыт и мог одним заклинанием стереть с лица земли город, положить или, напротив, поднять целую армию. Однако всей его Силы и опыта не хватило, чтобы справиться с рефлекторной реакцией изношенного тела - по закону жизни резкие повороты не сулят старичкам ничего хорошего, кроме острого приступа остеохондроза.
Если они ещё живы, конечно.
- Обезьянья морда Лардозиана болезненно сморщилась. Старик схватился за поясницу и промедлил всего лишь миг - но Санти этого мига вполне хватило, чтобы впечатать ещё один сгусток пламени, на сей раз трогательно розового, прямо в лицо почтенного магистра некромантии. Тот немного постоял, покачиваясь взад-вперед - и не упал, не свалился, даже не осел на землю: ссыпался, словно из его тела разом выдернули все кости.
- Э-э-э… Санти? - почти беззвучно пролепетала я.
- Да, Рита, - спокойно откликнулся он, прямо из воздуха лепя в ладонях чудных зверьков, похожих на крокодильчиков с крыльями. Опомнившиеся маги хватались за амулеты, а иные уже метали спешно приготовленные проклятья в мятежного собрата - и те разбивались о загодя выставленные щиты.
- Что "да"… Рита?! - ахнула я. - Ты же сказал, что тебе плевать на моё имя! Ты же сказал, что Избранные - это смертники, а смертники - лишь инструменты, и им имена ни к чему!
- Что угодно. Да, - он легонько провёл по моей щеке тыльной стороной ладони. - Подожди, пожалуйста. Это не займёт много времени.
"Это" действительно не заняло много времени. Санти был очень талантливым и разносторонним магом, и, что немаловажно, отлично знал слабые места всех своих коллег. Он обошелся без пышущих жаром фаерболов и ледяных стрел, рассыпающихся невесомой снежной пылью, без грозных боевых кличей и даже без своей коронной завесы Тёмного Пламени - ввиду чрезмерного радиуса поражения. Но когда блондин, дыша чуточку быстрее обычного, достал из-за обшлага рукава ослепительно белый платочек и аккуратно промокнул пот на лбу, в живых пребывали только трое: он, я да Ишко, забившийся под алтарь. От большинства его коллег остались только аккуратные кучки пепла.
- Теперь не бойся. Теперь ничего не бойся. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, славная моя, отважная девочка… - проговорил Санти с такой нежностью, что я невольно напряглась, предчувствуя какой-то подвох, а когда он поднял руку, придушенно пискнула и застыла на месте, точно соляной столб. Злодейка-судьба не знает слов "они жили долго и счастливо", и стоит только начать надеяться на лучшее, как она тут же похлопывает по плечу, напоминая о себе.
Но Санти просто щелкнул пальцами, и магические путы исчезли. Вместе с ними пропал и медальон Вашфы. Всё верно. Снять волшебную побрякушку мог только тот, кто её надел… или кто-то вроде Санти.
При правильной мотивации.
"Всё ясно, - затравленно глядя на блондина, подумала я, - для того, чтобы принесение прошло успешно, нужно втереться в доверие жертве. Ой, м-ма…"
