Не откладывая в долгий ящик, я написала тюремщику записку, поднялась на самую высокую башню замка и с воплем "Прощай, белый свет!" прыгнула вниз. И только после этого выяснила, что коварный некромант, проявив трогательную заботу о состоянии здоровья подопечной, втихаря окутал меня добрым десятком защитных заклинаний на все случаи жизни - от огня, от воды, от яда, от кислоты, от холодного и огнестрельного оружия, от магических атак. Среди них было и Воздушное Одеяло, страховочное. Едва перешагнув парапет, я оказалась в невидимом и неощутимом "гамаке": ни на землю не упасть, ни на башню не вернуться. И болталась там, как космонавт Леонов в невесомости, пока обеспокоенный долгой тишиной и покоем Санти не пришел мне на выручку.

Я травилась. Я топилась, вешалась, сгорала и резала вены. Я обнималась с грознянами (волосы завились мелкими колечками без бигуди), отважно ползала в зарослях плотоядных росянок, даже разыскала в замковом подземелье пару уцелевших некромонгеров… Увы! Не так просто устроить свидание со смертью, когда рядом некромант, который очень хочет видеть тебя среди живых.

Из пухлых серо-черных туч закапал дождь, в душу вползло уныние.

Алкогольные напитки я всегда терпеть не могла, но после очередного тяжелого дня (четвёртого, считая с моего прибытия в замок) с горя выдула бутылку коллекционного коньяка, украденной из кабинета некроманта: хоть мелкая, да пакость. А на другой день случилось чудо: я проснулась с дикой головной болью, а в гости к Санти приехал его однокашник и брат по секте Ривера. На словах - для того, чтобы проконсультироваться по некоторым вопросам поднятия и управления высшей нежитью. На деле - чтобы рассмотреть девицу из параллельного мира в, так сказать, натуральную величину. После ритуала от неё мало что останется, и когда ещё выпадет столь редкий случай узнать, как в иных мирах обстоят дела с двуспинными зверями и игрой в свечу? Может, там новый способ изобрели? Или дамы какие-нибудь не такие?

Ривера был не некромантом, а высококлассным демонологом, специалистом по призыву с нижних уровней астрала. "Хоть суккуба, хоть инкуба… под настроение… хоть трэш, хоть нирса… впрочем, это на любителя", - сообщил он, многозначительно мне подмигивая и небрежным взмахом руки устраняя последствия полуночной пьянки. Как всякий влюбленный в свою профессию человек, парень немало перенял от своих "подопечных" и был падок на всё необычное… да и вообще всё, что имело ноги, но не являлось столом. Опустошив бутылку "Огненной долины" без фатальных последствий для здоровья, я не только подогрела к себе интерес, но и заслужила немалое уважение. Причём искреннее. Причём обоих магов.

Консультацию Санти, недоуменно пожимая плечами ("Это же не твой предмет?"), оказал, после чего спешно удалился в лабораторию, где у него в очередной раз варился какой-то контролируемый хаос, и оставил гостя на моё попечение. Тот, даром времени не теряя, предложил показать мне цереганские ковры своего друга.

Ривера удивительно напоминал молодого Антонио Бандераса, был неглуп, ненавязчив, о работе своих смежников, а заодно и требованиях к ритуалу имел смутное представление, поэтому вопить и стращать колдуна гневом Рхи… Рпи… его кровавого бога я не стала, а благосклонно приняла знаки внимания. Пусть приличные девушки на первом свидании не целуются, но жизнь рядом с некромантом быстро приучает ценить отпущенное тебе время. "Демонстрация ковров" близилась к своему закономерному итогу, когда дверь неслышно открылась, и в комнату вошёл расстроенный Санти со свежим ожогом на лице и в живописных лохмотьях, некогда бывших стильным балахоном. Не говоря ни слова, он метнул в Риверу сгусток белого огня. То, что после этого осталось от несчастного демонолога, можно было легко уместить в коробочке. Санти так и поступил, приведя меня, несчастную жертву ковроткачества, в состояние нестояния - собрал всё до последней пылинки и ушёл, бормоча: "Прах демонолога… катализатор получится хороший…"

Я немножко всплакнула, а потом поднялась и решительно направилась в спальню Санти за гитарой и второй бутылкой "Огненной долины": сердце требовало песни, а душа - чего-нибудь покрепче для вдохновения. После тройки аккордов и пары глотков от депрессии не осталось и следа. От благоразумия тоже. Всё освободившееся место заняла мысль: "Щас спою!"

На третьем этаже замка находился замечательный балкончик, который до того, как древняя недвижимость сменила хозяина (поразмыслив, я не стала допытываться, как именно сменила), служил владельцу чем-то вроде трибуны. С него можно было говорить, не повышая голоса, но вас отчётливо услышали бы с противоположного берега озера. Каким образом древние строители сумели добиться такого эффекта без грана магии, Санти не знал или не счёл нужным запомнить. Сам он балкончиком не пользовался, потому что прислуги, кроме мёртвой и собственноручно поднятой, не держал. Я заставила мертвяков перетащить на "сцену" любимое кресло некроманта, сделала ещё пару глотков и, придя к выводу, что жизнь всё-таки прекрасна, откашлялась и ударила по струнам.

Где-то в замке с жалобным дрызгом разбилось что-то стеклянное.

Через полчаса мне подвывали все вурдалаки в округе.

Через час завяли все плотоядные росянки.

Через полтора часа явился Санти в прожженном балахоне, благоухающем ароматами луга, леса и выгребных ям - у него ни с того, ни с сего вдруг полопались все колбы и пробирки с реактивами. Некромант, не говоря ни слова, дернул меня за косу, отобрал гитару, наложил пентакль Молчания и ушел обратно в лабораторию спасать то, что ещё можно было спасти. Огорченная почти до слёз я вылакала бутылку до донышка и, размахнувшись, запустила ею в озеро.

В озере кроме жаб, лягушек, тритонов, рыб и раков обитали ещё представители малой нечеловеческой расы, которых фольклор называет русалками. Если бы я угодила одному из них бутылкой по голове, вышло бы досадное недоразумение и только. Но в моём списке неотложных дел "досадные недоразумения" никогда не значились. Там присутствовало исключительно "влипалово по самые помидоры", по-научному - стихийное бедствие. В озере это стихийное бедствие было. Точнее, был. Краш-Корог, плод одного из неудачных генетических экспериментов Санти, дремал, связанный магическими путами, в самом глубоком омуте. Беспечно брошенная мной бутылка угодила в него, как стрела Вильгельма Телля в яблоко, походя разорвав путы и разрушив заклинание Вечного Сна.

Когда Краш-Корог, кошмарная тварь, похожая на побитую жизнью морскую игуану размером с пять "КАМАЗов", выбрался из озера и неторопливо пополз к замку, я впервые подумала, что смерть на алтаре - не такая плохая штука: всяко лучше, чем быть съеденной заживо ящерицей-переростком. Гигант, к слову, мгновенно определил, кто виновник его неожиданной побудки и, явно красуясь, небрежным взмахом хвоста поломал разом десятка два грознян. Электроразряды были ему не страшнее булавочных уколов.

Целые сутки чудище штурмовало замок - грозно завывая, оно билось о крепостные стены, а Санти поливал его заклинаниями боевой магии и чем-то жутким из своего некромантского арсенала. В конце от монстра остался только выбеленный скелет и клочья чешуи. Рачительный некромант приказал слугам подобрать всё до косточки и чешуйки, лично проследил, как трофеи переносят в кладовые, тщательно опечатал лабораторию и только тогда позволил себе рухнуть на кровать. В битве с Краш-Корогом он выжал себя досуха.

"Не-эт, ну не га-а-ады ли эти некрома-а-анты?" - гневно подумала я, прежде чем провалиться в сон: даже полностью обезманенный Санти помнил о своих обязанностях и, не побоявшись захлебнуться кровью, задействовал для чар прану и бросил на меня Спи-моя-радость-усни.

Мерзавец.

А ранним утром он вскочил бодрый, как жаворонок, обновил защиту на лаборатории, получил на предложение вставать увесистым томом эльфийских легенд и, распахнув рамы настежь, безжалостной щекоткой выгнал меня из-под одеяла. Пока я, сонно моргая, таращилась на вползающий в окна туман, некромант весело объявил, что у меня ровно десять минут на умывание, одевание и завтрак. Не потороплюсь, отправлюсь на прогулку как есть - всклокоченная, голодная и в пижаме.