— Завод, конечно, придется продать. Его нужно было бы закрыть давным-давно. Это было равносильно тому, чтобы швырять деньги в заведомо гиблое дело.

— А дом?

— Заложен. Не дом, а земля, на которой он стоит. Сам дом практически ничего не стоит.

Она знала, но слышать об этом было больно. Она спросила:

— Если все будет продано, можно ли будет рассчитаться с кредиторами?

— Я не знаю. — Селвин был юристом. Он был ошеломлен, обнаружив истинное положение дел Грэма Мэйсона.

— В таком случае, — произнесла решительно Либби, — нам лучше начать обдумывать выход из создавшегося положения.

И Селвин посмотрел на нее пристальным взглядом:

— Вы, конечно, понимаете: все это означает, что вы остаетесь ни с чем?

— Господин Селвин, — решительно произнесла она, — не могли бы вы разобраться в делах? Установить, каков размер долга, узнать, что не так. Выставьте на продажу все, что только осталось.

— Я сделаю это ради вас.

Именно страх перед неизбежностью ускорил кончину дяди. Теперь Либби все поняла. Вот почему он так отчаянно торопил ее выйти замуж за Яна.

Она спросила себя, всех их:

— Почему он не сказал нам? Почему никому не позволил разделить с ним эту тяжкую ношу?

— Его отец был гордым человеком, — попытался объяснить ей Локкьер, — и я помню его деда, правда, тогда я был еще парнишкой. В те дни даже деревенские мальчишки снимали свои шапки перед ним, а девчата приседали в поклоне. Это было проявление уважения, вы понимаете.

Либби, естественно, ничего этого не могла помнить.

Но крах был здесь во всем его проявлении. Либби оказалась посреди руин.

Она вышла в холл проводить мужчин, и мать Яна подошла к ней:

— Все нормально?

— Боюсь, плохие новости.

— О Господи! — Она подождала, готовая вновь проявить сочувствие.

Либби ответила твердым голосом:

— Похоже, дела у моего дяди находились в очень плохом состоянии.

— О? — До нее еще не совсем дошел смысл сказанного, покуда Либби не продолжила:

— Он не был богатым человеком. Он был бедняком.

Мать Яна прекрасно знала Мэйсона, не раз бывала в «Грей Муллионсе», кроме того, у ее мужа были с ним совместные дела. Поэтому она воскликнула:

— Но это невозможно!

— Это правда.

— Ты имеешь в виду, — спросила госпожа Блэйни, — что вообще ничего не осталось?

— Я буду счастлива, если этого хватит хотя бы для того, чтобы рассчитаться с долгами. Господин Селвин, например, считает, что нам этого не удастся сделать. У меня есть кое-что на личном счете. Если потребуется, то и эти средства пойдут на покрытие долгов, но если они останутся, я буду только рада. Полагаю, Эйб и Эми, должно быть, рассчитывали на то, что дядя Грэй собирался им оставить.

— Нам нужно позвонить отцу, — проговорила госпожа Блэйни, имея в виду отца Яна, и это прозвучало так, словно в результате все сразу же изменится.

За свою жизнь Ирен Блэйни имела немало неприятностей. Смерть родных и друзей. Случались болезни. Но всегда у нее было достаточно денег, чтобы не только сводить концы с концами, но и жить в достатке, не испытывая ни в чем нужды. Слышать, что кто-то остался без единого пенни, было для нее невообразимым.

— Нам нужно все рассказать отцу, — повторила она, и ее рука лежала на трубке, когда зазвонил телефон. Она невольно отдернула руку, словно ее ударило током, и Либби взяла трубку. Это звонили Либби — мисс Дэвис, секретарша дяди Грэя.

— Либби, как ты?

— Со мной все в порядке, — ответила она, понимая, чем был вызван этот звонок. — А как у вас дела?

— Немного встревожена. Мы все встревожены. Ходят самые невероятные слухи, начиная с самого утра. — Ее голос звучал почти весело, она так была озабочена тем, чтобы поднять Либби дух и успокоить ее, сказав, что все это несусветная чушь. Подождав несколько секунд, она пояснила: — Слухи о том, что фирма закрывается.

Мисс Дэвис проработала с Мэйсоном пятнадцать лет. Она знала его так хорошо и, однако, тоже оказалась совершенно не готовой. Либби отдала бы несколько лет жизни, чтобы только избавить ее от этого. Но она сказала спокойным голосом:

— Это правда. Мне очень жаль, но это правда. Мы обанкротились. Мы не можем продолжать бизнес.

Мисс Дэвис не могла поверить ей. И никто не мог поверить, кто бы ни звонил. И эта новость в течение буквально получаса стала известна, казалось, всем в округе. Между этими звонками госпожа Блэйни позвонила мужу и попросила его приехать домой как можно скорее. Он приехал через четверть часа, и за это время последовало еще три звонка.

После третьего звонка Либби попросила:

— Можно я отключу телефон?

И госпожа Блэйни ответила:

— Да, конечно. — Затем пошла к парадному входу ждать приезда Роберта.

Либби стояла в нерешительности посредине холла. Она знала, что госпожа Блэйни хотела выбежать навстречу машине своего мужа и сообщить ему:

«Грэм Мэйсон не оставил после себя ни пенни. Фирма обанкротилась, дом заложен. У Либби нет ничего за душой». И ей будет не очень удобно говорить, из опасения, что Либби может это услышать.

Поэтому Либби вернулась в гостиную и села за стол, на котором готовила ответы на письма соболезнования.

Была записка и от Адама. Одна строчка сочувствия, которую мог написать друг — не близкий друг, скорее хороший знакомый.

Но ей удалось ответить не больше, чем на два письма, так как приехал господин Блэйни вместе с Яном. По всему было видно, что либо они узнали об этом раньше, либо госпожа Блэйни успела им сообщить, встретив около дома. Одним словом, они были в курсе.

— Какая ужасная новость, — начал господин Блэйни.

— Да.

— Я не могу себе представить. Мне всегда казалось, что фирма Мэйсона — солидная, прочно стоящая на ногах компания.

— Полагаю, — согласилась Либби, — все так считали.

— У нас с ним были совместные дела. Остался неоплаченный счет. — Либби моментально покраснела до корней волос, и он поспешно добавил: — Не такой уж большой, чтобы это имело какое-то значение, конечно, но я не могу поверить, что дела столь плохи, как об этом говорят.

— Вы можете позвонить господину Селвину в офис. Компания «Селвин и Стреттон», это в Фулмор-Рау.

— Думаю, я так и сделаю.

Они ушли с Яном в холл.

Вернувшись, господин Блэйни сказал:

— Я связался со Стреттоном, и он все подтвердил. — Блэйни посмотрел через комнату на свою жену: — По-видимому, его ожидал неминуемый арест. — Затем, вспомнив о Либби, сказал: — Извини, моя дорогая, мне не следовало бы говорить об этом.

— Может быть, это и хорошо… — нарушила госпожа Блэйни молчание, имея в виду: «Хорошо, что он умер». Ее глаза перебегали с мужа на сына, и Либби понимала, что она задается вопросом: «А правда ли то, что говорят? Что это просто разрыв сердца?»

Это действительно был инфаркт, безо всякого сомнения. Дядя Грэй продолжал бы сражаться до последнего. Но люди еще долгое время будут задаваться одним и тем же вопросом.

— Думаю, что мне лучше перебраться назад в «Грей Муллионс», — сказала Либби.

— Не смей даже думать об этом, — возразила мать Яна. — Что ты будешь там делать одна?

— Об этом не может быть и речи, — подтвердил его отец, а Ян успокоил:

— Не переживай, Либби, никто не собирается обвинять тебя.

— Спасибо, — ответила она. Она была благодарна им за все. — Вы так добры ко мне, — продолжала она, — но я не могу больше у вас оставаться. Я понимаю, что сейчас уже ничего не исправить, слишком поздно. Если бы я была парнем, он посвятил бы меня в свой бизнес. Возможно, я не смогла бы предотвратить это, но зато хотя бы знала, чего ожидать. Я могла бы постараться убедить его обратиться к кому-либо за помощью, или сократить свои потери, или что-то в этом роде. Но я девушка. Я была создана только для того, чтобы заботиться обо мне, баловать меня, и была ему совершенно бесполезной. Теперь за мной некому ухаживать, я предоставлена самой себе и должна научиться быть самостоятельной.