Должно быть, на рассвете она забылась беспокойным сном. Пару часов спустя Дайана проснулась и приняла решение: прежде чем Томас уедет, она скажет ему правду, свою правду…

Но, когда она спустилась вниз, в конюшню, Джейн и Рут встретили ее печальными взглядами. Дайана все поняла.

Схватившись за дверь ближайшего стойла, она дрожащим голосом спросила:

— Уехал?

— Да. Полчаса назад он вызвал такси. Сказал, что оставил что-то для вас на своем письменном столе.

Дайана прикрыла глаза.

— Рут… принеси, пожалуйста.

— Конечно. — Через минуту она вернулась, неся папку. — Тут фотографии… ой!

Да, там были отличные фотографии — Рут за работой, сияющая Джейн верхом на Ровере, близнецы Дэвидсоны. Но больше всего там было снимков самой Дайаны.

Дайана, восседающая на своем возвышении и повелительно указывающая на что-то, решительное лицо и костыли; Дайана за работой в своем новом офисе; Дайана, смеясь, прислонилась к стойлу, а Ровер уткнулся ей мордой в плечо; Дайана с морковкой в руке перед Джульеттой; Дайана, облокотившись на загородку, наблюдает за скачущими Ровером и Джульеттой…

Закрыв папку, она обнаружила, что по щекам ее катятся слезы, и только сейчас заметила простую надпись на обложке: Моя принцесса.

— Ну почему ты позволила ему уехать, Дайана? — тихо спросила Рут. — Мне казалось, вы так подходите друг другу и он такой прекрасный человек.

— Потому что я дура, Рут, — зарыдала она. — Но я не уверена в том, что мы предназначены друг для друга.

— Дорогая! — возбужденно воскликнула мать Дайаны, вбегая в дом через час. — Ну почему ты его отпустила?

Она поморщилась.

— Это он тебе позвонил? — спросила Дайана, сама она так и не решилась сообщить родителям, что снова осталась одна.

— Да, он позвонил нам из аэропорта… Ох, Дайана! — ахнула миссис Брайс, увидев разложенные на столике фотографии. — Какие великолепные снимки! Да ему удалось ухватить самую суть. Это же ты! Твой дух, твоя решимость, удивительное чувство юмора…

— Ты так думаешь? — небрежно спросила Дайана. — Да, Том — человек разносторонний.

— Как раз такой, — неожиданно для нее решительно заявила мать, — которого не остановят гипс, костыли и все остальное. Дайана, ну пожалуйста, скажи мне, что случилось? Не замыкайся в себе, девочка моя!

Посмотрев на мать, Дайана помолчала, а потом закрыла лицо руками и рассказала всю правду.

— Так я и подумала, — печально произнесла мать. — Ах, какая жалость, он мне показался таким милым!

— Мне он тоже показался милым, — ответила Дайана. — Да и всем остальным. Рут и Джейн просто в отчаянии, — добавила она, пытаясь обратить все в шутку.

— Джейн! Ой, чуть не забыла! — воскликнула мать.

— Что там насчет Джейн? — с недоумением спросила Дайана.

— Томас спросил, почему бы тебе не заключить договор с ее матерью? Вместо платы за работу Джейн могла бы получать уроки верховой езды. И никто не будет чувствовать себя обязанным.

— Да, они согласятся, — задумчиво промолвила Дайана… и разрыдалась.

— Милая, — нежно произнесла ее мать, — ты уверена в том, что он тебя не любит?

— Нет, — плакала Дайана. — Я ни в чем не уверена. А ты как считаешь? В первый раз мне не удалось его удержать, да и сейчас, похоже, ему было проще уехать, чем остаться.

— Томас непростой человек. Может, вам обоим нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Я и сама лишь недавно узнала его поближе…

— И как он тебе?

— Пожалуй, понравился. Ты знала, что он очень талантлив? Томас прекрасно учился в школе, с отличием закончил университет — два факультета, но предпочел журналистику, потому что считал, что это поможет ему стать писателем. Дайана, иной раз не так-то легко понять этих умников-интеллектуалов. Возможно, его мать и сбежала от отца, потому что постоянно ощущала его превосходство во всем.

— Ну и кто скажет, что мне больше повезло бы с сыном, чем ей с отцом? — устало спросила Дайана.

— Во-первых, ты — не она; во-вторых, Томас вовсе не является копией отца. Дайана… — Мать беспомощно посмотрела на дочь. — К тому же он мог измениться.

— Не знаю, — тоскливо согласилась Дайана. — Я не очень-то сильна в таких вопросах.

— Ты считаешь, Что раз он снова уехал, то это свидетельствует против него, — размышляла вслух мать, не обращая внимания на слова Дайаны. — Ладно, пока что нам надо придумать, как дожить до того времени, когда тебе снимут гипс. Ты не сможешь сама вести уроки, уж я-то знаю.

— Что? — рассеянно переспросила Дайана.

Но мать вдруг приняла таинственный вид.

— Милая, предоставь это мне. Почему бы тебе не умыться, а потом не прилечь?

Дайана была так расстроена, что молча повиновалась. О чем потом пожалела. Потому что, когда она поднялась, мать торжествующе добавила, что Энн согласилась приехать и пожить у нее две недели.

— Мама, нет, — застонала дочь.

— Почему? Генри отыскал своего отца и хочет повидаться с ним. Энн же не знает, куда себя деть. К тому же она умеет обращаться с лошадьми почти так же хорошо, как ты, и с радостью тебе поможет.

— Да уж, представляю, — мрачно отозвалась Дайана. — Должно быть, ты сообщила ей, что Томаса тут больше нет?

— Ну конечно.

— Ну конечно! Ох, и почему бы мне самой куда-нибудь не уехать! — раздраженно воскликнула Дайана.

— Потому что ты борец, милая, и не терпишь поражений, — ответила мать, заставив дочь посмотреть на нее с подозрением.

— Что ты замышляешь, мама?

— Ничего, — с невинным видом ответила та.

— Не знаю, — с сомнением покачала головой Дайана. — Ты как-то не так это сказала… Мама, ты не будешь пытаться свести нас с Томом вместе? Не будешь лезть не в свое…

— Дайана, — решительно прервала ее мать, — я не стану так делать. Но все же в некотором смысле я, конечно, вмешиваюсь в твою жизнь. Например, раньше ты выглядела лучше, а сейчас у тебя опять ужасный вид, и я уж постараюсь что-нибудь предпринять. С помощью Энн. Но сначала я поеду в аэропорт, встречу ее. Хочешь со мной?

— Нет, спасибо.

— Не печалься, милая. Наверное, ты поступила правильно, что не стала удерживать Томаса, если не уверена в мужчине, то не будешь с ним счастлива. Хотя разве можно быть когда-либо в них уверенной?

Дайана недоуменно посмотрела на мать, потом неохотно улыбнулась:

— Мама, ты же знаешь, папа тебя обожает.

— Хотелось бы верить, — вздохнула мать. — Но временами мне кажется, что ему тяжело со мной…

— Вовсе нет. Знаешь что, уезжай, а то мы обе начнем плакать.

— Меня уже здесь нет, — засуетилась мать, но тут с сомнением спросила: — Ты уверена, что справишься?

— Да. И слез больше не будет, обещаю.

Но слезы, конечно, были — в душе, несмотря на то, что Энн с матерью не давали ей покоя. Они потащили ее к парикмахеру, который сделал ей красивую стрижку, потом повезли в салон красоты на массаж и маникюр. Перебрали ее гардероб, все, что казалось немодным, отложили в сторону, чтобы отдать благотворительным организациям, и уговорили купить новые вещи.

Энн тактично не упоминала о Томасе. Даже дядя Кейт, навещавший их временами, ничего не спрашивал о нем.

И вот наступил долгожданный момент: наконец-то сняли гипс, и Дайана с ужасом уставилась на бледную тощую ногу. Но она быстро взяла себя в руки. И со вздохом облегчения сменив костыли на трость, все свои помыслы сосредоточила на том, чтобы восстановить былую подвижность ноги…

Однажды, накануне того дня, когда Энн должна была вернуться в Лондон, Дайана ощутила смутное беспокойство.

— Дайана, у тебя гость! Спускайся, а я доведу урок до конца, — услышала она голос кузины.

— Неужели он не мог подождать? — с раздражением спросила Дайана, глядя вниз с построенного Томасом помоста. — Мне осталось всего минут десять!

— Ты можешь хоть раз сделать то, о чем тебя просят? Это очень важно! — нетерпеливо крикнула Энн, и впрямь походившая сейчас на разгневанную белокурую богиню.