Как только она открыла телефон, крохотный экранчик засветился зеленым, как светлячок. В кромешной тьме это было неизмеримо лучше, чем ничего. Дебора вытянула руку, держа телефон у самой земли, и увидела, что ступени чуть фосфоресцируют, словно пол выстлан микроскопическими растениями, благодаря которым волны тропических океанов светятся в темноте. Она осторожно сделала шаг.

Дебора быстро потеряла счет ступеням, но, наверное, пробежала не меньше пятидесяти, а коридор несколько раз круто изгибался, ввинчиваясь в камень, подобно жуткой кроличьей норе.

«А я — Алиса. Но это Белый Кролик гонится за мной, а не наоборот. И вместо карманных часов у него нож».

Она шла все дальше, дальше вниз, одной рукой держась за холодную стену, а другую — с мягким животворным огоньком телефона — вытянув вперед, и старалась вспомнить, что написано в путеводителе. Там говорилось, что крытая галерея проходит через всю толщу крепостной стены и продолжается за пределами крепости под землей, неоднократно меняя направление, но вот упоминалась ли там ее протяженность, Дебора вспомнить не могла. Сколько ступеней она уже прошла? Шестьдесят? Восемьдесят? Наверное, вроде того, но ни та, ни другая цифра не помогли ей вспомнить прочитанное. Зато она помнила, как спуск заканчивается: внезапным обрывом в ничто — к глубокой воде и смерти.

В путеводителе описание казалось длинным и скучным, но здесь, среди могильных холода и тьмы, Дебору охватил ужас. Даже при тусклом свете экрана она могла не успеть заметить обрыв, и никаких спасателей, готовых вытащить ее, не предвиделось.

Падение в любом случае убьет тебя, произнес внутренний голос. Даже если ты ударишься только о воду. Семьдесят метров? Это — сколько? — сто двадцать футов. Все равно что свалиться на бетон.

— Заткнись, — сказала она вслух. — Просто заткнись.

Она отсчитала еще десять ступенек — просто чтобы отвлечься, — и тут в голове появилась новая мысль.

Наверняка поперек галереи, там, где она заканчивается у цистерны, будет натянута веревка. Должна быть натянута. Если поторопиться — к тому же Дебора со своей тусклой подсветкой двигается быстрее преследователя, — она сможет отцепить веревку с одной стороны, взяться за нее и спуститься в темноту цистерны. Он не увидит обрыва, сделает лишний шаг — в пустоту — и с криком свалится мимо нее в черную воду так далеко внизу.

Господи, подумала она. В разум постепенно проникал ужас этой идеи, Дебора представила его пальцы, пытающиеся уцепиться за скалу, даже за ткань ее одежды, когда он спотыкается об нее и летит в черную бездну... Господи.

Сумеет она сделать все это, даже если здесь есть такая удобная веревка, надежно привязанная к стене? Успеет ли ее отвязать? Сможет ли висеть там, в темноте, ожидая звука его шагов, в пустоте огромной ужасной цистерны, надеясь, что он сделает ошибку, которой избежала она? А что, если он обо всем догадается и будет просто сидеть там, посмеиваясь, пока она висит (семьдесят метров!) и руки горят от усилий удержаться. Рано или поздно изнеможение возьмет верх и она упадет...

«Мы сожжем этот мост, когда до него дойдем». Одна из любимых смешанных фраз Ричарда.

— Дебора, — донеслось из тоннеля. Весело так, нараспев, вроде дразнилки. — Де-бо-ра.

Он.

Дебора помедлила, потом снова пошла, сердце колотилось все быстрее, а живот начало как-то крутить. Ничего не говори. Иди дальше.

— Ты попалась, Дебора, — пропел он.

Не грек, это точно. Американец. Южанин? Возможно.

— Ну и каково это? — послышалось за спиной. — Вот так и помрешь, а за что — не поймешь.

И сам захихикал над своим стишком.

Дебора не слушала. Не желала.

Коридор резко повернул, потом еще раз — а потом закончился.

Мгновение она водила открытым телефоном над скалой во все стороны, но от ужасной правды было не уйти.

Никакой веревки поперек прохода перед обрывом не было. И обрыва не было. Цистерну не отгородили веревкой. Ее наполнили. Путеводитель устарел, и Дебора оказалась в ловушке.

Последний рывок увеличил расстояние между ней и преследователем, и прошло несколько секунд, прежде чем Дебора услышала его шаги. Несколько секунд, пока она цеплялась за надежду, что он передумал и решил вернуться. Пусть он лучше поджидает ее снаружи, чем поймает здесь, загнанную в темный угол, как крыса.

Это разбудило в ней дух противоречия.

«Я не крыса. Это он крыса. Самодовольный кровожадный хорек...»

Преследователь приближался, и кроме шарканья ног она слышала что-то еще, что-то чуть громче его тяжелого дыхания.

Он насвистывает.

Фальшивый немелодичный звук, пронзительные и однообразные ноты, словно он выдувал воздух сквозь зубы, и губы оттягивались, как у шакала или гиены. Легкость, с которой он собирался убить ее, его совершенно бессмысленная беспечность внезапно привели Дебору в ярость. Она положила сияющий телефон на ступеньку у последнего поворота коридора и шагнула обратно в тоннель.

Он был уже совсем рядом. Если бы не чуть рассеивающий тьму зеленоватый свет, она бы поклялась, что почти на расстоянии вытянутой руки. Дебора прижалась к стенам заполненной цистерны, куда за многие годы, несомненно, свалилось и разбилось насмерть множество идиотов-туристов, и напружинилась, как готовый к прыжку паук. У нее будет только кратчайший миг преимущества. Времени на полумеры нет.

Сначала она ничего не могла разглядеть, потом свист прекратился, и перед ней возникла смутная фигура. В зеленоватом свечении сотового телефона преследователь напоминал вампира.

Белый Кролик...

Парень прищурился, на мгновение ослепленный после полной черноты. Дебора бросилась вперед, стараясь пнуть его здоровой ногой. Удар попал в цель, и он отшатнулся.

— Сюрприз! — Дебора с силой ударила его по щеке тыльной стороной ладони.

Он упал, откатившись назад, и охнул, словно задохнулся, ударившись спиной о ступени, — но при этом оказался за пределами свечения телефона, и Дебора потеряла его из виду. Она снова ударила ногой, не попала и чуть не оступилась сама. Шагнула ближе, слишком поздно осознав, что ее силуэт, наверное, виден в зеленоватом сиянии телефона, лежащего в паре футов позади. И почувствовала, как нож скользнул вдоль плеча и шеи.

Дебора упала, ухватившись за рану и нащупав хлынувшую кровь. Она сама не понимала, откуда знает, что делать, но попыталась определить, насколько серьезно повреждена артерия. Понять ничего не удалось, и она не стала тратить время на дальнейшее обследование. Отпихнула телефон прочь, сама отскочила вправо — в сторону от ножа — и снова бросилась на преследователя, опустив голову, как нападающий бык.

Человек одного с ней роста, вероятно, имел бы преимущество в драке на лестнице, однако Белый Кролик был ниже на несколько дюймов и совершенно не готов к ее ярости. Она налетела на что-то плечом (рука? лицо?) и с силой толкнула преследователя в стену. Послышался глухой удар — голова о скалу — и звонкий металлический стук упавшего на землю ножа. Дебора не стала искать нож или проверять, в сознании ли парень. Она проскочила мимо осевшего тела и побежала по лестнице вверх.

Она дважды поскользнулась на ненадежных ступенях (единственное, в чем путеводитель не соврал), но, поднимаясь, чувствовала, как становится теплее воздух. Хотя по-прежнему было совершенно темно, впереди ждали свет, тепло и жизнь. Дебора бежала вслепую, тяжело ударяясь о стену на поворотах, но не останавливалась. Потом чернота стала бурой, и на каменном полу проступили контуры и глубина. За следующим поворотом стало светлее. Еще пять ступеней, еще один крутой изгиб тоннеля — и Дебора вырвалась из-под земли, наполовину ослепленная ярким светом и внезапно ощутившая потоки пота, напряжение нервов и острую боль от глубокого пореза на плече. Но все это не остановило ее. Она побежала к развалинам дворца и дальше, мимо могильного круга к Львиным воротам. И, вспомнив миф об Орфее, пытавшемся спасти жену из подземного царства, не стала оглядываться.