Дальнейшие ее действия вызвали бы у возможного наблюдателя недоумение, а может, и нервический смешок. Приблизив ладони к лицу Бориса Андреевича и почти касаясь его, она стала совершать дугообразные движения изнутри наружу, как бы поглаживая лик больного. Затем она проделала те же манипуляции возле его груди, живота и ног.

Когда она произвела свои раппорты трижды, лицо Нелидова порозовело и опухоль с него стала спадать.

— Пошевелите рукой, — приказала ему Анна.

Борис Андреевич повиновался.

— Теперь ногой, — таким же тоном сказала ему Турчанинова.

Нелидов согнул и разогнул под одеялом ногу.

— А теперь скажите что-нибудь.

— Позовите сына, — вполне внятно произнес он.

— А вы сами разве не можете этого сделать? — не очень вежливо ответила Анна, не спуская с него глаз.

Борис Андреевич приподнялся и дернул сонетку. Тотчас двери спальни приоткрылись и в их проеме показалась голова горничной.

— Андрея Борисовича… попросите ко мне.

Мало не вскрикнув от радости, горничная пропала, и из-за двери послышалось:

— Барин разговаривают. Сами!

Через мгновение двери спальни распахнулись и вошел Нелидов-младший. Увидев отца порозовевшим и могущим двигать членами, он просиял и с благодарностью посмотрел на Турчанинову.

— Подойди ближе, — вполне внятно произнес Борис Андреевич.

Андрей приблизился.

— Ты взял книгу? — спросил Нелидов, глядя на сына и нимало не смущаясь присутствием Анны. — А вернее, похитил?

Нелидов-младший опустил голову. Он теперь был похож на напроказившего мальчишку, только проказы его стоили отцу здоровья, а может, и самой жизни.

— Как ты посмел?!

— Отец…

— Молчи.

Борис Андреевич подтянулся и присел на постеле.

— Верни ее, — жестко произнес он. — Заклинаю тебя. И если я умру…

— Отец…

— И если я умру, — повысил голос Нелидов-старший, — то это моя последняя воля. Ты понял?

Андрей молчал.

— Я тебя спрашиваю, ты понял?

— Понял, — еле слышно ответил Андрей.

— То-то.

Борис Андреевич устало откинулся на подушки.

— Благодарю вас, — обратился он к Турчаниновой, и его взгляд потеплел, — что вы предоставили мне возможность говорить. Думаю, это ненадолго, не так ли?

— Верно, — не стала лукавить Анна. — Это улучшение временное, и лечение ваше еще, по сути, и не началось. А сейчас вам будет больно, и я прошу вас немного потерпеть.

Тотчас после этих слов лицо больного исказила гримаса. Тело его вытянулось, и по нему прошли судороги. Продолжалось это недолго, и скоро члены Нелидова вновь омертвели, как и прежде. Живыми остались только глаза, но теперь они смотрели на Андрея требовательно и жестко.

— Пойдемте, ротмистр, — сказала Турчанинова. — Ваш отец сию минуту заснет. Да и хватит на сегодня. Прощайте, — кивнула она Борису Андреевичу.

Он в ответ лишь прикрыл глаза.

— Спаси вас Бог, добрая барыня, спаси вас Бог, — кинулся к Анне с поклоном дежуривший у дверей Ферапонт. — Каженный день теперь за вас буду Богу молиться, каженный день…

— За барина своего молитесь, — ответила старому камердинеру Турчанинова и долгим взглядом посмотрела на Андрея. — Где мы сможем поговорить?

— В гостиной, в моем кабинете, где пожелаете, — с готовностью произнес тот.

— И за барина буду молиться, и за вас, — продолжал бормотать Ферапонт, кланяясь.

— Пройдемте к вам, — кивнув камердинеру, сказала Анна.

Когда вошли в кабинет, Анна, отмахнувшись от предложения Андрея «располагаться», не стала присаживаться и сразу сказала:

— Положение вашего отца очень и очень скверное. Может статься, его лечение займет весьма длительное время, и еще не факт, что мне удастся поставить его на ноги.

— Но ведь вам удалось сделать так, что он стал двигаться и говорить! — с надеждой воскликнул Андрей.

— Это было несложно, потому что я обладаю определенными и весьма действенными практиками и у меня есть свой метод, — туманно ответила Турчанинова. — К тому же это было не лечение, а простой осмотр. А лечение вашего батюшки сможет иметь положительные результаты лишь в том случае, если будет устранена причина его заболевания.

После недолгой паузы она добавила:

— Вы говорили, что карточный долг есть долг чести?

— Именно так.

— Теперь у вас другой долг чести. Вы должны вернуть книгу. Только тогда причина болезни вашего батюшки будет устранена. Тогда проще будет справиться с ее последствиями. Вы поняли меня? — спросила она почти так же требовательно, как до того спросил Нелидова его отец.

— Понял, — ответил Андрей.

— Хорошо, — смягчилась Анна Александровна. — Я приду завтра. В это же время. Не провожайте меня, я помню, где выход.

— Никого пускать не велено, — как показалось Андрею, с усмешечкой произнес лакей. — Иван Моисеевич ноне никого не принимают и велели сказать, что…

На сей раз лакей отлетел после удара Нелидова сажени на три.

— Где хозяин? — грозно спросил он.

Лакей молчал.

— Ну?! — Андрей сделал шаг в его сторону.

— Оне в столовой, — отползая назад, нечисто произнес лакей разбитым ртом и сплюнул в ладонь выбитый зуб.

— Смотри у меня, — буркнул ему Нелидов и пошел по коридору.

Иван Моисеевич трапезничали в одиночестве. Закуска и первое блюдо были уже откушаны, и антиквариус с умилением посматривал на фаршированную щуку под луковым соусом, когда двери в столовую распахнулись, и вошел ротмистр Нелидов.

— Вей! — прошептал Христенек и быстро сморгнул.

— Где книга? — рявкнул Андрей.

Христенек сморгнул еще раз.

— Я тебя спрашиваю: где книга?

Антиквариус сложил руки на животе и закатил глаза.

— И где двадцать тысяч?

— Какие двадцать тысяч? — быстро спросил Христенек и посмотрел на Нелидова.

— Те, что ты мне должен.

— Вы заблуждаетесь, сударь, я вам ничего не должен, — безапелляционно заявил Иван Моисеевич.

— Как это «не должен»?! — задохнулся Нелидов.

— А вот так. Вы, господин ротмистр, выпивши были, вот ничего и не помните. А я не пью-с.

— Ах ты, шельма. Мерзопакостник. Гад ползучий. Да я тебя сей же час придушу!

— И пойдете прямиком на каторгу.

— Из-за тебя-то?

— Из-за меня!

Христенек поднялся, выпрямился во фрунт.

— Я, между прочим, лейтенант флота в отставке! И попросил бы вас учитывать сие обстоятельство.

— Срать я на тебя хотел, гнида. Где книга, гад? Сказывай, ну!

Андрей сжал кулак и поднял руку для удара. Христенек втянул голову в плечи и вдруг облегченно выдохнул.

— Прекратить! — послышалось сзади.

Андрей обернулся. За его спиной стояли полицианты — квартальный надзиратель с помощником. В раскрытый проем двери столовой заглядывала ехидная морда лакея с распухшими брылами.

— Прекратите творить беззаконие, господин ротмистр, — сказал квартальный и шагнул вперед. — Служба в Его Величества лейб-гвардии не дает вам никакого права…

— Уйдите, это частное дело, — сквозь зубы произнес Нелидов.

— Какое же это частное дело, когда вы только что намеревались ударить господина антиквариуса? — возразил квартальный.

— Вот именно! — обрел голос Христенек. — Врываются, понимаете ли, в дом и требуют денег! Это не частное дело, господа полицианты, а форменный разбой!

— Каких таких денег? — насторожился квартальный.

— Позвольте, господин надзиратель, я вам все объясню. — Христенек с готовностью вышел из-за стола. — Вот и поручик ваш пусть послушают. Господин ротмистр продали мне третьего дня одну старинную книгу. За девяносто тысяч.